Маргарита Блинова - Демон. Одиночка
К горлу подступает неприятный комок, и я чувствую скорбь. В эту минуту мне даже тяжелее, чем в день ее смерти. А ведь я всегда думала, что это самый темный день в моей жизни, и оказалась неправа…
Тогда я потеряла ее в физическом плане, но сегодня… Сегодня меня лишили всего самого теплого и ласкового, что было связано с ней. С ее руками, ее поцелуями, ее улыбками. Со всем тем, что делало мое детство радостным, наполненным чувством любви и заботы.
Преодолев скованность в теле, я какими-то деревянными, словно чужими пальцами вытаскиваю наушники, откидываю их на стол и начинаю крутить колесико мышки, пролистывать список с видеофайлами туда-сюда.
— Эва, как ты?
Я поднимаю глаза. На меня смотрят двое обеспокоенных лаэрдов и все еще плачущая Аврорка, которая тихонько всхлипывает, прижимаясь к плечу обнимающего ее Кристофа Дамира.
Криво усмехнувшись краешком губ, я откидываюсь на спинку стула и закрываю руками лицо.
Нет, плакать у всех на виду я не стану.
Мысленно представляю огромную банку из черного, непрозрачного стекла, осторожно сворачиваю крышку и представляю, как боль, покинув меня, падает вниз и замирает на дне банки. Это помогает вдохнуть полной грудью и сделать медленный спокойный выдох.
Мои чувства никуда не ушли, они просто спрятаны глубоко внутри. И я точно знаю, что стоит мне остаться наедине с собой, как чернота вырвется из-под крышки и растворится в горьких слезах и судорожных всхлипах.
Но это все будет потом, когда я останусь одна…
Резко отдернув ладони, скрещиваю руки на груди и смотрю в глаза Курта.
— Ну и для чего вы рассказали мне это?
Курт подхватывает стул, подходит к столу, ставит его и садится напротив меня. Остальные остаются стоять.
— В управлении тебе что-нибудь говорили про твоих родителей? Я имею в виду настоящих родителей.
— Что-то такое невнятное, — пожимаю плечами. — Вроде они так и не выяснили всех деталей.
Будь честна, Яблокова. Ты просто особо и не спрашивала. У тебя уже были папа и мама, были братья, дружная семья, и ты отказывалась лишний раз вспоминать, что в этом мире, возможно, есть твои биологические родители, которые бросили тебя.
— Девяностые были временем массовых беспределов, — неожиданно начал делиться воспоминаниями Курт. — И демоны, и люди пытались заново поделить этот мир. В связи с ситуацией возможности УНЗД стали почти безграничными. Демонов выслеживали и устраняли. Таким образом было уничтожено более ста семей лаэрдов, в том числе и Райты.
Мы еще не знаем всех деталей, но, судя по отчетам «дела 1313», тебя пытался укрыть дедушка — Александр Райт, но по каким-то причинам УНЗД удалось ликвидировать его и заполучить тебя.
Руководство УНЗД почему-то решило оставить двухлетнюю девочку, и какое-то время изучали в лаборатории, с трепетом ожидая, когда же ты начнешь хотя бы частично перевоплощаться.
— Но зачем? Какой в этом во всем смысл?
— Им нужно было орудие, — тихо отвечает он. — Подумай сама, почему мы с Кристофом не прибили тебя тогда в офисе?
Я самоуверенно ухмыляюсь и ехидно подмечаю:
— Возможно, потому, что у меня в руках были два ствола?
Кристоф Дамир едва заметно скалит зубы, но, даже не видя клыков, Аврора все равно испуганно вздрагивает, ощущая угрозу.
Да, подруга. Каким бы он ни старался казаться при тебе хорошим, демоны — это не домашние пушистые чихуахуа.
— Нет, Эва, — в отличие от Кристофа, у Курта осадочка на душе от случившегося в офисе не осталось. — Мы могли с легкостью тебя обезвредить, но ты одна из нас, а лаэрды никогда не трогают своих. — Он мягко улыбается одними глазами и уголками губ. — Тем более женщин и детей.
Хм… Интересно, в какую группу он зачислил меня? Судя по тому, как трясется надо мной, — к детям, судя по тем поцелуям в ванной моей квартиры — к женщинам.
— За эти полгода, что тебя использовало УНЗД, ты воровала информацию не только у нас, — Курт осуждающе смотрит на меня. — А теперь на минуту представь, что твоя мама жива. На что бы ты пошла ради ее защиты?
Я задумчиво смотрю на потолок.
Если бы мама была жива… Если бы я не знала о видеоотчетах… Если бы ей грозила хоть малейшая опасность…
Без всех этих «если», узнай я правду о демонах, то пошла бы Яблокова вершить самосуд, а мамочка по приказу УНЗД мягко направляла бы мой гнев против «неправильных» лаэрдов.
Расцепив руки, яростно чешу запястье. Отвечать мне не требуется, всем и так все понятно.
— Тебе рассказали много плохого о нас, еще больше из того, что ты знаешь, — либо преувеличение, либо явная ложь.
Я недовольно хмурю лоб, все еще не до конца понимая, к какой мысли он меня так старательно подводит.
Деликатный стук в дверь, и в комнату входит низенький мужчина в темно-сером деловом костюме и очках.
— Мистер Дамир, они приехали и ждут в комнате для переговоров, — вежливо информирует он.
Кристоф Дамир и Аврора переглядываются с Куртом, после чего лаэрд встает и несколько мгновений смотрит мне в глаза.
— Ты помнишь, что я сказал тебе в номере «Астории»?
Я медленно киваю, не отрывая взгляда от мужчины. Сосредоточенный, сконцентрированный для атаки зверь, шахматист, просчитавший своего соперника, четко осознающий свои желания человек. Прежде я никогда не видела его таким.
— Идем, — он протягивает руку, и я покорно касаюсь его ладони, одновременно ощущая, как горячие пальцы крепко сжимают мою.
Встав, я иду следом за ним, так и не задав себе ни одного вопроса. А куда мы идем? Что он задумал? Чем это грозит мне? И что будет дальше?
Нет, все эти мысли не трогают меня… И очень даже зря.
Опека
— Эва, ты как?
Я лежу в постели и устало пялюсь в потолок. Курт, разбудивший меня ни свет ни заря, сидит на краешке кровати и сосредоточенно наблюдает за мной.
Почти всю ночь я ворочалась на мягком матрасе, словно принцесса на горошине, вдыхала свежий запах постельного белья и никак не могла уснуть.
Под утро мне все-таки удалось ненадолго отключиться, но уже спустя пару мгновений в комнату зашел Курт, уселся на постели и начал осторожно будить.
— Эва, отвечай, пожалуйста, когда я тебя о чем-то спрашиваю, — мужчина явно раздражен. — Как ты себя чувствуешь?
Я перевожу взгляд с потолка на разбудившего меня лаэрда.
Его волосы немного влажные, словно он только что вышел из душа. Со щек исчезла легкая щетина, с которой он ходил вчера весь день, а в глубине сине-зеленых глаз застыло беспокойство.
Яблокова, может, ответишь все-таки? Мужик за тебя, между прочим, переживает.
— Если честно, то хочется в пьяном угаре залезть на барную стойку и цитировать Бродского, — озвучиваю свое состояние. — Я даже знаю одно местечко, где охранники меня не сразу выведут…
— Нет, — коротко и холодно убивает лаэрд все мои надежды немного забыться. — Теперь я отвечаю за тебя, поэтому никакого алкоголя.
Тяжело вздохнув, сажусь на кровати, подтягиваю колени к подбородку и утыкаюсь в них носом.
— Если бы вы спросили мое мнение, прежде чем подписать бумаги…
— Я знаю, что ты против, — перебивает мужчина.
Он едва уловимо касается моих волос, после чего поднимается на ноги и идет к дверям.
— Двадцать минут на водные процедуры, и ровно в половине восьмого жду тебя на завтрак. Не успеешь, лично спущу тебя вниз.
Проследив, как с легким щелчком за лаэрдом закрывается дверь, я со злостью откидываю с себя одеяло, встаю и иду в ванную.
Как это произошло, Яблокова? Как ты умудрилась влипнуть так сильно?
Еще раз вспоминаю вчерашний день.
Заново переживаю неприятное пробуждение в гостинице, перелет в полусонном состоянии, завтрак в компании лаэрда и неожиданное предательство самого дорогого человека на свете — предательство женщины, которую я по ошибке называла мамой.
Вспоминаю, как Курт с важным видом вводит меня в просторный кабинет, предназначенный для совещаний и переговоров, где за овальным столом уже томятся в ожидании четверо незнакомых мужчин.
Тот самый пожилой коротышка в очках, что приходил к нам ранее, отодвигает массивный стул с мягкой спинкой, помогает сесть, ставит передо мной стакан с водой. Я чинно складываю ручки на столе, как прилежная ученица, и даже спину пытаюсь держать прямо, а вот дальше начинается полный бред.
Курт что-то говорит на языке демонов, с ним активно начинают спорить четверо мужчин напротив, затем их перебивает коротышка, все замолкают и смотрят на меня.
Криво улыбаюсь, запоздало понимая, что, видимо, не тот язык в школе учила. Дальше разгорается нешуточный спор, в котором я не понимаю и полсловечка. Четверка мужчин что-то активно пытается доказать Курту, но тот словно монолитная стена памятника — спокоен и неколебим.
Заканчивается все на редкость странно — коротышка в очках передает мужчинам синюю пластиковую папку с документами, те смотрят на меня с такой ненавистью в глазах, будто я Гринч, укравший у них Новый год.
