Неонилла - Остров в океане
– Аназия и Изавия делят между собой этот остров, – продолжал полковник, – вернее наши правители делят мешок, туго набитый деньгами. Строят планы от имени своих народов. Ради богатства они не только задницу жены покажут по телевидению, но и мать родную продадут. Их не остановит кровь детей и стариков. Они жалкие черви! Я многое понял, пока жил на этом острове. Если мы в реальном мире не осознаем аморальности нашего существования, то на том свете нас обязательно заставят это понять, иначе жизнь земная вообще была бы бессмысленной.
– Уж не собираетесь ли вы устроить дома революцию? – спросил аназиец с ехидной ухмылкой.
– Я бы устроил такую революцию, которая в корне могла изменить не только нашу жизнь, но и воздух, которым мы дышим, если народ бы пошел за мной.
– И не пытайтесь – первым умрете как раз от рук тех, кого вы называете червяками. Впрочем, вы столько богатства везете… Если вам и вашим людям хоть кусочек этого всего достанется – радуйтесь.
– Я уверен, Изавии придется отказаться от этого острова, хотя его и открыл наш ученый. И я рад, что мне не придется с оружием возвращаться сюда. Но пока наши правительства делят этот пирог, христосцы найдут выход из положения и устроят нам такой прием, что и во сне не снилось. Поверьте, они это сделают, даже забудут, что они христосцы. Три раза они подставят свою щеку, Бог любит троицу, как говорится. Но четвертого раза они нам не дадут. Нас сюда никто не звал, мы нагло ворвались в их жизнь. И если они столь же решительно выдворят нас с острова, правильно сделают. Лучше один раз почувствовать себя хозяином, чем быть игрушкой в чужих руках. Кроме того, я слышал, что у них есть контакт с другой планетой. Якобы невеста принца оттуда, – Глинг ткнул пальцем в небо. – Это о чем-нибудь вам говорит?
– Верите в сказки, полковник? Разговоры про инопланетян – брехня.
– Брехня или нет, но советую и вам уйти отсюда.
Майор с усмешкой покачал головой:
– Я солдат, я не могу ослушаться приказа. Кроме того, я опасаюсь за жизнь своей семьи. Ну что ж, полковник, как можно судить, дальнейшие объяснения бессмысленны, удачи вам!
– Прощайте! Пока мы можем пожать друг другу руки.
Делегация аназийских офицеров отдала честь, и машины уехали. Шум моторов затих, невыносимый запах выхлопных газов рассеялся и через несколько минут воздух снова стал чист и свеж.
Корабли готовились к отплытию.
Священники читали молитву, а дети бросали на воду венки. Команды и весь боевой состав выстроились шеренгами по бортам судов. Офицеры сняли фуражки, выражая тем самым искреннюю признательность поистине мужественному народу.
– Трогательно, не так ли, капитан? – заметил полковник, кивая на плывущие по воде цветы. Несмотря на все, они нас с честью провожают. Как я узнал, эти венки по их обычаю означают пожелание попутного ветра.
Вскоре корабль скрылся из виду, а христосцы еще долго продолжали стоять на берегу, словно до сих пор не верили, что освободились от кошмара.
65
Следующие полгода христосцы жили в мире и спокойствии – так же бурно текли реки, в лесах раздавалось пение птиц, шум деревьев, и природа с достоинством хранила вечную свою гармонию. Аназийский гарнизон вел себя тихо, не причиняя населению особого беспокойства.
После возвращения изавийцев на родину, находилось немало любителей легкой наживы, которые на свой страх и риск пытались пройти проливами архипелага христосцев. Но, не имея точной карты, которая оставалась только у военных все искатели сокровищ сгинули в пучине.
Но однажды утром неожиданное сообщение о том, что на горизонте появился корабль, взбудоражило Гуатра, и он тотчас же поспешил доложить об этом королю.
Тавына находился в комнате жены – Омеане последнее время стало хуже, болело сердце, и лекари острова не могли добиться улучшения её состояния.
– Что случилось, Гуатр? Ты сам не свой, – спросил Тавын, и без того охваченный глубокой печалью.
– К нам приближается корабль.
– Не беспокойся, наверняка аназийская сторона об этом знает. Они не дадут ни одному чужому кораблю приблизиться к острову.
– А если корабль сам аназийский, и с оружием? Вдруг они что-то задумали?
– Ты говоришь, один корабль? Ну, чем гадать, подождем, пока пристанут. Ты же видишь – Омеане плохо!
Вскоре на берегу засуетились люди – корабль действительно оказался из аназийским, но, как оказалось, на нем прибыли ученые из разных стран и журналисты. Все они с любопытством оглядывались по сторонам и смотрели на христосцев, вышедших на берег. Среди них находился и старый знакомый христосцев профессор Пирли. Рядом с ним стояла девушка, тоже уже известная Камрину – журналистка Раймена.
– Профессор, а почему нас не встречает Камрин? – спросила она.
– Видимо, военные ему не сообщили. Ничего, скоро мы всех увидим.
К ним подошёл майор, радушно, по-хозяйски заявивший:
– Добро пожаловать! Профессор, я вас сразу узнал, добро пожаловать! – сообщил он и отвернулся к Раймене: – К вашему приезду тоже все готово: можете писать, снимать, рисовать и так далее.
– Скажите, майор, а что за железные бочки разгружают солдаты? Что в них? – спросила Раймена, доставая блокнот.
– Ох уж эти репортеры!.. – майор улыбнулся, но несколько натянуто. – Горючее в этих бочках. Не ищите сенсаций там, где их нет, леди. Лучше изучайте жизнь аборигенной, вам будет интересно. Профессор, – он снова повернулся к Пирли, – вижу, ищете старых друзей? Мы им не сообщали, но, как видите, они уже тут как тут. Принца найти не составит большого труда.
– Это же их земля, и если кто и должен находиться тут, так это они, – едко заметила Раймена.
– С прессой лучше не спорить, честь имею! – усмехнулся майор и отошел.
Тут профессор увидел Афру и поспешил познакомить ее с Райменой.
– Да, я ее помню, – приветливо сказала Афра. – Правда, поговорить нам тогда особо не удалось.
– Раймена – известная журналистка, – представил изавийку профессор. – А пресса – большая сила. Она, и вместе с ней остальные, сделают все, чтобы облегчить вашу жизнь. Даже, может быть, смогут заставить и аназийцев покинуть. Об острове снимут фильм, и общественность увидит, что вы есть ценность, на которую надо равняться, не причиняя вам неудобств и вреда. В конце концов, мы добились этого, я и мои друзья! Помните полковника? Он и его офицеры тоже во многом нам помогли. Хотя они уже не офицеры – их разжаловали и конфисковали привезенное богатство, бедняки, естественно ничего не увидели. Но они предвидели такое развитие событий и для себя кое-что припрятали, так что они сейчас весьма состоятельные люди. Даже солдаты его неплохо живут. От трибунала им помогла уйти реакция народа и прессы. Теперь нам удалось организовать международный конгресс на вашей земле. В нашем единодушии наша сила, Афра. Поверь, девочка, мы не дадим вас в обиду. Я в какой-то мере виноват в вашем горе и даю слово, что вашими молитвами и нашей настойчивостью мы уедем отсюда с армией вместе.
– Я верю вам, профессор. А вот и Камрин…
Подойдя, Камрин приложил к груди ладонь в знак приветствия. Потом, как старые друзья, они крепко обнялись.
– Добро пожаловать на нашу землю, брат, – приветствовал он прибывших, и они с профессором обнялись как старые друзья. – Вижу, вы не один.
– Камрин, это наша знакомая журналистка, – сказал Пирли, – помнишь ее?
– Как не помнить…
– И я помню нашу первую встречу, – улыбнулась Раймена и подала руку.
66
Хозяева и гости продолжали беседу, медленно поднимаясь на холм, где их уже ждали повозки и кони.
– Вы умеете ездить верхом? – Камрин вопросительно посмотрел на молодую журналистку.
– А вы думаете, только ваши девушки умеют держаться в седле? – с этими словами Раймена лихо вскочила на коня.
– Вот, это да! – воскликнула Афра и улыбнулась.
– Выбирайте любого, профессор, – предложил Камрин.
– Это означает, что ты не выбрал себе нового коня?.. Я все знаю, Камрин. Полковник рассказал мне о том, что вам пришлось пережить. Как Омеана, король, Гуатр?
– Матушке совсем плохо, – Камрин опустил голову, и всю дорогу они молчали, если не считать восторгов журналистки по поводу окружавших пейзажей.
Когда они въехали во двор замка, их встретили люди с заплаканными лицами.
Камрин поспешил к матери, но в дверях столкнулся с рыдающей Араданой и понял, что случилось что-то страшное. С трудом передвигая ноги, он вошел, и до него донеслись напевные слова – перед телом Омеаны стоял священник и еще люди. Голос святого отца звучал печально и торжественно, читая заупокойную молитву, но для Камрина он громыхал, словно набат.
Камрин растерянно огляделся. Глубокая сердечная скорбь царила сейчас в сердцах собравшихся: Тавын сжимая голову, преклонил колени у постели Омеаны; Гуатр стоял, положив руку на его плечо; женщины, старики стояли на коленях и плакали, прощаясь с Омеаной. Камрин чувствовал, как холод пробирается в каждую клеточку его тела, ноги ослабели. Он закрыл глаза, безумным голосом закричал:
