Вера Чиркова - Проклятый эксперимент. Бонна
– Лиа… – снова всхлипнула сидевшая рядом с сестрой Дильяна. – Прости меня…
Она внезапно соскользнула с постели и упала возле Лиарены на колени, жарко целуя ее обессиленно лежащую руку и поливая горючими слезами.
– Я так виновата перед тобой… прости меня, глупую! Сама запуталась и тебя в свои ошибки впутала!
– Дили! – решительно прикрикнула на сестру Лиарена. – Вставай сейчас же! И прекрати плакать! Объясни все по порядку, я пока ничего не понимаю! А вы, дон Барент, идите погуляйте… или найдите чашку крепкого чая, у меня голова кружится.
– Тут нет чая… – хмуро сообщил ухажер. – И гулять я не могу. Держу маяк для Витерна.
– Какой еще маяк? – непонимающе огляделась донна.
Она сразу отметила, что комнатушка невелика и запущенна, словно тут очень редко убирают, но сочла это неважным. Во дворце сейчас слишком много народу, служанки разрываются. Не всегда успевают убрать все комнаты, привередливые невесты требуют постоянного внимания, хотя каждая привезла с собой горничных.
– Эта комнатка – мой маяк, – уклончиво сообщил Барент. – А я – путник. И могу привести сюда одного или двух человек. Но уйти отсюда пока не могу, жду вестника от друга, он собирался прийти и нужно будет открыть ему проход. Но вы можете разговаривать при мне, я и так все знаю.
– Я ничего не поняла, – огорченно пожаловалась Лиарена сестре, рассмотрела на ее лице незнакомое виноватое выражение и расстроилась еще сильнее.
Никогда и ни на кого не смотрела их Дили так несчастно и виновато, словно подарила бродячим менестрелям самые любимые сережки сестры.
– Скоро поймешь, – торопливо пообещала Дильяна. – А пока расскажи… как он там?
– Ничего, – мельком оглянувшись на Барента, сухо сообщила донна. – Ест, пьет, веселится… с невестами.
– С какими еще невестами? – охнула Дили. – Ты о ком это?!
– О твоем муже, разумеется.
– Да про него мне и Барент может рассказать. Только мне это неинтересно, он мне давно не муж. Я про Карика спрашиваю.
– А… извини, не поняла сразу. Так тебе правду… или солгать? – начала закипать Лиарена.
– Лиечка, миленькая… что с ним?
– Живой и невредимый, – твердо заявил Барент, и это сообщение стало для донны последней каплей.
– Ну, это как сказать, – мрачно процедила она. – Кормилица сбежала за три дня до моего приезда, а нянька, чтобы ребенок не мешал ей спать, варила ему маковый отвар. Когда я приехала, он от голода даже плакать не мог, скулил тихо, как котенок. Оказалось, что у него грязные пеленки, насквозь мокрые тюфячки и воспаленная кожа. А в детской не было ни запасной сухой постели, ни чистых рожков, ни теплой воды. Нянька его и подмывала ледяной, и теперь он панически боится купаться.
– Хватит! – вскочив с места, врезал кулаком по столику Барент. – Прекрати! Ты не видишь, до чего ее довела?! А я тебя еще доброй считал…
– Не смейте обращаться ко мне на «ты»! – вспыхнула донна. – Не настолько близкие у нас отношения! И кроме того, мне все равно, кем вы меня считали. Я вас изначально считала наглым и скользким негодяем, таковым вы и оказались! А про ребенка рассказала откровенно, так как он пока еще слишком мал и сам не может ни пожаловаться, ни дать отпор! И Дили я не сужу, по-моему, это вы запутали ей голову.
– Извините, – сквозь зубы процедил Барент, не сводя расстроенного взгляда с Дильяны.
Лиарена и сама с огорчением посматривала на сестру: та тихо плакала, спрятав лицо в ладони. Ну ведь не хотела она причинять Дили никакой боли… но сказанных в запале слов не вернешь. Да и нет там ни капли лжи, а правда не всегда бывает приятной. Лиарена даже подозревает, что куда чаще она бывает горькой, а иногда и отвратительной.
– Вот и я. – Неожиданно для Лиарены в дальнем углу появился мужчина в столь знакомом донне синем плаще, расшитом по плечам звездами, и тотчас стремительно шагнул к Дильяне. – Как ты тут, солнышко?
И тут же заледенел взглядом, затвердел скулами и словно ощетинился невидимыми иглами. Но не сказал ни слова, просто бережно подхватил молодую женщину на руки и сел в свободное кресло, прежде подвинув его ногой так, чтобы оказаться спиной к остальным. А потом начал что-то тихо и нежно шептать ей на ушко, и Лиарена, видевшая лицо мага в профиль, вдруг вспомнила, где она встречала его раньше.
Это ведь именно он приезжал в дорант ее приемных родителей перед свадьбой Дильяны. Маг пробыл тогда в замке несколько дней, и матушка, заподозрив обладателя звездного плаща в попытке отыскать Лиарену, заперла дочь в пустующей комнатке северной сторожевой башни, самой удаленной от дома. Поэтому испуганная донна видела его лишь издалека и хорошо рассмотреть смогла только один раз, когда маг прогуливался по расцветающему саду.
В душе мгновенно вырос и заледенел снежный комок: как Лиарена не единожды слышала, маги никогда не выпускают из рук свою добычу. И значит, комнатка, куда притащил ее проклятый Барент, находится вовсе не в одном из закоулков замка Тайдира. И маленький Карик, к которому за эти дни накрепко прикипело ее сердце, теперь снова останется без надежной защиты и заботы.
– Не нужно, Вит, – тихо всхлипнула Дили. – Она права. Это я во всем виновата, запуталась сама и сделала больно остальным. Даже своему цветочку… И заслужила наказание.
– Не говори чепухи, – так же нежно прикрикнул на нее Вит. – И вообще лучше помолчи. Тебе нужно успокоиться и отдохнуть, потом поговорим. Бар, бери донну и уводи нас отсюда.
Когда ненавистный Лиарене Вит обратился к Баренту, в его голосе прорезалась командная сталь, и донна помрачнела еще больше. Все ясно. Этот маг тут главный, и значит, это про него говорил Барент, намекая на ее неизбежный путь. А она, глупая, ничего тогда не поняла. Стало быть, никуда донну отсюда не выпустят, и бесполезно просить или убеждать неприступного мага. Раз уж он сумел сманить честную и бесхитростную Дили, не пожалев ни ее репутацию, ни крошку сына, то Лиарену и подавно щадить не будет. Запрет в своей проклятой цитадели и заставит делать какую-нибудь нудную работу, зелья зачаровывать или чем они там еще занимаются.
И в таком случае у нее остается только один способ… Бежать. И немедленно, пока они еще только собирают какие-то мешки, похожие на дорожные сумы.
Лиарена резко вскочила с постели, подхватила юбки и бросилась к дверце, единственной, какую заметила в этом помещении. Да тут, кроме нее, и окон не было, если только они не прятались за толстой ковровой занавесью, скрывающей стену, соседнюю с той, где стоял диванчик.
Как ни странно, никто не рванулся догонять беглянку, но она и сама поняла почему, едва оказалась в небольшом, аккуратном помещении. Это была умывальня, и отсюда тоже нет никакого иного выхода, кроме дверки, через которую ворвалась Лиарена.
Несколько секунд донна стояла, прислонившись лбом к стене, сдерживая рвущееся наружу отчаяние, затем плеснула в лицо воды, промокнула уголком тонкой ткани и вернулась в комнату. Прошла мимо безмолвно стоящих посреди помещения мужчин, нагруженных мешками, холодно отстранила протянутую ей руку Дильяны и, добравшись до стены, дернула в сторону занавешивающую ее ткань.
Лучше бы Лиарена этого не делала, это она поняла сразу. Никакого окна там не оказалось, хотя смотря какие отверстия считать окнами. Там и стены-то не было, за занавесью скрывался пролом, защищенный только низким, по колено барьером, за которым клубился туман широкой пропасти. Можно было разглядеть лишь клочок голубого неба в вышине да валуны и уступы противоположного крутого склона, над которыми свистел холодный, пахнущий снегом горный ветер.
И уйти через эту дыру можно только к темной богине. Значит, сейчас маги уведут Лиарену своими колдовскими путями, и она больше никогда не увидит Карика, не прижмет к себе его теплое тельце, не заглянет в ясные глазки…
Отчаяние, копившееся в душе, смешалось с острой болью и гневом, щедро приправленными истовым желанием очутиться в детской комнате на диванчике, принесенном по ее просьбе. Там так удобно было кормить и заворачивать малыша, массировать ему слабенькие ножки и спинку.
Лиарена невольно зажмурила от нестерпимой боли глаза и так ясно представила себя сидящей в своем любимом уголке, что ей показалось, будто дохнуло запахом молока, свежевыглаженных пеленок и ромашки, настоем которой Устина протирала нежную кожу ребенка.
А в следующий миг вдруг возникло щемящее чувство полета в пустоту, и вслед за ним – резкий удар под коленки. И тотчас, гася рванувшийся из горла крик, на донну обрушилась душная, плотная мгла.
Глава 7
– Как она? – откуда-то издалека донесся знакомый голос, заставив сердце Лиарены замереть в робкой, почти призрачной надежде.
– Уже лучше. – Мягкий и усталый мужской голос Лиарена слышала впервые. – Думаю, скоро придет в себя.
