Ульяна Соболева - Позови меня 1 и 2 (сборник)
Этот день я наверное буду помнить всегда… Именно этот день и эту ночь. Наверное, никто не смог бы забыть такое. Он начался совершенно необычно хотя бы потому, что ко мне снова пришел Криштоф и принес мне кусочек света, кусочек счастья, он принес мне надежду. Осторожно достал маленький клочок бумаги и передал мне. Когда я прочла меня начало просто трясти, в самом прямом смысле этого слова у меня зуб на зуб не попадал. Записка была от мамы и Кристины. Со стороны, наверное можно было подумать, что я сошла с ума - я целовала этот кусочек бумаги, я прижимала его к лицу, я даже его нюхала. Он пах любовью, он пах детством, он пах моей мамой.
«Милая, любимая Маняша. Я знаю, как тебе плохо. Я знаю, как тебе больно. Я страдаю и плачу каждую ночь. Я чувствую тебя, моя девочка, и я хочу, чтобы ты знала – я и твоя сестра делаем все, чтобы вытащить тебя из этого кошмара. Люблю. Твоя мама»
Всего три предложения, а мне казалось там вся моя жизнь. И я начала дышать, полной грудью, у меня появилась надежда. Мама найдет доказательства, обязательно найдет. Она добьется своего, не оставит меня, а Кристина, маленькая проныра, сделает все, чтобы докопаться до правды. О, как же я их любила в эту минуту, до боли, до слез. Криштоф сказал, что записку нужно сжечь, но разве я могла отдать свою надежду языкам пламени? Я ее спрятала. Пообещала, что сожгу потом, а сама спрятала, чтобы перечитывать в минуты отчаянья. Я даже не знала, что эти минуты совсем близко.
Вечером в доме было особо шумно. Вечеринка. Ник устроил пиршество, вакханалию, слуги носились, как сумасшедшие, а я прислушивалась к музыке, доносившейся из залы, и гадала - какая она? Какая она, та женщина, которая меня заменила в его жизни и постели? Как она выглядит? Она красивая? Она его любит? А он? Что чувствует он? Он называет ее своей малышкой?
Это сводило меня с ума. Впрочем, скоро я все узнала сама. Ник не мог не причинить мне еще страданий, он и так слишком долго меня не трогал. Ближе к полуночи слуг созвали для наведения порядка, обычно меня никогда не брали для уборки в правом крыле дома, а сегодня почему-то позвали и меня. Нам было приказано убирать за гостями. Всем выдали аккуратные передники, тряпки и тазики с водой. Каждому выделили по мусорному мешку и отправили по разным этажам и комнатам. Когда я поняла, где буду убирать я - мне стало нехорошо. То есть я чувствовала, что может произойти что-то, что меня окончательно сведет с ума, я боялась переступить порог нашей спальни, но управляющий был неумолим. Он сказал, что там повсюду пустые бутылки, тарелки, и я должна все это собрать и вынести на улицу. Он забыл мне сказать только одно, что в комнате будет хозяин дома. Впрочем, зачем? Ведь слуги это никто, при них можно делать все что угодно, как и при мебели. Разве может волновать, например, присутствие в комнате стола, стула? Так же и слуги - часть общего интерьера. Когда я отворила дверь в спальню и тихо переступила порог, то тут же замерла. На постели двое неистово занимались любовью. Дико, страстно. Я слышала стоны женщины. Она извивалась под сильным бронзовым телом моего мужа. Я видела его сильную спину, мышцы ягодиц, судорожно сжимавшихся при каждом толчке. Меня затошнило. Я схватилась за горло и выронила тазик с водой. Женщина вскрикнула, а Ник резко обернулся, окинул меня взглядом, полным триумфа, но женщина уже не хотела продолжать, она выбралась из-под него, хоть он и пытался ее удержать, набросила халатик и в гневе на меня посмотрела.
- У тебя безмозглые слуги, Ник. Почему они входят в твою спальню без стука? Эта дура испортила твой ковер и заляпала все водой.
Голос женщины доходил до моего сознания, словно сквозь вату. Я смотрела на Ника. Она перестала меня интересовать в ту же секунду, как я ее увидела. Потом я буду вспоминать, как она выглядела, потом, спустя много времени, пытаясь понять, чем она оказалась лучше меня, но сейчас я смотрела на него с болью и страданием, а он…он улыбался. Голый, красивый как бог, не потрудившийся даже прикрыть свою восставшую плоть. Он закурил сигару и небрежно бросил:
- Мелисса, я могу ее наказать, если ты захочешь. Сейчас она соберет все бутылки и уйдет, а завтра ее запрут в подвале с крысами или просто уволят.
Женщина продолжала ходить возле меня кругами:
- Неслыханная наглость, она тебя рассматривает. Эй, ты! Пошла вон! Пусть другая тут уберет! Слышишь? Поди прочь отсюда.
Я медленно попятилась к двери, и вдруг она меня схватила за руку:
- Погоди-ка…Я где-то ее видела…не так уж давно. Да, я ее видела. Дьявол, Ник, с каких пор ты покупаешь наложниц Берита? Я видела ее у Берита, у этого развратного демона…Хахаха. Точно. Она была девкой Берита. Ник?
Я уже ничего не слышала, я бежала к себе в каморку. По моему лицу катились слезы, а сердце содрогалось в агонии. Если Ник хотел меня убить, то у него это получилось именно сейчас, а не чуть позже, когда он пришел ко мне в комнату. Да, он пришел спустя час. Он пришел меня убивать. Я поняла это по его лицу, когда посмотрела в глаза моего палача - в них был приговор. Тогда мне уже было все равно. Я уже умерла, это мое тело с остекленевшим взглядом лежало на постели, душу он растоптал. Он открыл дверь в мою комнатку ногой, точнее он ее выбил. Я успела заметить в его руке хлыст еще до того, как поняла, что он хочет со мной сделать, а потом начался ад. Наверное, даже сейчас моя память щадит меня и не дает вспомнить все в подробностях. Он меня бил, нет не бил, он меня убивал. Его удары сыпались на меня бесконечно, и я даже перестала их чувствовать через какое-то время. У меня не было сил сопротивляться, я просто тихо хрипела, когда хлыст и кулаки сыпались градом на мое тело, я слышала только одно:
- Я лучше убью тебя, чем еще раз услышу, кому ты принадлежала, лучше убью, убью тебя, Марианна, но больше никто тебя не узнает и не скажет мне, чья ты подстилка.
Убью…Это слово имело рифму со словом люблю. Для Ника они, наверное, составляли одно целое. А потом он меня насиловал. Я не могу это описывать - слишком больно. Это так больно, когда тебя рвет на части тот, кого ты любишь. Я даже не представляла, что можно доставить такую боль, проникая в чье-то тело. Ник доказал мне, что можно. Именно он, тот, с которым я поднималась на самые острые вершины экстаза, бросил меня в кровавую пучину боли. Он врывался в меня яростно и безжалостно, а потом снова бил. Я помню, что в ту ночь его член побывал везде. Он опробовал каждое отверстие в моем теле с особой жестокостью, он разрывал меня на части. Наверное, в тот момент исчезла всякая грань, отделявшая его от садиста убийцы. Я мечтала, чтобы он поскорее кончил и оставил мое несчастное тело, на котором не осталось живого места. Но это длилось безумно долго, он словно понимал, что сейчас убьет меня и больше не сможет причинить боль, поэтому растягивал удовольствие. Наверное, я плакала и кричала, наверное, я умоляла его остановиться, но я этого не помню. Я помню лишь, что он повернул меня на живот, вдавил мое лицо в подушку и насиловал меня, проникая сзади, то в одно отверстие то в другое, свободной рукой он полосовал мою спину. Даже когда его сперма растекалась внутри моего покалеченного тела, он все еще продолжал меня бить. Остальное уже как в тумане, кто-то стащил его с меня, я слышала брань, крики, но все это затихало вдалеке, пока совсем не исчезло, и я не провалилась в кровавый мрак. Я словно выключилась. Как будто сломанная кукла. И я молила бога о смерти. Я не хотела оживать. Я хотела умереть. Чтобы никогда не вспоминать об этой ночи. Только мертвым дано такое счастье – забвенье.
13
Ник ввалился в спальню, окровавленный, обезумевший он зарычал, глядя на любовницу. Его облик напоминал зверя после кровавого пиршества. Его взгляд обезумел. Он разрезал вену и посыпал в нее красный порошок, а потом разнес все в комнате в щепки. Любовница смотрела на него в полном недоумении, приподняв тонкие бровки, она как раз подпиливала ногти возле зеркала. Николас упал возле постели и закричал. Громко, как смертельно раненный зверь, снова порезал вену уже на другой руке и высыпал целый пакетик.
- Эй, у тебя будет передоз! Ник, хватит!
Он ее не слышал, казалось, наркотик не берет его, он метался по комнате и хрипел:
- Я убил ее… я ее убил.
- Кого? – спросила Мелисса и взяла флакончик с лаком, – Эту девочку что ли? Служанку?
- Я ее убил, – выл Николас, срывая с окон шторы и разбивая стекла.
- Так, я, похоже, отдохну в другой комнате, пока ты перебесишься…Хммм, а за что ты ее убил? Из-за Берита что ли? Вот бедняга, я-то думала, ты ее купил после того, как тот измучил ее своими истязаниями. Вот бывает же, не везет некоторым. Видно такая доля у этих наложниц. Мужчины, стоит им дорваться до власти, начинают деградировать. Сначала Берит ее бил за непокорность, теперь ты.
Ник посмотрел на любовницу, потом схватил ее за горло и прохрипел:
