Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Благословлённые Тьмой, проклятые Светом
Все это она щебетала на ходу, вцепившись в запястье Архи и волоча её за собой на буксире. Не сказать, что ведунья сопротивлялась. Просто притормаживала слегка.
А ещё Арха твёрдо решила, что о пропаже брата эта девушка пусть узнаёт от кого угодно, но только не от самой ведуньи.
* * *Шаверские бани — это шаверские бани. Архе и сравнить-то их было не с чем. Хотя поначалу она честно хотела отсюда под шумок удрать. Потому что оказалось, что самой тут делать ничего не принято. А прислуживали девушкам семь бес разом. И, понятно, в одежде мыться было неудобно. Ведунья же привыкла обнажаться исключительно… Да не перед кем она обнажаться не привыкла. Даже Дана до сих пор стеснялась.
Но смущение быстро куда-то ушло. Сначала её засунули в настоящую душегубку. От разогретых докрасна камней в очаге шёл такой жар, что лекарка пустыню вспомнила с тоской и светлой ностальгией. Потом её оттёрли. Настолько чистой Архе себя чувствовать ещё не приходилось. Пожалуй, следующий уровень чистоты — это содранная кожа. Затем последовательно были три бассейна — с горячей, тёплой и прохладной водой соответственно. И снова душегубка. Массаж, после которого кости стали не только гибкими, как ива, но ещё, кажется, и прозрачными. И, наконец, вот этот последний бассейн. В котором лекарка до печёнок прочувствовала слово «счастье».
Прохладная вода, покрытая плёночкой пахнущего жасмином масла, ласкала измученное тело гораздо умелее любого мужчины. Тихий плеск, полумрак и зеленоватые отблески на мозаичном потолке убаюкивали. Странный кисловато-сладкий напиток в высоких запотевших бокалах, кажется, гладил горло изнутри. И лекарка чувствовала себя лёгкой и звонкой, как снежинка.
— Хорошо? — лениво спросила Арруша.
— Угу, — кивнула ведунья, не поднимая головы с подушки, положенной на край бассейна.
Двигаться активнее было лень.
— За это, кстати, тоже стоит Ирраша поблагодарить. Тут были старые купальни его матери. Он их велел переделать. Для меня, — в голосе девушки звучала ничем не прикрытая гордость.
— Да я уже поняла, что братишка для тебя главнее императора и божественнее Тьмы. Будешь продолжать в том же духе — и я решу, что ты в него влюбилась.
— Решай, — великодушно разрешила Арруша. — То, что он, скорее всего, будет единственным мужчиной в моей жизни — это точно.
От такого признания Арха аж поперхнулась, едва с головой под воду не уйдя. Кажется, о демонах и их «домашних» нравах ей предстояло узнать многое. И большую часть этого «многого» лекарке знать абсолютно не хотелось.
— Ты чего? — шаверка лениво приоткрыла один глаз, глядя на надсадно кашляющую ведунью. — Да нет, не в этом смысле, не пугайся. Он мой любимый брат, я его обожаемая сестрёнка — не больше, — скромность, видимо, была присуща всем членам рода Нашкас. — Просто я замуж не выйду. И Ир меня в этом полностью поддерживает, чтобы там Старейшины не шипели.
— Почему?
— А зачем? Только про любовь не надо, ладно? Любовь мне все равно не светит. Я мужа-то в первый раз на свадьбе увижу. Принято у нас так, — пояснила шаверка, прихлёбывая из своего бокала. — Да что-то мне кажется, переоценили её, любовь эту. Подчиняться какому-то мужику и при этом ещё и сопли пускать? Пфе-е, увольте.
— А сейчас ты никому не подчиняешься? — спросила Арха не без ехидства.
Насколько она знала демонов вообще и Ирраша в частности, их страсть все контролировать вряд ли могла позволить девушке самостоятельность.
— Нет, подчиняюсь, конечно. Иру в первую очередь. Но это такое… — она поболтала рукой в воздухе, подбирая подходящее слово, — договорное подчинение. Я знаю рамки, за которые мне выходить не стоит. А братик эти рамки слишком сильно не сужает. В итоге я живу так, как хочу. И позволит ли мне это муж — ещё не известно.
— А самостоятельной стать нет желания?
— Нет, спасибо, — теперь Арруше пришлось давиться и кашлять. — С ума сошла? Во-первых, мне же тогда придётся брата на поединок вызывать и доказывать, что я ему равна. Представляешь, что из этого выйдет? А, во-вторых, на кой это вообще надо? Самой себя обеспечивать, решать проблемы, защищать… Да ну! Мне и тут неплохо. Тем более, если постараться, то можно и без запретов обойтись. Если нельзя, но очень хочется, то можно.
Шаверка подмигнула насупившейся лекарке.
— Все-таки мне кажется, что самостоятельность куда важнее удобств, — буркнула ведунья.
Спорить с этим милым и неглупым, несмотря на первое впечатление, существом ей не хотелось. Обижать её тем более. Но постулаты звучали уж слишком обидно. Хотя, что в них такого оскорбительного, Арха и сама не понимала.
— Может и важнее, — пожала плечами Арруш, откидываясь на подушку. — Нам-то с тобой откуда это знать?
— Ну, я, наверное, могу судить, — фыркнула лекарка. — Все же самостоятельно живу.
— Да ну? — шаверка, которая, кажется, задремать собралась, не открывая глаз, иронично приподняла брови. — И обеспечиваешь ты себя сама, и решения принимаешь сама и, вообще, никому не подчиняешься? У тебя разве мужчины нет? Я думала, что кто-то из этих лордов…
— Есть, — неохотно ответила Арха, — лорд Харрат.
Дрёму с Арруши как рукой сняло. Она захохотала так, что эхо пошло гулять под потолком. В порыве веселья шаверка хлопнула ладонью по воде, подняв столб брызг, который даже до ведуньи долетел.
— Прости, — едва выговорила девушка, отсмеявшись, — но это правда… В общем, извини. Тебе виднее, конечно. Я мужчин не знаю. Говорят, что женщина любого из них изменить может. Не обращай на меня внимания. Иногда я того… неадекватная.
И Арруш ещё раз хихикнула, начисто уничтожая искренность своих слов.
А ведунья уже готова была пересмотреть собственное мнение о приятности сестры Ирраша. Кажется, несмотря на всю смешливость, она была такой же занозой, как и её братик.
Но, с другой стороны, если подумать… Лекарка сама говорила Дану, что подчиняется его решениям и не спорит с ним. Позиция: «Как я сказал — так и будет» — давно стала аксиомой. И это сама ведунья старается подстроиться, подладиться под демона. Он же ни шага навстречу не делает. Живёт Арха за его счёт. Да даже квартира в столице им куплена.
С самостоятельностью как-то все не слишком гладко выходило.
— Да что ты так переживаешь? — помолчав, попыталась успокоить Арруша. — Это как раз и нормально. Такой норма и должна быть. Просто у нас все честнее, чем у столичных лордов. Не могут самка и самец быть партнёрами. Иначе это уже деловые отношения какие-то, а не любовь. Один всегда слабее. Ты сама хочешь мужиком стать и рядом с собой дамочку держать? Вот и я думаю, что не хочешь. Иначе бы хаш-эда не выбрала. Так расслабься и получай удовольствие! Нам цветочки — им удобрения. В смысле, мы снимаем сливки, а они пусть с проблемами разбираются.
— Просто логика паразита… — пробормотала ведунья.
К счастью, шаверку это замечание не слишком задело.
— Можно и так сказать, конечно. Если смотреть на вещи только с одной стороны. Ты считаешь, что для своего демона мало делаешь? Прости, но никто не будет платить за пустоту. Раз он платит, значит, и получает достаточно. Я в ваши отношения лезть не собираюсь. Но зная Дана… А, поверь, я его знаю прекрасно, хоть и не видела никогда. Мне братик им все уши прожужжал. Так вот, зная твоего хаш-эда, могу сказать: он от тебя берет не только за постельные утехи. При себе он даже самую разумелую любовницу держать не будет. Скорее уж, купит ей миленький домик и станет туда наведываться по надобности.
«Так он и купил!» — фыркнул здравый смысл.
Только вот даже просто умелой Арха себя назвать не могла. Как-то все запутанно выходило.
* * *Сон был мерзкий. Реалистичный, а оттого мерзкий вдвойне. Ирааш понимал, что спит, но и проснуться не мог никак. Словно сама Тьма прокручивала перед ним сцену, заставляя досматривать до конца. Хотя никакого конца у неё не было. Да и сюжет подкачал. Ни тебе ужасов, ни рек крови, ни монстров.
… только тянущая боль, которая даже не внутри. Он сидел в боли, как в пузыре, впитывая каждой порой, глазами, ушами, дышал ей. Тошнит от неё. А беспомощность не только добавляет «удовольствия».
Всего-то с лошади свалился, неудачно взял барьер. Зато удачно приземлился. Так, что все переломы, которые ему на память оставил тот сухой ров, решили напомнить о себе: «Ау-у, привет! Мы с тобой!».
Тьма, можно подумать, что он когда-нибудь о них забывал.
И сон тянется, как тянулось время на лазаретской койке в кадетском училище — бесконечно, словно прокисшее, вылежавшееся под солнцем тесто. Погружаешься во мрак, но не до конца. Так, плаваешь где-то на дне пузыря. А потом всплываешь, ощущения становятся чётче, острее. И снова опускаешься.
В конце концов, это надоедает настолько, что легче взять ножечек и самому себе по горлу черкануть. Ну, нет сил терпеть! Но стоит дойти до грани, как то ли благословением, то ли проклятьем из-за тонкой стены боли доносится: «Я здесь, здесь. Терпи, Ир! Это пройдёт. Главное, переждать…».
