Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Благословлённые Тьмой, проклятые Светом
— Арха, я не знаю, как ещё донести до тебя мысль…
— Дан, скажи мне, пожалуйста. Вот то, что я ведунья, тебе сильно мешает жить? В смысле то, что я лезу, куда меня не просят, помочь всем пытаюсь и конспирацию нарушаю, сильно мешает?
— Сейчас речь не о моём комфорте, а о…
— Нет, речь именно о нем, — Арха уже второй раз перебила демона, чего раньше не случалось. Наверное, поэтому хаш-эд и заткнулся — от неожиданности. — Ответь, пожалуйста, на мой вопрос и без всяких: «Я о тебе забочусь» и «Боюсь тебя потерять». Просто факт. Тебе это сильно мешает?
Естественно, свой ответ Его Лордство предварил паузой. Может, действительно слова обдумывал. А, может, обстановку нагнетал. Честно говоря, ведунье было плевать. У жмыха эмоций не бывает.
— Сильно, — наконец, выдавил из себя Дан.
— Отлично, — тут же откликнулась лекарка. — Осталось выяснить, насколько сильно. Потому что если ты не можешь с этим смириться, то нам остаётся только помахать друг другу ручкой и пожелать счастья в дальнейшей жизни.
— Не понял… — тяжело ответил демон.
— А я сейчас объясню, — кивнула Арха. — Даже спорить не буду, бросаться на помощь кому ни попадя, при этом кристаллом размахивая — это идиотизм. Я даже не буду говорить, что в большей или меньшей степени мы все тут… Первой попавшейся юбку задирать даже имени не спросив, тоже не слишком умно. Или, например, громогласно заявлять, что вам с императрицей не по пути, — Дан дёрнулся было, возразить, вероятно, хотел. Но лекарка упрямо мотнула головой, — Нет, ты выслушай, пожалуйста. Итак, это глупость чистой воды. Только вот это я — такая, какая есть. Когда-то я тебе уже говорила: к святым себя не отношу. Например, я в курсе, что сейчас в Горколе не сахар. И больных хватает. Вполне возможно, что и дети там с голоду умирают. Но я их не вижу. Поэтому мне всё равно. Подкоп рыть не полезу и хлеб через стены кидать не стану. Честно говоря, их страдания мне спать не мешают. Потому что, ещё раз: я их не вижу.
Дан, как его и просили, застыл неподвижной, а, главное, молчаливой статуей в своём углу — даже тень рогов на стене не шевелилась. Только два уголька в провалах глазниц медленно пульсировали. Честно говоря, выглядело это жутковато. Бледное лицо белело во мраке, как череп. И две огненные, живущие точки.
— Но есть те кто… Как вы их называете? — Арха досадливо прищёлкнула пальцами, пытаясь подобрать слова, — В зоне вашей ответственности? Я не совсем демон, но, всё-таки, наполовину шаверка. Видимо, у меня эта «зона ответственности» тоже есть. Раньше в неё попадали те, кому я просто могла помочь. Вот тут и сейчас. Могу помочь, значит, должна, — лекарка для убедительности постучала костяшкой пальца по столу. — Вы мне много и долго рассказывали, какая я «умная», что ломанулась ту девчонку в госпитале спасать. Попробуй сейчас понять: не думала я тогда ни об инквизиции, ни о студентах. Да я даже не думала о том, что к Богине взываю. Просто был тот, кого я могла спасти. И были методы, которыми я могла спасти. Всё, ничего больше! Вы называете это идиотизмом. В принципе, я с вами согласна. Но знаешь, что мне сегодня старший хирург сказал?
Дан послушно помотал головой.
— Он сказал: «Вы очень профессионально работаете». Не «применяете незаконные методы», не «занимаетесь ересью», а «профессионально работаете». Ему плевать, как и почему раненые в живых остаются. Кстати, больным на это тоже наплевать. Для них религия — это: «Да помогите мне кто-нибудь!».
— Это демагогия, — глухо подал голос Дан.
— Хорошо, — легко согласилась Арха, — Только ни когда я Адаша лечила, ни когда я Адина оперировала, ни когда я тебя самого из Тьмы вытаскивала, ты это демагогией не считал. И не надо зубами скрипеть. Оттого, что мы это не вспоминаем, истина не перестаёт быть истиной, как говаривает принц. Вот такая я. У меня тоже есть своя зона ответственности. Наверное, сейчас она стала поуже. Не знаю, честно говоря. Не узнай отца, стала бы помогать? Не знаю… Но я лечила, лечу и лечить буду. Всеми доступными мне методами.
— Ты не понимаешь! Речь о твоей жизни идёт и…
— Прекрасно понимаю, — снова перебила его ведунья. — Речь действительно идёт о моей жизни. Дан, у тебя был шикарный шанс воспитать из меня комнатную болонку. Ты им не воспользовался. А теперь уже я не хочу становиться просто «любовницей лорда Харрата». И, раз уж пошёл такой разговор, попробуй оценить всё с моей точки зрения. Я никогда тебя ни о чём не просила. Один раз поклялась не идти вразрез с твоими желаниями — и не шла.
— Кроме как сегодня.
— Да, кроме как сегодня. Но! Ты сказал: «Ничего не жди!» — я не ждала. Ты сказал: «Будешь со мной!» — я была. Ты чётко дал понять, что есть наша жизнь, а есть твоя жизнь. Я жила в том кругу, который ты для меня очертил, и за его пределы не лезла. Я хотела быть с тобой, и была — на твоих условиях. Но теперь, если ты хочешь быть со мной, то примешь меня такой, какая я есть.
— Ты сама понимаешь, о чем говоришь? Из-за твоей прихоти размахивать стекляшкой и посылать лучи добра, я тебя вообще потерять могу! — пророкотал демон.
— Неужели? — ведунья выпрямилась и усмехнулась. — А сколько у меня шансов потерять тебя, пока ты в войнушку играешь? Или мне напомнить, что лорду Харрату место не в патрулях, разведках и вылазках, а в штабном шатре? Я тебе по этому поводу хоть слово сказала?
— Не сравнивай! Это не одно и то же! — Кажется, демон начал всерьёз заводиться. — Я мужчина!
— Тьма, разве я это отрицаю? Ты мужчина — я женщина. Ты принимаешь решения — я им следую. Ты защитник — я у тебя подмышкой. Ты воин, поэтому я доспехи на себя не цепляю и воевать не лезу. Но я женщина, лекарь и ведунья!
— Вот именно, — зарычал Дан так, что Ир даже к полу припал. — А в этом мире для ведуний нет места!
— Так если ты мужчина и так дорожишь мной, создай мир, где мне есть место! — заорала в ответ Арха, вскакивая, упираясь обоими кулаками в стол. — Ты же всесильный! Ты же всегда добиваешься того, чего хочешь! Или, может, ты не меня хочешь, а постельную грелку, куклу послушную? Так поищи, при чем тут я?!
Хаш-эд тоже вскочил, буравя лекарку разгорающимися алым глазами. Постоял молча и широкими шагами вышел за порог. Едва не снеся по пути дверь.
«Если не хочешь мужчину унизить — не бей его ниже пояса, — глубокомысленно протянул здравый смысл. — А если хочешь, тем более не бей. Не оценит!».
Ведунья тяжело опустилась обратно на скамейку. Ир подполз, тихо поскуливая, положил на колени тяжёлую башку.
Даже плакать, почему-то не хотелось.
* * *Демон и сам не знал, где находился — в бреду, реальности или насланных галлюцинациях. Кажется, вырубился он всего на мгновение. А потом опять услышал звуки уже затихающего, но боя. Случайный лязг оружия, судорожные всхрипы дорезаемых раненных, гортанные приказы арелима. Или всё же это была женщина? Кажется, когда её крылья загородили от него неба, Ирраш заметил выпуклости грудей под неизменным жилетом…
А потом он почувствовал, как его тащат. Тянут за шиворот, волочат по земле. И мелкие веточки вместе с прошлогодней травой и мокрыми склизкими, словно компресс, листьями забиваются под задравшуюся на спине куртку. На лицо ему капало горячим, пахнущим медью. И от вони звериной пасти горло перехватывало. И ещё привычно, почти уютно навевало мокрой кошачьей шерстью.
Может быть, это и был тот Предок, который встречал всех шаверов на пороге Тьмы? Только вот почему он волочил Ирраша, вместо того, чтобы позволить встать на ноги? Мало чести въехать в вечность, собирая задницей лестной мусор.
Но подняться он так и не сумел. Наоборот, снова начал тонуть в чернилах, пока они не накрыли с головой, заглушив все звуки.
Тьма никуда не делась и потом. Демону показалось, будто он очнулся. По крайней мере, такую боль в груди придумать сложно. Да и лицо горело, словно его мордой в костёр сунули, а вытащить забыли. И тело своё, избитое и покорёженное, Ирраш воспринимал вполне реально. Не видел только ничего.
Шавер попытался сесть, поднял руку. Кажется, на глаза какой-то шутник намотал толстую тряпку. Но определиться ему не дали. Запястья перехватили и пихнули в плечо, заставляя улечься обратно. Не сказать, что доброхот был силен. Это демон ощущал себя слабым, словно котёнок.
— Ложитесь, вам нельзя вставать, — раздался во Тьме голос.
Который Ирраша, мягко говоря, озадачил. Предполагалось, что в Бездне обитают ушедшие демоны и их предтечи — ребята малоприятные. А голосок ну никак не мог принадлежать когтисто-зубастому существу, если шавер вообще что-то понимал. Скорее он напоминал… да Тьма знает, что он там напоминал! И Арху, когда она над пациентами ворковала. И няньку из прочно забытого детства.
Но приятный голос, ничего не скажешь. Молодой, но не слишком высокий, на ухо он ложился приятно, с лаской.
— Я где? — хотел спросить демон.
