Алина Лис - Школа гейш
Охая и ругаясь, рядом поднялся Дайхиро. Выразительно кивнул на ворота, но Мия покачала головой.
Не уйти.
Даже со сломанной ногой Джин был слишком сильным и быстрым.
Самханец посмотрел на нее в упор:
– Клянусь честью своего рода и своим посмертием, что говорю правду. Я не причиню вреда тебе или твоему другу. И я не сделал ничего плохого.
– Ты шпион!
– Я не желаю зла твоей стране. Скорее наоборот. То, что я сделал, спасет тысячи жизней.
– Ты убил пятерых самураев.
– Я защищался.
– Ты шпион, – чуть не плача, повторила Мия.
Дайхиро дернул ее за рукав:
– Слушай, Мия-сан, может, и правда, выслушаем его? Раз уж тратили время, лечили, выхаживали.
Когда он успел стать таким благожелательным к самханцу? Неужели всего из-за нескольких проигранных партий в го?
А впрочем, что ему? Дайхиро – ёкай, пусть и друг Мии. Оборотни вне политики и человеческих дрязг.
Что же делать? Как поступить?
– Я не прошу многого. Только выслушай. Давай вернемся в храм.
Она медленно поднялась по ступеням. Тануки шел за ней, самханец ковылял последним, тяжело опираясь на посох. Такой обманчиво беспомощный и смертельно опасный.
Они вошли внутрь, и Джин сел у костра. Мия осталась стоять.
– Рассказывай.
– Садись.
– Нет!
– Сядь, пожалуйста, Мия. Я поклялся.
– Я тебе не верю!
– Я могу как-то это изменить?
– Поклянись на крови, – предложил тануки.
Глаза самханца расширились, но он кивнул и потянулся к танто. Лезвие вспороло кожу на предплечье, рисуя иероглиф «гири», и мужчина повторил слова клятвы.
Надрез полыхнул алым, на мгновение в комнате сгустились тени, запахло грозой…
А потом все исчезло.
Джин кивнул на подстилку из пальмовых листьев:
– Садись, Мия. Выслушай меня.
Если бы не Дайхиро, послушно опустившийся рядом с самханцем, Мия не решилась бы послушаться.
– Я думала, ты проклят, – сказала она, усаживаясь на самый краешек подстилки.
– Клятвам это не помеха.
– Рассказывай. Кто ты, Джин Хо? И зачем ты пришел в мою страну?
Он вздохнул:
– Пожалуйста, не перебивай. Я начну издалека. Ты ведь знаешь, что власть сёгуна не всегда была абсолютной? Изначально в Оясиме властвовал божественный император, потомок повелителя драконов. Сила Уми но Ками позволяет призывать и укрощать водных драконов…
– При чем здесь это?
Самханец укоризненно покачал головой:
– Я же просил не перебивать. В последние сто лет власть династии Риндзин слабела. Череда слабых, развратных или просто неспособных к управлению правителей отдала власть сёгуну. Последний император Сатоши Риндзин пытался переломить эту ситуацию, за что и поплатился. Пятнадцать лет назад произошел заговор, который оборвал династию навсегда.
Мия сердито стукнула себя кулаком по коленке. Он что – издевается над ней? Зачем пересказывать то, что знают даже дети?
Впрочем, о гибели императорской семьи известно было немного. Ходили самые дикие слухи. Говорили даже, что заговорщики использовали демона, чтобы справиться с повелителем драконов.
Еще поговаривали, и именно на это сейчас намекали слова Джина, что главным организатором был сам сёгун. Но о таком шептались совсем уж тайно, с оглядкой. Верховный правитель Благословенных островов не отличался терпимостью к подобным слухам.
– Последний Риндзин был так слаб, что едва мог призвать одного или двух драконов. Но легенды говорят о том, что раньше члены императорской семьи могли управлять сотнями драконов. Все ручьи и реки Оясимы, в каждой живет водный дух, и все покорны воле императора. Так же, как сила семьи Аль Самхан взывает к огненной крови земли.
– И что? – спросила Мия. – К чему все это?
Он подпер голову рукой, побарабанил пальцами по щеке.
– Я хочу, чтобы ты молчала о том, что я сейчас скажу, Мия. Это не тайна. Но и не те вещи, в которых разбирается любой крестьянин. Нет-нет, не надо клятвы! Просто не рассказывай первому встречному. Не надо.
– Я не болтлива, – обиженно сказала Мия.
Против воли рассказ самханца увлек ее. Он был похож на древнюю легенду – из тех, что мать рассказывала Мие перед сном. Сказания о богах, героях и чудовищах.
Но какое отношение ко всему этому имеет шпион и убийца Джин Хо?
– В императорской семье Аль Самхан существует артефакт, позволяющий раскрыть подлинную силу крови. В определенном возрасте все дети императора проходят инициацию и получают власть над огнем и вулканами. В семье Риндзин тоже был похожий артефакт под названием Сердце моря, но более трехсот лет назад молодой император Котохито не смог укротить призванных драконов, и цунами снесло половину острова Рю-Госо, уничтожило столицу со всей семьей императора. Поток воды смыл Сердце моря, и сила оказалась утерянной для поколений правителей. Это положило начало пятидесяти годам войны.
Джин задумчиво пошевелил палкой угли в костре.
– Знаешь, – продолжал самханец, – я всегда ощущал симпатию к народу Оясимы. Мне виделось что-то общее между его историей и моей. Благословенные острова лишились магии, но сумели отстоять независимость за счет одной личной доблести. На материке Оясиму не только боятся, но и уважают.
– Я тоже истории сочинять люблю, – буркнул тануки. – Только попроще. Про распутную вдову и тануки, например. Кстати, я ее даже не сочинял почти. Так, приукрасил слегка…
– Я уже заканчиваю, – отозвался Джин. – Не так давно до Самхана дошли слухи, что рыбаки южной провинции выловили гигантскую рыбу. В ее желудке было обнаружено Сердце моря. Сам по себе артефакт бесполезен и даже опасен. Лишь носитель королевской крови сможет не только призвать, но и удержать водных драконов. Но прабабка нынешнего сёгуна была из семьи Риндзин. – Самханец вздохнул. – Ваш сёгун одержим властью и идеей завоевания. За время правления он четырежды снаряжал походы на материк. Он решил пройти посвящение…
Мороз пробежал по коже. Мия хорошо помнила легенды о гигантском цунами, за несколько часов уничтожившем все живое на богатом острове. Столицу потом так и не отстроили. Перенесли на север. А Рю-Госо до сих пор оставался пользующимся дурной славой захолустьем.
– Откуда ты можешь знать, что решил сёгун? – спросила она, пытаясь защититься от этого знания.
– У Самхана есть свои люди при дворе сёгуна. А я, в силу положения моей семьи, имею доступ к их докладам. Доли крови Риндзин в жилах сёгуна недостаточно, чтобы повелевать стихией. Повторится то, что случилось триста лет назад. И волны затронут наши восточные побережья. – Он посмотрел на нее в упор. – Я не хочу этого.
– Поэтому тебя направили сюда?
– Можно сказать и так.
– И что? Что ты сделал? Почему тебя ищут самураи наместника?
– Я уничтожил Сердце моря.
Она растерялась:
– Как?
– Я не помню.
…в храме пахло сандалом. Запах истекал из курильниц вместе с белесым дымом, вился по помещению. Гибкие струи дыма извивались в дрожащем свете свечей, как щупальца огромного спрута, гладили Джина по лицу. Он прошел сквозь переплетения света и тени навстречу мягкому пурпурному сиянию, истекавшему от камня в драгоценной оправе.
…и рыжий, в черных полосках, демон подошел вместе с ним…
Джин не собирался уничтожать реликвию. Он вообще не верил, что это возможно – уничтожить артефакт такой силы. Джин протянул руку, чтобы взять камень. Капли крови из рассеченной ладони упали на ограненную поверхность…
Вспышка. Руку кольнуло холодом.
Потом был только оранжево-черный вихрь, боль и пламя.
Джин открыл глаза после вечности, проведенной среди огня и тьмы, чтобы обнаружить себя на полу у разбитого оклада. Курильницы погасли, искрящий всеми оттенками пурпура камень исчез.
Лишь тогда он понял, где ошибся. Но было поздно.
А потом был звук шагов, гулко разнесшийся по пустому пространству. И крик: «Хватай вора!»
Отрывистые голоса из-за стены прервали рассказ самханца. Джин вздрогнул.
– Солдаты… – На его лице появилась упрямая обреченность. Ладонь сжала рукоять танто. – Вам лучше уйти.
Мия вскочила.
– Что ты будешь делать?
– То, что должен. Уходите, я попробую их задержать.
Мия замерла. Вот и все. Сейчас можно сбежать. Пусть самханец сам разбирается с воинами наместника. Со сломанной ногой и одним лишь ножом ему не выстоять против десятка самураев. И тут не будет вины Мии. Ей не потребуется ничего решать. Джин знал, на что шел, когда проник в храм, чтобы уничтожить святыню ее народа.
Но это было неправильно. Нечестно. Несправедливо.
Он же говорил правду. Она сама видела, как самханец клялся на крови. То, что он сделал, спасло жизни десятков тысяч людей. И жизнь Мии. И Дайхиро…
Но что она может сделать, если вот-вот в храм ворвутся самураи?
Отвлечь их? Но как?
– Погоди воевать, калека, – фыркнул тануки.
Оборотень просеменил к бамбуковой стене за алтарем, нажал что-то, дернул вбок деревянную панель, открывая темный проем.
