Галина Гончарова - Средневековая история. Домашняя работа

– У меня есть травы.

– У нас тоже есть травник. Джейми!

Из ворот уже бежал молоденький парнишка, придерживая рукой тяжелую сумку.

– Ну-ка остановитесь!

Достал из нее флакончик с нюхательными солями и поднес к носу графини. Та несколько раз вдохнула, чихнула и приоткрыла глаза.

– Я что, в обморок упала?

Лиля сначала не поняла, что происходит. Почему она на руках у какого-то громилы? И где?

Потом память вернулась, и женщина принялась распоряжаться:

– Эрик, поставь меня на землю. Лейс, принимай пополнение. Лейф, Антрела надо слушаться. Кстати, поговори с Эриком и Лейсом и организуйте доставку раненых в замок. Джейми, ты уже понял, что у тебя будет большая практика?

Все закивали. Лиля кое-как поднялась на ноги. Вздохнула.

– Ингрид, проводи меня до моей комнаты. Не будем отвлекать мужчин. Как сделаете, пусть Лейф зайдет, отчитается.

Ингрид закивала, подхватила Лилю под руку, принимая на себя часть ее веса, с другой стороны пристроился Джейми, и процессия поползла к воротам.

Во дворе их встретила бледная от волнения Эмма:

– Госпожа…

– Эмма, это Лейф. Это Ингрид.

Лиля невежливо тыкала пальцем. Ну да черт с ним, с этикетом.

– Помнишь, я говорила, что вирмане приедут? На лужайке там еще кучка. Ты сможешь их устроить?

– Да, ваше сиятельство. И вдвое больше устроим.

– Отлично. Тут у нас еще двадцать раненых образовалось, о них надо позаботиться. Потом зайдешь, расскажешь, что и как.

Эмма развернулась и пошла, на ходу отдавая приказания служанкам.

А Лиля поковыляла в свою комнату.

Что за судьба такая – в каждой бочке затычка?

В своей комнате Лиля опустилась в кресло и чуть расслабилась.

– Как вы, ваше сиятельство?

Голос Ингрид был полон сострадания.

Лиля взмахнула рукой:

– Жить буду. У вас все в порядке?

– Да, ваше сиятельство. Хотя много мы с собой привезти не смогли, но барон Авермаль обещался снарядить корабль.

Лиля вздохнула.

– Ладно. Подкинули вы мне свинью с этим Эриком.

– Ваше сиятельство…

– Мое. Вот что, Ингрид. На морском побережье строится коптильня и солеварня. Они будут на тебе. Дело в принципе привычное.

– Солеварня?

– Выпаривать соль будем. А то она дорогая. Скоро рыба на нерест пойдет?

– Очень скоро.

– Вот. Рыба, птица – дело привычное. Его я на тебя и взвалю. Бери своих женщин, организовывай, если кто из деревень понадобится – тоже бери, но чтобы ни гусей, ни карасей мне не упустили.

Лиля сопроводила слова мягкой улыбкой, показывая, что шутит.

Но Ингрид была серьезна:

– Ваше сиятельство, я понимаю, вы не рассчитывали на такое количество людей.

– Да. Вас я считала. Но у Эрика еще два десятка.

– Больше.

– Больше?

Расспросить Лиля не успела. В дверь постучали.

– Войдите!

– Ваше сиятельство.

Эрик. И Лейс. Лиля закатила глаза.

– Чего надо?

Эрик смотрел спокойно.

– Ваше сиятельство, с последней добычей мы захватили несколько людей.

– Несколько?

– Мы напали на судно, а это оказался корабль работорговцев.

Лиля встрепенулась. Интересно – это те, которых ждал Эдор? Или не те?

– Они шли сюда?

– Нет. Полагаю, что в Авестер, Дарком или Ханганат. Там рабство официально узаконено.

– Ну да. А у нас не так официально.

Эрик пожал плечами.

– Конечно, вы их тоже можете объявить рабами или своими крестьянами. Но официально рабства у вас ведь нет.

– Можно подумать, на Вирме оно есть, – съязвила Лиля.

– Немного, но есть.

Лиля чертыхнулась про себя. Расслабилась? А ты ведь должна это знать. А не расспрашивать!

– Ладно. Что вы собираетесь делать с этими людьми?

– Подарить вам, ваше сиятельство. Там человек двадцать.

Единственное, что смогла Лиля, – это выругаться!

Эрик смотрел на женщину, сидящую в высоком кресле.

Умная. Лейф не соврал. С ней можно иметь дело. Очень умная. Немного странная, это да. Не знает того, что знает каждый.

Но может быть, это воспитание?

Эрик примерно представлял, как растят дочерей аристократов. Как редкостные цветы. За высокой оградой, где-нибудь в глуши, чтобы они были невинными и трепетными. А вот знания им не обязательны. Насмотрелся в Авестере, пока охранял. Ни знаний, ни здравого смысла, разве что могут вышивать да глазками хлопать. И то последнее недостойно истинной леди.

Так что ограниченность вполне объяснима. А вот ум и ее отношение к людям – это уже сложнее. Но приятно. А то надоело уже за несколько лет вдали от Вирмы. И косые взгляды, и высокомерный тон, как будто тебе одолжение делают. Хотя некоторых сопляков плевком перешибить можно. Но гонору! Но спеси!

Идею с рабами ему подсказал также Лейф.

Если бы Эрику удалось дойти до Вирмы, проблем не возникло бы. Там рабочие руки всегда пригодятся. А в Ативерне рабов нет. Поэтому надо что-то придумать. Держать в темнице? Передохнут. Убыток. Зачем тогда кормили, тащили… Невыгодно! Уговорить графиню? Интересно на что? Мы тут немного пленных захватили, вы их рабами не подержите?

В Ативерне официально рабства нет.

Так что проще всего было свалить эту заботу на чужие плечи. Что Эрик и сделал.

И наблюдал за сменой выражений на лице графини.

Удивление.

Недовольство.

Злость.

И неподвижная каменная маска безразличия.

Интересно, что она скажет?

Лиля сказала бы многое. Но – нельзя. Нельзя. Поэтому она спросила по возможности спокойным тоном:

– Кто они?

Эрик посмотрел с удивлением.

– Не знаю. Там было два десятка рабов. Несколько сдохли. И работорговцев.

Лиля прикусила ноготь.

– Можете отделить одних от других?

– Да, ваше сиятельство.

– Отлично. Устраивайте своих людей в замке. Всех пленных пока в подземелье – Лейс покажет куда. Потом я разберусь, кого выпустить, кого оставить.

Лиля отлично помнила, что скоро приедет королевский представитель, и, наверное, его заинтересует такая мелочь, как работорговцы.

– Много у вас раненых?

– Много, ваше сиятельство.

– Лейс, пожалуйста, распорядись. Пусть Джейми посмотрит.

Кто знает, чего стоил Лиле этот приказ. Джейми. Не она. А ей пока нельзя.

Одно дело – непроизвольно кидаться на помощь. Другое – здесь и сейчас. Она не может показать свои познания в медицине. Никак не может.

Девушка не забыла взгляд Марты. Им надо побеседовать. Еще раз.

Лейс кивнул:

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– И пришли ко мне Эмму. Пусть, как всех разместит, придет, доложит.

– Хорошо, госпожа графиня.

– Свободны.

Лиля взмахнула рукой. Мужчины вышли. А женщина откинулась в кресле. Плохо. Очень плохо.

Девушка привычно потянулась к пергаменту. Так думалось легче.

Первое. Денег мало.

Второе. Войско увеличилось. Вопрос – на кой ляд оно ей? Воевать будем?

С другой стороны – работорговцы. Лиля покусала губы. Эдор… Что же ты замутил здесь? Почему люди так спокойно смотрели на продажу своих детей в рабство? Если бы моего ребенка… Да я бы все с землей сровняла. А с другой стороны…

Скрипнула дверь. Лиля подняла голову.

– Марта?

Лонс Авельс с ужасом наблюдал, как открывается крышка люка.

Страшно?

Не то слово. Один морской бой он уже пережил. А второй…

Зачем их вытаскивают в этот раз?

Он не знал. Но подозревал, что ничего хорошего не будет. Он просто сходил с ума в душном трюме. Плохая вода и еда, нехватка воздуха. А потом шторм. Это было по-настоящему страшно. Лонс прислушивался к буре снаружи и понимал. Никто не станет их спасать, если что. Бросят подыхать с тонущим кораблем.

Самое страшное в рабстве то, что от тебя ничего не зависит. Ты уже не хозяин своей судьбы. Вообще. Ты полностью зависишь от чужих решений.

Шторм принес свои плоды.

Их отнесло от берега. Далеко. И они наткнулись на корабль морских волков. Вирмане.

Лонс слышал звуки боя и опять испытывал дикий страх. О вирманах говорили многое. Что они убивают всех. Что топят захваченные корабли. Что после воздержания в море пользуют пленников противоестественным способом.

И когда открылся люк, Лонс ожидал всего, чего угодно. Но их просто вытащили из трюма и перегнали на другой корабль, как скот. Так же покрикивая и подгоняя пинками.

Вирмане в них просто не видели людей.

Вообще.

И это тоже было страшно.

А потом… качка. Шторм. Скудная пища. Гнилая вода.

И смерти. Порядка десяти смертей.

Почти каждую ночь кто-то умирал. Кто от ран, кто от слабости. Лонс знал, что тоже долго не протянет. Слабость подтачивала и его. Мужчина воспринимал все происходящее как-то… обрывками. А из чувств остался только страх.

Но смерти он уже не боялся. Только боли.

Вирмане вытащили их из трюма и стали толкать к сходням. Лонс не верил своим глазам. Он дышал чистым воздухом. Вокруг была природа. Жизнь.

Альдонай, как же он раньше этого не ценил. Хотел чего-то грандиозного… А ведь важно другое.