Вера Чиркова - Заложница. Сделка
– Приехали, – грубовато рыкнул Тарз, рывком сдернул с плеч поноску и поставил на тропу.
Вернее, на ее конец. Или все же начало? Смотря как считают сами туземцы.
– Спасибо, мы получили незабываемые впечатления, – учтиво улыбнулась старому огру герцогиня, дружески подмигивая Изору, отстегивающему ремни.
Одновременно она внимательно рассматривала выросшие перед ними как из-под земли высокие замшелые стены, сложенные из огромных, плотно подогнанных друг к другу каменных брусков. Ворот нигде не было видно, но это не особенно волновало девушку, отлично помнившую, с какой легкостью Изор перенес ее из окна третьего этажа на землю, после того как шутя разогнул лапами прутья решетки, защищавшей невест в поселении Кранда. Тревожило Таэльмину другое, – пристально рассматривая прилегающий к стене склон холма, густо поросшего кустарником и дикими травами, она нигде не находила ни малейшего свидетельства чьего-либо присутствия.
Казалось, тут даже птицы и звери никогда не обитали, не говоря о людях, обязательно бы оставивших хоть какие-то следы, если только они не имели крыльев. Заметив вдалеке стремительно падающего в траву ястреба, тень неслышно вздохнула.
– Похоже, мы прибыли в этот загадочный приют первыми, – вслух подвел итог своим наблюдениям Хатгерн, и лаэйра одобрительно ему улыбнулась.
Отметив про себя уже не в первый раз, насколько легче ей служить тенью герцогу Крисдано, чем собственному братцу. Зарвес никогда не считал нужным делиться с сестрой своими выводами или замыслами, хотя отец всегда убеждал наследника, что это нужно для его же собственного блага. Однако молодой граф дэй Азбенд всегда втайне считал себя самым умным и самостоятельным, а советы сестры зачастую находил слишком занудными и трусливыми. Особенно трудно пришлось Таэльмине в последний год, после гибели отца. Зарвес с каждым днем все чаще заставлял ее делать работу, подобающую обычному секретарю или соглядатаю, и все меньше делился секретными сведениями и тайными планами.
Таэль усилием воли прогнала неприятные воспоминания; незачем рвать себе душу, раз решила навсегда вычеркнуть из своей жизни все связанное с родным домом. И в который раз похвалила себя за это решение, ощутив, как ее снова бережно поднимают сильные руки герцога. Оказывается, резко повернуть путь своей жизни в другую сторону не так уж страшно, особенно если у тебя в руках ценное ремесло. Не нужно только позволять Харну делать из нее обычную лаэйру. Самым худшим для себя исходом Таэльмина считала вероятность оказаться при герцоге всего лишь постельной грелкой или, хуже того, просто секретарем.
– Ничего особо загадочного тут нет. – Ительс достал из мешка меховой коврик и сел на него, бросив прямо на камни, а свою похожую на стульчик переноску подвинул Харну. – Устраивайтесь поудобнее, придется ждать, пока прибудут хозяева.
– А кому теперь принадлежит этот приют? – мгновенно поймала намек Таэль и деликатно высвободилась из объятий неохотно разомкнувшего кольцо рук герцога. Первое правило теней она всегда почитала неукоснительно.
Харн проводил жену хмурым взглядом, если бы он не помнил о ее недомогании и не понимал, насколько удобнее девушке будет сидеть на огрском приспособлении одной, то никогда не сдался бы так быстро.
– Тем же, кому и раньше, – вампирам, – суховато бросил Тарз и растянулся рядом с лекарем, всем своим видом показывая, как сильно ошибется тот, кто решит выяснять секреты этого места втайне от него.
– И какая же сила прогнала их отсюда? – насмешливо подняла брови тень, явно поставившая себе задачу непременно вывести огра из себя.
– Сами ушли, – бросив на нахалку пренебрежительный взгляд, соизволил ответить ей Тарз через некоторое время, которое понадобилось ему, чтобы покрутить камни на каком-то амулете.
Таэльмина лишь кротко улыбнулась. Она успела отчетливо понять, насколько свободно обращаются все живущие тут – и старшие расы, и их создания – с магией, упоминать о которой жители в прибрежных герцогствах предпочитают, уважительно понизив голос. Потому нарочно обратила на это внимание Харна, начиная понемногу догадываться, в чем был смысл наказания, наложенного когда-то остальными расами на их предков-гоблинов.
– Куда? – мигом вступил в разговор герцог, стараясь перевести неприязнь старшего огра на себя, и тотчас поправился: – Вернее, почему? Стены выглядят совершенно целыми.
– А какими они должны выглядеть? – не понял его довода огр.
– Разрушенными, – усмехнулся Ительс, – люди бросают свои города, только если их что-то или кто-то разрушит. Наводнение, шторм, враги…
– Про это никто не рассказывал, – заинтересовался Изор. – Зачем враги разрушают города, если хотят их захватить?
– По дурости и подлости, – процедил Харн, вспоминая войска Рингольда, осадившие одновременно сразу три его крепости. – Сил, чтобы в случае победы удержать захваченные города, у них не хватает, вот и стараются напакостить как можно больше.
– Не зря вас гоблинами назвали, – презрительно выплюнул Тарз и отметил, как резко исчезли улыбки с лиц всех троих пришельцев из прибрежных герцогств.
Но ни один из них не стал спорить или злиться, и если от Ительса огр другого поведения и не ждал, то герцогская семья снова задела его самолюбие умением не отвечать на откровенные оскорбления.
– А ушли они, когда зимы в предгорьях Граничных гор стали слишком суровыми, – примирительно сообщил Изор, – и стадам бизонов стало нечего есть. И не бросили приют, а просто оставили… до лучших времен. А потом с побережья начали приходить беглецы и решили тут поселиться.
– А вампиры нашли их и обрадовались, – закивала сообразительная герцогиня, – обед сам пришел.
– Какой еще обед? – грудой вздыбился над ней старший огр. – Откуда ты взяла такую глупость?
– Все так говорят, – оскорбленно поджала губки Таэльмина, став на миг неимоверно похожей на одну из спесивых графинь, наполняющих в праздники герцогский дворец, и вполне оценивший эту шутку Хатгерн ехидно ухмыльнулся. – А разве ваши хозяева не сосут из вас кровь? Хотя у тебя уже старая… а вот остальные стада огров разве вампиры не для этого разводят?
– Ты!.. – Бурая куча меха словно взорвалась, как бурдюк с прокисшим вином, взвилась вверх и всей своей тяжестью рухнула на то место, где сидела Таэльмина, с хрустом круша сухие жердочки переноски.
Глава двадцать третья
Харн оказался на ногах в тот же миг, выхватил сразу два кинжала и ринулся на Тарза, но тот и сам уже опомнился, резко вскинулся и отпрянул прочь, с ужасом разглядывая жалкие обломки, оставшиеся после его падения.
Лекарь и Изор отстали от герцога всего на секунду, но успели разделиться. Молодой огр изо всех сил вцепился в деда, а Ительс пытался собственным телом загородить мохнатых шпионов от новичка, одновременно судорожно копаясь в своей сумке целителя.
Однако Хатгерн уже осознал свою ошибку и, резко оттолкнув лекаря, бдительно оглядывался в поисках жены, больше всего желая двух вещей. Крепко прижать лаэйру к себе и отныне везде водить за ручку или посадить ее на пару дней под домашний арест и прочитать длинную и наинуднейшую лекцию о том, как глупо дергать медведя за хвост.
– Прости, – тень стояла рядом, крепко прижимаясь к локтю мужа, – я была не права. Но мне казалось, будто он намного лучше владеет собой.
– В следующий раз я тебя выпорю, – тихо и свирепо пообещал жене герцог, но все-таки не выдержал, обхватил ее за плечи и притянул к себе.
– Какие у нас гости! – донесся откуда-то сверху равнодушный, странно глуховатый голос, но его тотчас перебил сочный, бархатистый баритон, изумленно охнувший:
– Мин?
Изумление, еле заметная радость, тревога и еще невесть сколько различных чувств послышались герцогине в этом до боли знакомом голосе. Но слишком часто он когда-то повторял девушке святое правило теней: нельзя позволять никаким собственным эмоциям поймать себя врасплох. Сотни, десятки сотен раз за время обучения Таэль окликали на разные лады, пытаясь отвлечь от основного задания, и, если она отзывалась, юной тени засчитывалась грубая ошибка.
И теперь, едва услышав голос, который мог принадлежать лишь ее первому наставнику, и ощутив почти неодолимое желание немедленно вскинуть голову, взглянуть в знакомые глаза и рвануться им навстречу, Таэльмина поддалась своей слабости лишь на краткую долю мгновения. Но тотчас опомнилась, сумела побороть этот порыв и, застыв туго натянутой струной, попыталась просчитать, каким образом Ганти мог оказаться здесь и чем его появление может грозить ее новому подопечному.
Но если никто из наблюдавших за девушкой со стороны не заметил ее мимолетного движения, то крепко держащий жену за талию Хатгерн почувствовал его очень явственно, да и дрогнувшие губы лаэйры тоже успел рассмотреть. Трудно было не сообразить, какие именно отношения могли когда-то связывать этих двоих, и герцог тотчас ощутил, как в его душе вскипает жаркий протест. И без того крепкое объятие Харна вмиг стало цепкой хваткой хищника, не имеющего никакого желания отпускать свою добычу, а ладонь, оставившая было рукоять кинжала, вновь стиснула ее с совершенно определенным намерением.
