Тереза Тур - Империя Тигвердов. Танго в пустоте

Посмотрела на Ричарда, который вместе со мной был на кухне, – я завтракала, он читал какие-то документы. Как я поняла, подглядывая краем глаза, это были чьи-то дела или досье.

– Привет, – вымученно улыбнулась я, выходя в коридор навстречу родителям.

– Добрый день, – раздался за моей спиной голос принца Тигверда.

– Телефон не берешь, к нам с мальчишками не едешь, – возмутилась мама, игнорируя моего несостоявшегося жениха. – Что? Ричард объявился – ушли в подполье?

– Мам, – протянула я.

– Спасибо, хоть Фредерик заглянул, объяснил все.

– Хочу, чтобы золотая рыбка была у меня на посылках, – пробормотала я.

– Я буду разговаривать с тобой. С молодым человеком побеседует твой отец, – не оценила моей иронии и знания русской классики маменька.

– Я уже говорил сыновьям Вероники: в том, что произошло, – только моя вина. И я готов на все, чтобы загладить ее, – решительно проговорил Ричард.

– Ага… – злобно поджала губы мама. – Пока могу сказать вот что, молодой человек: вы мне не нравитесь.

Ричард покорно поклонился – не споря и не оправдываясь.

– Мам, кофе будешь? – примирительно спросила я.

– Буду, – раздраженно ответила мама.

– Проходи, что мы в прихожей столпились.

– Мы, пожалуй, поговорим на улице, – решил отец.

Ричард ему лишь коротко поклонился, и они направились к выходу.

– Что ты дергаешься? – ругала меня мама на кухне. – Не съест его папенька твой. Так, малость потреплет. И вообще, что ты за него переживаешь?

– Ой, мам… – замахала я руками. – И сама не знаю. Убить готова. Была. Ненавижу… наверно. А жалко.

– Вот какие мы – русские бабы, – философски вздохнула мама.

И мы с ней хором протянули:

– Дуры жалостливые…

И так же хором расхохотались.

– А мне, если честно, Фредерик нравится больше. Надежный он. Заботливый, – шепотом сказала мама. Подумала и добавила. – Но возраст…

– Да… – вздохнула я. – Мне еще только с императором взаимоотношений не хватало.

– А что? – подбоченилась мама – Женщина ты у меня видная. Вся такая… Прекрасная. Интеллекта, правда, многовато.

Я зарычала.

– Слишком много. Когда не надо, – продолжила мама.

– Ага… Если вспомнить мое первое и, надеюсь, единственное замужество… То, думаю я, действительно много, – иронично отозвалась я.

– Ты была молодая. Гормоны заиграли, – пожала плечами мама. – Зато результат превосходный.

– Паша-то? Это да…

– А что сейчас?

– Ни за что.

– «Ни за что» в плане замужества? Или вообще?

– Не знаю, мам. Голова кругом.

– От поцелуев?

– Прекрати… Вот что за неуместное веселье? Я страдаю…

– Безмерно…

Переглянулись – и рассмеялись.

– Так. Ладно. Пошла я распоряжения по гарнизону выдавать.

– В плане? – удивилась я.

– Мальчишек я заберу – тут размещать их негде. Вы с Ричардом завтра приглашены на обед.

– Мам, это сводничество.

– Ничуть.

– Расскажи, расскажи. Только вилку возьму – лапшу с ушей снимать. Вас с отцом небось император и попросил.

– И что тут такого? Пообщаетесь, успокоитесь. Фредерик говорил, что у сына какие-то важные встречи в понедельник в империи, сразу после твоей работы. Ему надо подготовиться.

– Угу, – насмешливо посмотрела я на нее.

– Кстати, Фредерик просил нас повлиять на тебя…

– Все-таки он плохо меня знает.

– Не без этого, – рассмеялась мама.

– И в чем надо влиять на меня?

– В отношении денег, покупки новой квартиры и принятия имперского титула. Он утверждал, что ты – графиня.

– Нет, – отрезала я. – Я не заслужила и не заработала ничего из этого списка. А принимать все это лишь потому, что я понравилась сыну императора Тигверда, – это и унизительно, и дурно.

– Вот приблизительно так же мы ему и ответили. А как, кстати говоря, у тебя с деньгами?

– Каско мне обещали разбить на четыре платежа. На химчистку я найду, – махнула я рукой.

– А что ты химчистить собралась?

– Пальто, – сообщила я. – За щенком под машину залезла, потом он меня изгваздал.

– Деньги не трать, – посоветовала мама. – Собачьи слюни – они все равно не выведутся.

– Ладно. Перекручусь как-нибудь.

– Маааам, – раздался голос Паши – из детской. Сын явно продемонстрировал то, что подростки активно грели уши во время нашего разговора. – А мне новая форма нужна. В школу Олимпийского резерва.

– Надо было тоже на улицу идти беседовать, – проворчала я.

– Сколько денег надо? – крикнула в ответ бабушка.

– А чего вы перекрикиваетесь, как в лесу… – Я была недовольна.

– Много, – огорченно продолжил кричать Павел, почему-то не желающий идти к нам на кухню. – Мы эти вещи не смогли с помощью саквояжа сделать.

– Вот ведь… – огорчилась я.

– Да ладно… Выручим, – пожала плечами матушка. – Не брать же тебе денег у Ричарда, в самом деле. Ты права – это дурной тон. Если учесть тот факт, что он в тебя влюблен.

– Маааам!

– И это – хорошо!

– Перестань.

– У тебя странные понятия о любви, милая, – покачала головой мама. – Ты полюбила. Полюбили тебя. А дальше – как получится. Он – не подарок, так и у тебя характер тот еще.

– Мам, ты вообще за кого?

– Я? За мир во всем мире. И за то, чтобы рядом с тобой был приличный человек.

Я лишь невесело усмехнулась.

– Что? Сирого и убогого на всю голову любить сложнее?

– Да дело же не в этом…

– А в чем?

– В доверии.

– Он не поверил тебе. Ты не поверила ему. Так что этот тест вы запороли оба. Квиты. Подыграли недругам. А что касается всего остального – он считает твоих мальчишек своими. Ты хочешь от него ребенка. А все остальное – приложится.

– У тебя, мам, странное…

– Оно у меня – правильное. Посмотри на Наташу…

– Как она, кстати?

– Пришла в себя, – тепло улыбнулась мама. – Много пишет.

– И ты мне так ненароком пытаешься объяснить, что у нее вот – горе-печаль, а у меня – так, глупости только?

– Я пытаюсь объяснить, что за своего мужчину надо порвать всех на тряпочки!

– Ты хуже императора Фредерика.

– Ника-Ника… Взрослая же женщина. Многодетная мать – а дурочка…

– Ню-ню! – иронично закатила я глаза.

– Терпеть не могу! – фыркнула мама и удалилась строить мальчишек.

Ха! А то я не знаю… Использую этот прием лет с тринадцати, если надо прервать общение с маменькой.

Отец вообще задерживаться не стал. Посмотрел на меня, улыбнулся. Поцеловал. Спросил:

– С матерью насплетничались?

Дождавшись моего кивка, велел всем выходить строиться. И мы с Ричардом остались одни. Не считая щенка.

– Ника, – качнулся он мне навстречу.

– Ричард, нет, – резко бросила я, злясь на бешеный стук собственного сердца. На то, что щеки полыхнули жаром. И почему рядом с ним я себя ощущаю девчонкой семнадцатилетней?

– Прости. – Ричард привалился спиной к двери, которую только что и запер.

Я отправилась со щенком в свою комнату. Поняла, что Ричард пойдет следом, и смутилась при виде своей незаправленной кровати. Пошла в детскую. Там был его диван…

Кухня.

Ричард по-прежнему стоял в коридоре.

– Скажи мне, а что ты помнишь об империи Тигвердов? – спросила я его.

– Ни-че-го, – донеслось из коридора.

– А из своей жизни?

– Тебя и мальчиков.

– А детство? Или юность?

– Ничего конкретного, но приятных воспоминаний вроде бы нет.

– Ричард, давай отправимся в поместье, где прошло твое детство. Может, что вспомнишь.

– Что-то мне подсказывает, что я туда не хочу, – проскрипел он. Потом долго молчал и добавил: – По-моему, там пепелище.

Я вспомнила, что во время восстания в Западной провинции, которое подавлял милорд Верд, было совершено нападение на его дом. Маму его тогда убили.

Поднялась, подошла, обняла. Прошептала:

– Прости.

– Ника… Это ведь жалость?

– Скорее сочувствие.

Он нахмурился.

– Скажи еще, что оно тебя унижает, – рассердилась я.

И отошла.

– Похоже, я знаю, с кем можно проконсультироваться обо мне, – раздался спокойный голос Ричарда.

– С господином Джоном Адерли, – насмешливо сказала я. – Тоже мне загадка.

– Мы с ним уже виделись.

– А где ты с ним встречался?

– Ты не будешь сердиться, если я скажу, что он приходил сюда, в твою квартиру?

– Не буду, – улыбнулась я. – Странно, что все четверо: и он, и Каталина, и Оливия, и Натан – сюда не переселились. Они переживали за тебя.

– Я не вспомнил их. Но почувствовал, что они очень тепло ко мне относятся. И к тебе тоже. Пойдем в империю? – и он вопросительно посмотрел на меня. – У Джона и спросим, куда бы нам отправиться.

– В любом случае надо заехать в поместье и переодеться. В джинсах, наверное, не стоит разгуливать.

– Ты права. А я как-то об этом и не подумал.

– Надо же… А именно ты отчитывал меня, когда я вышла из дома без шляпки и перчаток.

– И без теплой одежды… – Он стремительно шагнул вперед и обнял меня. – Как я мог. Я не могу себе представить, как вытворил такое: выставить тебя – в метель…