Вера Чиркова - Заложница. Испытание
– А как думают другие?
– Некоторые расы считают, что произошло несчастье и феи вместе с верхним потоком энергии попали в ловушку или погибли, и волнуются за свое будущее, да и будущее всего мира. Без энергии, питающей в тех, кто наделен магическим даром, такие чувства, как вдохновение, счастье, радость, любовь, они постепенно теряют качества, отличающие разумных существ от диких зверей.
– А у них, – нахмурилась тень, – у тех, кто боится остаться без любви, уже есть какие-то свидетельства справедливости их предположений?
– Мин, – укоризненно качнул головой ее бывший наставник, – неужели старшие расы откроют их нам, даже если они будут? Пока они не получат фею и не поговорят с нею, никто не станет ничего рассказывать. Но скорее всего, старшие расы не расскажут ничего ни нам, ни другим созданиям и после находки феи.
– Думаю, об этом рано судить, – подумав, вздохнула Таэльмина. – Тогда ответь на другой вопрос: ты сам что-нибудь заметил за то время, пока живешь здесь?
– Как я могу заметить, если прошел такой же ритуал, как и ты? – Голос мастера-тени сразу стал суше. – Тем более речь ведь идет не о простой привязанности и не о желании ласк. Исчезает истинная любовь, готовность отдавать все до грана и прощать ошибки. Но раз уж ты так настаиваешь, то скажу: в Сиандолле, в храме судьбы, есть артефакт, на который кладут ладони перед брачным ритуалом жених с невестой. И у тех, кто истинно влюблен, на запястье расцветает магический браслет. Но с каждым годом таких счастливцев все меньше, и в последнее время молодожены очень редко решаются к нему подходить, чтобы не испытывать разочарования.
– Спасибо, – припомнив Ительса, хмуро поблагодарил герцог, – а напоследок расскажи все же про Шенлию, должны же мы знать, каких еще выходок от нее следует ожидать.
– Шена – моя забота, – холодно и ровно произнес Ганти, – и никаких выходок больше не будет. Спокойной ночи, попросите Тука выпустить меня отсюда.
– Выходи, – отозвался откуда-то из-под скрытого в полумраке потолка голос домового, и в стене появилась светлая щель.
Таэльмина разочарованно выдохнула, она даже не сомневалась, что ее бывший наставник не поведал им и десятой доли сведений, известных ему самому. Хотя уже начала догадываться, почему старшие расы так тщательно защищают печальную правду. Наверняка могущественным создателям, считающим себя самыми мудрыми и справедливыми, неприятна даже мысль о том, что можно просить помощи у выставленных когда-то на край света гоблинов.
– Спасибо, Тук, – с чувством поблагодарила тень, оказавшись в комнате и обнаружив на своей лежанке серый клубок вместо недавно сидевшего тут слуги, – как бы мы без тебя жили!
Домовой только польщенно хмыкнул и мышкой шмыгнул за пазуху Харна. Ганти в комнате уже не было, едва выбравшись из убежища Тука, мастер-тень, не оглядываясь, вышел прочь.
– Пойду умоюсь, – зевнула Таэль, поглядев в окошко, за которым покачивались в темной воде отражения мириадов звезд, словно дом летел среди них в неведомую даль.
А вернувшись, обнаружила сдвинутые вместе лежанки, застланные как общая постель.
– Знаешь, о чем я теперь мечтаю? – спрятав огорченный вздох, тихо спросила тень и тут же ответила: – Чтобы, когда я пришла с женихом в храм судьбы, ни один из нас не побоялся прикоснуться ладонью к заветному камню.
– Ложись спать, – хмуро усмехнулся герцог, – я пока умоюсь. А мечты у нас с тобой отныне будут общие.
Глава двадцатая
– Харн! Отпусти меня!
– А? – сонно буркнул герцог, открыл на секунду глаза, зевнул и неохотно убрал руку, которой так удобно лежалось поверх одеяла на талии напарницы. – А куда ты собралась?
– По-моему, мы уже никуда не плывем, – соскользнув с постели, метнулась к окну Таэльмина и осторожно отогнула край занавески. – Я права. Какие красавцы!
– Где? – Харн тут же раздумал досыпать, хотя еще мгновение назад собирался натянуть одеяло на голову и забыться еще на часок, не менее.
– На берегу, – коротко сообщила тень и побежала умываться. Интуиция и здравый смысл подсказывали ей, что их отряду вскоре придется расстаться с этим небольшим, но вместительным домом.
– Действительно, – пару минут постояв у окна и понаблюдав за бродившими по берегу русалами, согласился с тенью герцог и желчно добавил: – Но очень своеобразные!
Хотя, отметил он про себя, мы им тоже должны казаться необычными, как и эльфы, и вампиры. Обычно самым правильным каждый считает самого себя, и с этим ничего не поделать. Можно поспорить на кошель золотых: гуляющим по берегу серебристокожим туземцам с синими волосами, вздымающимися надо лбом высоким гребнем и волной спадающими на спину, мужчины всех остальных рас кажутся бледными и невзрачными.
– Иди умываться, – влетела в комнату тень, – там уже все проснулись! А мне дай тот туесок, подарок Ильсоры.
Харн заинтересованно глянул на напарницу, ожидая объяснений, но увидел строго сдвинутые брови, вспомнил о способности морян выглядывать из любого бокала, и счел нужным смолчать. Безропотно отдал тени спящего в коробке Тука и отправился умываться.
Спустившись в столовую, герцог обнаружил свой отряд в полном сборе и досадливо поморщился. Нужно было встать хоть немного пораньше, но кто же знал, когда они окажутся у берегов русалочьего острова? Да и рань еще несусветная, край солнца только показался из-за моря, протянув через его необычно спокойную поверхность золотистую дорожку.
– Вот горячий чай, – заботливо кивнула ему Таэльмина на стоявшую рядом кружку, – садись завтракать.
Харн пожелал спутникам доброго дня и торопливо уселся рядом с нею, – тень, как всегда, права. Неизвестно пока, чем кормят гостей моряны да и принято ли это у них. Чем дольше он тут находится, тем отчетливее понимает, насколько различны порядки и законы у старших рас. И начинает сознавать, как непросто им было устроиться в этом мире таким образом, чтобы не раздражать друг друга и никому не мешать. И следовательно, не так-то много на свете миров, подходящих им для существования, иначе вряд ли стали бы могущественные старшие так усложнять себе жизнь.
Холодный чай вдруг вылез из кувшина пышной шапкой, как будто разом забродил, раздулся огромным пузырем, и в нем возникло лицо такого же красавчика, каких Харн недавно видел в окне.
– Сойдите на берег, если не хотите добираться вплавь, барка уходит.
И словно в подтверждение его слов дом вздрогнул, заскрипели доски, плеснулся из полных кружек травяной отвар.
– Пусть ваша барка поставит наш дом на сушу, – мгновенно ответила ему Таэльмина, словно ждала этого приказа. – Это дар дриад, и мы не желаем его терять.
Лицо русала развернулось в сторону тени, и некоторое время он изучал Таэльмину с таким задумчивым выражением, словно она была незнакомой ему букашкой, с которой не знаешь как поступить – спрятать в фиал, чтобы после рассмотреть, или сразу раздавить. Затем его лицо пропало, а пузырь лопнул с такой яростью, что чаем окатило всех сидящих за столом.
– Ты умудрилась задать ему неразрешимую задачу, – пряча усмешку, заметил Алдер, глотками отпивавший из высокого узкого бокала темного стекла свое собственное питье.
– Я очень старалась, – с почти неуловимой усмешкой вздохнула тень и кротко пояснила: – Не обижать хозяев острова своей просьбой. Несомненно, их дома тоже прекрасны, но ведь дриад очень оскорбит, если они узнают, с какой небрежностью мы отнеслись к их подарку.
Едва заметная ехидная гримаска мимолетно изогнула красивые губы Селайвена и растаяла, словно привиделась.
– Думаю, – многозначительно произнес эльф, – моряне вовсе не собирались топить наш дом, на островах мало леса, и на постройки его никогда не используют. Наверняка они собирались его где-нибудь поставить, только не знали, каким образом мы его получили.
Харн крепче сжал губы, радуясь, что не успел вслух поинтересоваться у напарницы – когда это дриады успели сделать им такой подарок? Иначе мог бы ее подвести, хотя тень наверняка успела придумать, как будет выкручиваться, если лесные девы вздумают уличить ее во лжи. А теперь вряд ли моряны осмелятся проверять у беспечных хозяек дубрав и ельников правдивость слов Таэльмины.
Дом снова дернулся и резко накренился сначала в одну, потом в другую сторону. Сидящие за столом не успели поймать всю расставленную на нем посуду, и она непременно посыпалась бы на пол, но у столешницы вдруг выросли высокие, загнутые внутрь бортики. Да и стулья оказались накрепко прикрепленными к полу, и герцог знал только одно существо, способное сделать это так быстро и незаметно.
Взвизгнула Мейсана, сердито рыкнул огр, схватились за сиденья все остальные, прошипел никем не расслышанное, но, несомненно, ядовитое словечко Меркелос. И тут дом резко приподнялся, качнулся в сторону берега и, грузно шлепнувшись на песок, начал с треском крениться в сторону моря.
