Ирмата Арьяр - Телохранительница Его Темнейшества (сборник)
С этим грозным обещанием ведьма растаяла.
Побледневшая Эльда сползла с ложа, завернулась в шелковую накидку. Ее пальцы слегка дрожали, темные волосы в беспорядке рассыпались по белоснежным плечам.
– Что происходит, госпожа? – демон приподнялся на локте. – Кто это был? И как она смеет врываться и приказывать тебе?
– Это моя суэнни, – вздохнула царица. – Она имеет право прийти ко мне в любой момент. И с ней лучше не спорить.
– Суэнни? – юноша недоуменно нахмурил брови.
– Вторая мать. Суэнни воспитывает не тело, а душу. И потом присматривает за судьбой и хранит.
– Я думал, ангелы-хранители выглядят иначе.
– Это ведьмы, а не ангелы, – царица напоследок провела кончиками пальцев по его щеке: – Сиэн, ты должен навсегда покинуть мой дворец и надолго забыть дорогу в Серые Холмы.
– Ты прогоняешь меня, госпожа? – вскинулся демон. – Почему? В чем я провинился?
«Не ты, мальчик… Я. Только я».
– Ни в чем, милый. Просто вышло твое время. Тебя проводят в храм Лойт. Не бойся, богиня не причинит тебе вреда. Она поможет отвыкнуть от меня.
Юноша протянул руку – поймать кончик шелковой ткани, но через миг бессильно уронил: с царицей Серых Холмов не спорят даже демоны. Прошептал:
– Но я люблю тебя.
Царица резко отвернулась, пряча ставшие холодными глаза.
– Тебе это лишь кажется, мальчик.
– Лойт возьмет мою память о тебе, да? Но я не хочу ничего забывать!
– Ты не забудешь, – она обернулась в дверях купальни. – Богиня возьмет твою тоску, если она непритворна. Только и всего. Это такая малость.
«Не твоя любовь мне нужна. Та, которой не было и уже не будет…»
По ее беззвучному знаку вошли две стражницы. Черноволосый демон, не успев вспыхнуть гневом, судорожно прикрылся крыльями. Эльда в досаде закусила губу: только сейчас, предупрежденная суэнни, она осознала, как болезненно мерцают его глаза и потускнели крылья. Изменения еще слабы, но они есть. Если бы не Рагана, они могли стать необратимыми.
Уже не оглядываясь на оскорбленного ею демона, царица вошла в купальню. Дверь за ней плотно закрылась.
* * *Рагана сидела в кресле-качалке и мирно вязала шарф, деловито посверкивая спицами. Вскинула блеклые голубые глаза на вошедшую царицу:
– Ну что, поняла теперь, деточка?
– Да. Я увидела, Раг. Спасибо, что заставила прозреть.
– Прозреть! – фыркнула ведьма. – Стала бы я утруждать себя такой дальней дорогой ради здоровья твоих мальчиков. Ты знаешь, что на твою возню с этим демоненком сейчас Лойт смотрела, а ты даже не почуяла?
– Я привыкла, она часто приходит, хотя я уже давно не ее жрица, – Эльда, пожав плечами, скинула покрывало и окунулась в теплую воду бассейна.
– А то, что на тебя и твоя дочь смотрела, тоже в порядке вещей?
– Что-о?! – вспыхнула Эльда, покраснев. – Лика? Вот негодяйка! Но как?
– Лойт открыла.
– Зачем?
– Точнее, богиня не ей открыла. Твоя девочка «лунный мост» умудрилась выстроить без помощи вашей верховной. И вместе с Аэликой на него ступил еще один тип… – суэнни хитро прищурилась. – Возьмись-ка за поручень, солнышко, а то утонешь ненароком.
Присмиревшая царица, как послушная девочка, подплыла к поручням лесенки, уцепилась. Ведьма довольно кивнула:
– Так-то лучше. Ну, слушай. Не знаю, как такое стало возможно, но сегодня Лойт показала твои постельные забавы… повелителю Сатарфу.
От бешеного вопля Эльды всколыхнулась вода бассейна и задребезжали стекла в оконных рамах. Под хитрым прищуром старушки пальцы царицы соскользнули с поручня, и Эльда, потеряв опору, ушла под воду, но тут же вынырнула и закашлялась.
– Глотнула водицы? Вот и хорошо, успокойся уже, – пробормотала Рагана. Закончив вязать ряд, перевернула рукоделие и снова замелькала спицами. – Но, дорогая моя, ты же понимаешь… ради того, чтобы сообщить тебе о невольных свидетелях твоих утех, я и пальцем не пошевелила бы.
Царица выбралась из бассейна, легла в изнеможении на брошенное прямо на мраморный пол покрывало и уткнулась в ладони. Ее плечи мелко подрагивали.
– Что же еще, Раг?
Ведьма обмотала недовязанный шарф вокруг клубка, воткнула в него спицу и убрала рукоделие в карман передника.
– Не догадываешься? Ты опять подошла к самой грани.
– Но ведь уже десять лет не было приступов, – прошептала Эльда. – И сейчас ничего похожего…
– Что, совсем ничего?
– Но ведь это был сон, просто сон, Раг.
– Не лги себе, – строго взглянула суэнни. – Простой сон не бросил бы тебя вплотную к гинье. Если бы я тебя сейчас не остановила да лунная богиня случайно не обратила к тебе глаза и сердца любящих тебя, ты бы сорвалась и высосала этого мальчишку. И все. Не было бы уже моей девочки Эльды. Так что же, моя милая, довело тебя до такого гнева, что ты начала терять разум?
– Сон. Мне приснилось, что эта сволочь… этот темный гад Сатарф… Он целовал мою дочь! Мою Аэлику! Этот мерзавец! – прошипела Эльда, поднявшись, как пружина, одним движением. Ее глаза зажглись яростью, кулаки сжались.
– А ну, цыц! – прикрикнула Раг, выхватив вязальную спицу и направив в тяжело вздымающуюся грудь царицы. – Не дури, девочка. Что тут страшного?
– Ты прекрасно понимаешь что! Только не Сатарф! Ты забыла, что владыки Темного Трона хуже инкубов?
– Ревнуешь? – сощурилась старуха.
– Нет! – Эльда прыгнула в бассейн, окатив суэнни фонтаном брызг.
Седая ведьма крутанула в пальцах спицу, и на ее серый выцветший плащ не попало ни капли.
– Остынь, – нахмурилась она. – И пойми наконец, что у тебя только одно лекарство. Только одно спасение, чтобы не превратиться в тварь. И твои бесчисленные мальчики, и даже отец Аэлики его не заменят. Когда-нибудь я не успею прийти к тебе вовремя, Эльда. И ты знаешь, что будет, если опоздаю. Будет жаль, если Серые Холмы лишатся царицы.
– И пусть! – вынырнула Эльда, расслышав ее голос даже под водой. Еще бы. Суэнни способна шептать в сердце. – Трон надолго не опустеет. Придет другая избранная.
– Но она не заменит Аэлике мать.
– Запрещенный прием, Раг, – Эльда подплыла, ухватилась за бортик. На мокром лице среди капелек потерялись слезы. – Разве я смогла стать моей девочке хорошей матерью? Я отдалила ее почти сразу после рождения. Боялась, что она пострадает первой, если я… Зачем ты напоминаешь, суэнни?
– Затем, что твоя гордыня до сих пор больше любви.
– Нет. Давно уже нет гордыни. Восемнадцать лет ты меня мучаешь, Раг. Ты же знаешь, это ничего не изменит. То, что происходит с лунной девой, однажды раскрывшей сердце настежь и отвергнутой, – необратимо. Полугинья – вот кто я с тех пор. Полутварь. Наша встреча лишь ускорит мое превращение. И я убью его, мне хватит сил. И ты не успеешь остановить.
Старуха, вздохнув, присела на корточки, погладила мокрые волосы царицы, убрала с ее лба налипшие пряди.
– Бедная моя… Знаю. Все знаю… Если когда-нибудь это случится, я постараюсь успеть.
С этими словами суэнни исчезла.
Эльда зябко повела плечами, ощутив, как близко, снова слишком близко подошла к смерти. «Нужна какая-то разрядка, иначе я сорвусь». Она зло хлопнула ладонью по бортику. А как только вылезла из воды, к ней подбежали служанки с полотенцами и одеяниями.
Затем царица кликнула стражниц.
– У нас намечается сегодня ночью какая-нибудь облава, Берра? – спросила она у старшей, высокой рыжеволосой девушки.
– Ничего интересного, госпожа. Мелкие бандиты остались, остальных повывели.
– Что, и упыри тут у нас не пробегали? Призраки не шастают по девичьим спальням? Баньши помалкивают в тряпочку? Или Серые Пределы иссякли на кошмары?
– Мы еще не вышли на их логова. Как только…
– И ни светлые, ни темные не лезут? – Эльда скептически подняла бровь.
– Только по торговым делам или одиночные проникновения, да и те – незаконные поездки к осевшим здесь родственникам.
– А контрабандисты? Неужели смирились с убытками?
– Основные ниточки давно обрезаны, но оборотни никак не угомонятся…
Царица с предвкушением улыбнулась:
– Берра, мы не можем позволить ни одному мохнатому клопу присосаться к нашей транзитной торговле между Тьмой и Светом. Я лично ими займусь.
* * *Тем же вечером в трактир «Шаловливый призрак» на окраине столицы Серых Холмов вошла темноволосая, стройная, но явно бедствующая наемница не первой молодости. Потертая куртка в шипастых заклепках – явно с чужого плеча, дохленький меч на поясе, заляпанные грязью сапоги с ботфортами до середины бедра.
Зато эффектно вошла – выбив щеколду на закрытой в столь поздний час дубовой двери.
– С каких это пор кабаки закрывают перед честными посетителями, у которых в горле пересохло? И это – в горячую ночную пору! – женщина, уперев кулаки в бока, оглядела с порога нахальными глазищами обомлевшую от вторжения публику. Шагнула вперед, покачивая бедрами. – Хозяин, вина! И закусь какую-нибудь, а то я за этими столами ничего аппетитного не вижу.
