Вера Чиркова - Проклятый эксперимент. Бонна
Глава 6
Следующие два дня дорин не появлялся в детской комнате, но Лиарена его не осуждала. Времени у Тайдира не оставалось даже на отдых, так как никто не мог решить за него важные вопросы, связанные с перевозом домочадцев в заречное поместье и подготовкой замка к осаде. А невесты постепенно осмелели и теперь целыми днями усердно развлекались. Хозяин замка возил их то на охоту, то на прогулки на берег реки за подснежниками, то на пикники в светлую березовую рощу, поднимающуюся на соседний холм. По вечерам в пиршественном зале устраивались долгие застолья, а после гостьи танцевали и слушали менестрелей, лакомились наливками и пирожными и безудержно флиртовали с Тайдиром.
Домочадцы и слуги изучали девиц особенно придирчиво, гадая, кто из юных гостий будет их новой хозяйкой. Мнения, как водится, разделились, но противники старались помалкивать, точно зная, что выигравшей невесте обязательно донесут, кто из слуг «болел» за ее соперницу.
Лиарена и ее помощники оставались в стороне от этих перешептываний и обмена мнениями, но прямодушный Низар, ставший их постоянным подавальщиком, как-то хмуро обмолвился, что все хотят донну Иргинью, а вот ему она не нравится.
– Лишь бы хозяину нравилась, – рассудительно проговорила донна, подавив невеселый вздох. – А ты вырастешь и выберешь такую девушку, какая приглянется тебе. Устина, собирайся, пора гулять.
Гуляли они теперь после завтрака, хотя ранней весной утро – не лучшее время для прогулок с малышом. Однако Лиарена упорно старалась избегать встреч с невестами, не желая и близко подпускать к воспитаннику ни одну из претенденток. Не хотелось смотреть на лживое сюсюканье и слушать колкие замечания. Тем более что потерпеть оставалось недолго. По правилам приличия незамужние девицы могли гостить в доме холостяка не более семи дней, потом должны были либо откланяться, либо гордо надеть на руку малый браслет невесты.
– Пойдем в беседку? – вопросительно взглянула на хозяйку Устина, едва они оказались в саду, и донна молча кивнула в ответ.
И первой направилась по еще влажной тропинке в сторону стоящей на открытой полянке беседки, залитой утренним солнцем. Оттуда очень удобно следить за ближними дорожками, чтобы успеть вовремя скрыться, если появится кто-то из гостей. Некоторые из них, как оказывается, любили вставать довольно рано.
До сего времени Лиарене с помощниками везло, гости появлялись лишь после того, как они направлялись домой, однако в это утро удача им изменила. Едва Берт поставил на низкий столик корзину с малышом, а Устина застлала широкую скамейку принесенным с собой ковриком, на дорожке, ведущей к беседке, показался Барент.
– Ваш ухажер идет сюда, – тихонько и недовольно проворчал Берт, откровенно недолюбливавший приставучего дона.
Кроме него еще трое или четверо гостей приветливо улыбались названой матери наследника и пытались делать ей комплименты, когда их сестры или кузины были заняты, но все они очень быстро поняли бесполезность этих усилий и оставили донну в покое. Не унимался только Барент. Он приносил Лиарене букетики подснежников и охапки веток вербы, книги и сладости из Раздола, а для малыша игрушки и миленькие вещички, явно купленные в большом селении, расположенном лигах в трех отсюда за узким раздвижным мостком через довольно бурную по весне Терсну.
Настырный дон не обращал никакого внимания на холодность и пренебрежение, с какими девушка принимала его подарки. Наоборот, усаживался в столовой для няни, где донна обычно обедала вместе с помощниками, рассказывал о своем родном доранте и о замке отца донны Севены, приходившейся Баренту кузиной, а также посвящал молчаливых слушателей в столичные новости и последние сплетни.
– Может, уйдем в дом? – тихо предложила Устина.
– Бесполезно. Он ходит намного быстрее нас, – нахмурилась Лиарена. – Просто помалкивайте, я попытаюсь от него отделаться.
– Донна Лиарена! – сияя улыбкой, еще за несколько шагов воскликнул Барент. – А у меня такая новость… Я получил из дома пакет, точнее, особую посылку… Вот!
И он разжал кулак, протянутый почти под самый нос донны.
– Что это такое? – остолбенела девушка, обнаружив на мозолистой ладони дона тонкий золотой браслет, усыпанный драгоценными камушками.
– Мой брачный браслет. Я прошу вас его принять… в знак нашей помолвки.
– Дон Барент! – воззвала Лиарена, едва переведя дух. – А вы никогда не смотрели на мои руки?
– Я смотрел в ваши прекрасные карие глаза… они у вас загадочны, как вечерняя заря.
– А лучше бы на запястья посмотрел, – тихонько заметил Берт. – Не пришлось бы нарочных гонять.
– Вы невероятно добрая девушка, – словно не замечая ни слов камердинера, ни его самого, самозабвенно продолжал восхвалять донну мужчина. – И я не верю, что вы способны насмехаться над чужими чувствами. Прошу вас, возьмите этот браслет и дайте мне возможность доказать вам мою любовь и преданность.
Берт едко фыркнул, и Лиарене пришлось осадить его недовольным взглядом. Как бы ни относилась она к Баренту, он правильно подметил – позволить себе проявить жестокость или нагрубить человеку, прилюдно объяснившемуся ей в своих чувствах, донна никогда бы не решилась. Да и отказывать ему при слугах тоже считала неучтивостью, потому поднялась со скамьи и сделала поклоннику знак следовать за ней.
– Я уважаю ваши чувства, дон Барент, – вежливо начала трудное объяснение Лиарена, когда они отошли от беседки на достаточное расстояние, чтобы никто не смог услышать разговора. – Но ведь это только половина дела. Любовь – это песня, которую можно петь и одному, но семейная жизнь – это танец, который танцуют только парой, так говорит моя матушка. А я вас не люблю… и не расположена давать вам никаких обещаний. Кроме того, у меня на ближайшие годы есть очень важное дело, и оставить его я не могу.
– Я вас внимательно выслушал, милая донна Лиарена, – помолчав, тяжело вздохнул Барент, – и не стал бы настаивать, если бы вы выдвинули хоть одну вескую причину для отказа. Я же не в храм вас веду и не к дорину, а просто прошу взять браслет, чтобы у меня появилась возможность дать вам рассмотреть меня внимательнее, изучить характер, поверить в серьезность моих намерений. А вы упрямитесь… говорите нет, не подумав даже нескольких минут! Хотя, вполне возможно, этим поступком вы рушите всю мою жизнь!
– Наоборот, – возразила Лиарена, внимательно слушавшая его доводы, чтобы найти в них слабое место. – Этим я спасаю вас. В подобном случае чем раньше вы поймете тщетность ваших надежд, тем лучше. Болезнь гораздо проще лечить, пока она не запущена, можете не сомневаться.
– Возможно, вы и правы, – безрадостно согласился Барент, – но это был единственный способ помочь вам шагнуть на тот путь, где вас уже давно ждут.
Произнеся эти слова, он вдруг крепко стиснул девушку в объятиях, и не успела ошеломленная донна возмутиться, как почувствовала возле лица упругий порыв неизвестно откуда взявшегося горьковатого ветра. А в следующий миг все потемнело и поплыло у нее перед глазами, и девушка с ужасом осознала, что в этот раз не сработал ни один из ее амулетов, зачарованных на защиту от ядов и нападений.
– Лиа! Лиарена! Открой глаза, умоляю! Да что же это такое… Чем это вы ее усыпили? Лиа!
Голос, звавший откуда-то сверху, казался хорошо знакомым и надежным, и девушка потянулась к нему всей душой, выныривая из темного омута плотного тумана.
– Дили?!
– Слава светлым силам… очнулась… – Женская фигура порывисто склонилась над Лиареной, одновременно смеясь и плача, гладя ее по волосам и щекам и осыпая быстрыми нежными поцелуями. – Как ты меня напугала! Не думала я, что у Барента хватит нахальства использовать против моей сестры такое сильное заклинание!
Последние слова Дильяна произнесла с горячим упреком, и знакомый мужской голос ответил бывшей дорине с не менее жарким возмущением:
– Это не нахальство, а способ защиты! Ты не представляешь, какой силы у нее воздушный кулак! Если бы я не успел в тот раз кастовать левитацию, ходил бы весь исцарапанный, как дорин. Он продирался сквозь кусты, словно дикий вепрь. Потому я и кастовал помрачение, боялся промедлить хоть мгновение.
– А зачем вообще нужно было меня… помрачать? – настороженно поинтересовалась донна, тайком осматривая комнату, где они находились. – Неужели нельзя было записку передать?
– Лиа… – снова всхлипнула сидевшая рядом с сестрой Дильяна. – Прости меня…
Она внезапно соскользнула с постели и упала возле Лиарены на колени, жарко целуя ее обессиленно лежащую руку и поливая горючими слезами.
– Я так виновата перед тобой… прости меня, глупую! Сама запуталась и тебя в свои ошибки впутала!
