Вера Чиркова - Цвет победы
Глава 22
– Шарик, – тихо шепнула Слава, не желая повторять своего промаха, – ты не можешь рассказать мне про эмоции Тины?
– Возмущение, восхищение, немного растерянности и сожаление… – перечислил унс и выдал заключение: – Ей нужно пить успокаивающее зелье.
– Я бы взяла тебя к себе медсестрой, – похвалила зверька землянка и приказала: – Проследи за ними и докладывай, если появится злость или сильная обида.
Васт ещё немного постоял возле закрывшейся за воспитанником двери и сделал несколько неуверенных шагов в сторону дивана.
– Садись, – мягко предложила Слава, но лицо анлезийца вдруг исказилось какой-то странной гримасой.
– Не нужно… любимая. Ты очень добрая… но лучше… ничего не говори. Я и так всё понял.
Ну и чего он мог понять, изумилась Слава, глядя, как незадачливый жених разворачивается в сторону выхода, и вдруг очень чётко осознала, он и в самом деле сейчас уйдёт и больше уже никогда у неё не будет возможности вернуть этот момент. Есть такие маленькие, почти незаметные поворотики в жизни, которые нам позже страстно хочется возвратить, да только не суждено.
– Стоять! – приказала землянка почти яростно, боясь не успеть. – Вернись и садись на диван.
– Хорошо… – В его голосе прозвучала обречённость, но спорить анлезиец больше не стал.
Прошёл к дивану и устроился в противоположном углу.
Жених называется, саркастически хмыкнула про себя Слава, при всех обнимает, а наедине забился в уголок и даже не смотрит.
– Рассказывай, – еле заметно вздохнув, предложила женщина, сообразив, что сам он этот разговор никогда не начнёт.
– О чём?
– Обо всём. И лучше по порядку. Про себя, про свои привычки и вкусы, про правила и обычаи своего народа. Потом объяснишь, с чего ты вдруг начал звать меня любимой. Начинай.
– Зачем? – горько хмыкнул Васт.
– А зачем люди разговаривают?!
– Зачем тебе нужны мои привычки и вкусы?
– Ну должна же я знать, за кого выхожу замуж? – пошутила Слава и вдруг поняла, что это совсем не шутка.
Вернее, было шуткой, ещё в тот миг, когда она это произносила. Но едва слова сорвались с губ и стали звуками, и она их услышала, что-то мгновенно щёлкнуло в мозгу… или в сердце?!
Точно так бывает, когда кто-то посоветует сделать именно то, чего ты и сам хотел в глубине души, но ещё не решился сообщить об этом вслух. И теперь идея с замужеством больше не казалась ей такой уж странной и невозможной, но выяснить и понять всю подоплёку этой истории Слава всё же желала.
– Ты… – Васт вгляделся в лицо женщины с внезапной надеждой, – не издеваешься?
– Да откуда в тебе такие мысли, – расстроенно всплеснула руками Ярослава, – ну с чего мне над тобой издеваться? А вот узнать побольше я хочу… и имею право, как ты считаешь?
– Хорошо… – серьёзно кивнул он. – Я всё расскажу… но сначала… извини… я должен знать…
Одним неуловимым движением Васт оказался рядом со Славой, обнял одной рукой за талию, а второй обхватил за плечи, притянул к себе, напряжённо вглядываясь в изумлённо распахнувшиеся серые глаза, и вдруг прильнул к её губам в нежном и страстном поцелуе.
Опомнилась женщина только через несколько минут, когда начала задыхается без воздуха. Неохотно отстранилась, раскрыла непонятно когда закрывшиеся глаза и обнаружила, что одной рукой крепко держится за гибкий мужской торс, а второй нежно наглаживает удивительно мягкую белокурую шевелюру.
– Славочка… любимая… – Глаза анлезийца сияли загадочными зелёными звёздами, в голосе появились волнующе низкие нотки, и Слава сообразила, если сейчас она не проявит твёрдости, то выяснять беспокоящие её вопросы станет поздно.
– Стоп… – упёрлась она руками в грудь блондина, – ты что-то слишком торопишь события. Проверил, я не шучу? Давай рассказывай.
– Может, возьмёшь сначала браслет?
– Почему мне кажется, что меня пытаются наколоть? – упёрлась Слава.
– Что такое «наколоть»? – оторопел Васт.
– Ну… это непереводимое выражение. Вроде как – обвести вокруг пальца. Или – надуть. Всё равно непонятно? Ох. В общем, так говорят, когда кто-то пытается схитрить.
– Понятно. Нет, я не хочу тебя обмануть, да и никогда не смогу. – Васт и не подумал пересесть или отстраниться, наоборот, устроился поудобнее, потеснив Славу из уголка и снова притянув её к своей груди, – и прости за использование такого способа для определения твоих эмоций.
– И что же ты выяснил? – осторожно поинтересовалась она. – Вроде вы и так всё чувствуете?
– Чувствуем только положительные эмоции, по ним и ориентируемся. А вот если в человеке нет ни доброжелательности, ни искреннего интереса, начинаем следить за ним с особым вниманием. Вот и в тебе интереса сначала не было… но зато теперь у меня есть надежда, что когда-нибудь ты тоже полюбишь меня.
– А какие эмоции… ты почувствовал? – взяло верх банальное женское любопытство.
– Интерес… как к человеку… и мужчине… – Он не дал возмущённо фыркнувшей Славе отстраниться, крепче прижал к себе, нежно провёл свободной рукой по волосам. – А ещё сочувствие, желание понять и помочь… и именно это даёт мне надежду на счастье. Ты не представляешь, как тяжело много лет подряд видеть во взглядах женщин лишь бездумное обожание.
– А соплеменницы? – заикнулась Слава и тут же пожалела о сказанном. Тело анлезийца на миг напряглось, становясь твёрдым, как дерево. – Нет, если не хочешь, не говори.
– Наши женщины прекрасны… – неохотно сообщил Васт и, словно почувствовав невольную обиду Славы, снова успокаивающе погладил её по волосам, – нежны, беззаботны и юны. Очень немногие из них решаются переступить порог второго цикла. А я любил девушку, которая перешла в третий, чтобы иметь право покинуть родину и посмотреть мир. Тебе, наверное, рассказали… это была мать Тароса. Она погибла семнадцать оборотов назад… и большую половину этого времени я прожил в трауре по ней. Только Тарос держал меня на Сузерде, везти его на родину, пока не проявились родовые способности, было нельзя. Он стал бы озлобленным и неуверенным в себе… на побережье есть несколько поселений, где живут квартероны, я там бывал.
– Прости… мне не нужно было об этом напоминать, – виновато буркнула Слава и в тот же миг почувствовала на виске нежный поцелуй.
– Ничего… тебе можно. – Васт осторожно повернул её лицо к себе и заглянул в серые глаза. – Твой интерес не оскорбляет и не вызывает боли. Так ты хотела узнать, почему я зову тебя любимой? Потому что это истина. Хотя я и сам не сразу это понял. Ведь сначала я влюбился не в тебя, а в Тину… прости… но лгать тебе я не могу. А она постепенно начала считать меня своим другом… и это неожиданно оказалось очень приятно. Поэтому я тщательно скрывал свои чувства, не желая терять такое отношение ради никому не нужного признания. Но больше всего я не хотел разрушить возможное счастье Тароса. Как оказалось, всё было впустую…. ни у кого из нас изначально не было никаких шансов на взаимность. Ну а когда увидел тебя… то хотя и не сразу, но понял, кого я видел в ней… в нём. Когда Тин пытается изображать девушку, то невольно подражает именно тебе.
– Но ты же… провёл тот ритуал… – Раз он разрешил спрашивать обо всём, почему бы не выяснить все волнующие её подробности?
– Да. Провёл. – Васт нежно коснулся губами щеки Славы и незаметно вздохнул. – Слишком уж много всего смешалось в душе. Сомнения, обиды, старые и новые, нелепые претензии Таша, твоё равнодушие… Никто из людей не знает, что, переходя на новый уровень, мы не только обретаем новые способности и более взрослый, как бы отстранённый взгляд на прошлые проблемы, но и теряем иллюзии и напрасные надежды. И это иногда довольно болезненно, нужно некоторое время, чтобы понять и осознать правильность произошедших в душе перемен. Но мне несказанно повезло… в заключительный момент ритуала ты оказалась где-то поблизости, и в тот миг, когда я терял все старые эмоции, твоя энергия и твои чувства стали мне доступны. Всего на короткий миг… прости, но это не моя вина.
– А-а… – смутилась Слава, – это ещё что такое?
– Это как короткое слияние душ… нет, не волнуйся, прочесть твою память или узнать прошлое невозможно, но вот ощущения, тревоги, радости… оказались созвучны моим настолько, что произошло частичное слияние. И теперь я точно знаю, именно ты половинка моей души… единственная, кто суждён мне в бесконечном сонме миров… и эту невероятную удачу я никому не уступлю. Как и не отойду от тебя до тех пор, пока жив.
– Васт… – привычка соображать трезво выдернула Славу из сладкого тумана мечтательности, – но ведь несколько минут назад ты собирался уйти?!
– Только до дверей, – горько хмыкнул он, – раз мне не оказалось места рядом с тобой, значит, я собирался жить под дверями.
