Наталья Косухина - Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет

Наталья Косухина

Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет

© Косухина Н. В.

© ООО «Издательство АСТ», 2015

1838 год, Санкт-Петербург

Алексей Разинский

Совершив прыжок во времени, я сразу оказался недалеко от Пантелеймоновской церкви. Темнота ночной улицы скрыла от посторонних глаз мое перемещение, и, оглядевшись по сторонам, я быстрым шагом направился к храму.

Нужное мне здание располагалось чуть дальше, на пересечении двух улиц, освещенных фонарями. При их свете я оглядел изящный красно-белый храм с белым куполом и светящимся даже в ночи золотым крестом. В узких окнах золотилось пламя горящих свечей, и только высокая колокольня была полностью скрыта мраком.

Если я верно все рассчитал, значит, успею увести батюшку из его храма раньше, чем за ним придут дуовиты. Этот священник предан своему делу, помогает корпорации и имеет привычку подолгу задерживаться в церкви. Вот и сегодня один из таких дней.

Осторожно приоткрыв дверь, я вошел в храм, перекрестился и направился к алтарю – месту, где обычно находятся служители. Для этого пришлось пройти по открытому пространству центрального нефа, осторожно ступая по гладким плитам цветного мрамора. Мне надо было добраться до боковой апсиды, батюшка часто задерживался там, читая каноны и акафисты.

Неожиданно боль пронзила тело. Сжав зубы, я упал на колени и быстро отполз за колонну. Не успел, но почему? Все же должно было сойтись.

Проклятые убийцы хлестали и хлестали энергией, пока я перебегал от одного укрытия к другому. Выбрав за одной из колонн в углу храма идеальное место для атаки, я вызвал свой внутренний огонь.

Мои руки и глаза вспыхнули пламенем. Я чувствовал жжение, чувствовал в себе мощь стихии, рвущуюся наружу.

Сформировав в руках рыжие сгустки, я покинул убежище и, пригибаясь и уворачиваясь от плетей энергии, что стегали по мрамору пола и стенам, платил нападающим той же монетой. С моих ладоней слетал огонь, поражая одну цель за другой.

По всему храму пламя – на свечах и лампадках – под моим воздействием перекидывалось на дуовитов и распространялось по их телам, отвлекая и дезориентируя. Мне этого было достаточно.

Жестокое сражение длилось недолго, и я сумел убить всех пятерых противников прежде, чем они добили меня.

Облокотившись об одну из колонн и пытаясь выровнять дыхание, я старался унять боль в теле. Пройдет не один час, пока мое физическое состояние восстановится.

Придя немного в себя, я нашел батюшку в боковом приделе, возле алтаря, оглушенным и лежащим на полу. Проверив, жив ли он, я собирался уже отправляться обратно, – после сорванного мною нападения священнослужителю больше ничего не угрожало, – как услышал за своей спиной щелчок взводимого курка.

Ловушка! Ну вот, кажется, и все…

1838 год, Санкт-Петербург

Ольга Орлова

Я спешила по улице, тускло освещенной светом редких окон. Темная неприветливая громада домов давила, а мои шаги по булыжной мостовой эхом отражались от стен.

Я торопилась и боялась не успеть. Время сильно поджимало, а ведь могли еще появиться дуовиты.

Обернувшись, я увидела преследующего меня человека. Он шел за мной уже минут семь и никуда не сворачивал. Длинное, кажется, клетчатое шерстяное пальто с пелериной. Котелок он надвинул на самый лоб, а из-под него торчали неухоженные темные патлы.

Только этого не хватало!

Повернув в темный проулок и затаившись за углом, я принялась ждать. Шаги все приближались и приближались. Вот передо мной возникли уже не один человек, а трое. Дуовиты… и для них я не невидима.

– Попалась, – прошипел мужчина в центре.

Взглянув на лица нападающих и раздумывая, как лучше поступить, мимоходом отметила, что даже сумрак ночи не в силах скрыть их неприглядную внешность. Вроде бы обычное человеческое лицо, но словно вырезанное из камня, покрытого мелкими трещинами: такова плата за использование энергии. Она вытягивает жизненные соки и превращает кожу людей в подобие старой шагреневой, высушенной солнцем и потрескавшейся от обезвоживания. Казалось бы, молодой мужчина, а выглядит как безжизненная каменная статуя.

Видимо, доносчик в корпорации совершил очередное предательство, передав им информацию о самых значимых творцах. Значит, на трех врагов у нас станет меньше.

Я усмехнулась и метнула кинжал. Не ожидавший атаки молодой темноволосый парень, стоявший слева, повалился на мостовую.

– Гадина! – рыкнул их главарь и хлестнул меня энергией.

Но мое тело уже, переливаясь и мерцая, красным сиянием охватывал щит.

Нападение не причинило мне вреда, а вот дуовиты оказались беззащитными. Бросок второго кинжала – и еще один убийца упал на землю, а главарь начал отступать.

– Попался, – прошипела я, и едва мужчина оглянулся в поисках пути отхода, как клинок сразил и его, воткнувшись в шею по самую рукоять.

А я, подхватившись, побежала вдоль по улице в сторону нужного здания. Не успеваю, не успеваю…

Наконец показалась Пантелеймоновская церковь. Блики луны играют на ее куполах, а изящная архитектура смотрится еще красивее и загадочнее в ночной полутьме.

Практически подлетев к ней, я распахнула оказавшуюся незапертой тяжелую дверь, и это лишний раз подтвердило мои подозрения – Алексей уже внутри, и не один. Теперь шуметь нельзя – и, сняв туфли, я босиком направилась дальше.

Прокравшись вперед по притвору, ступила в помещение храма.

Я замерла за колонной и при свете горящих кое-где свечей увидела их – Разинского и мужчину, что направил на Алексея пистолет. Не застав всего разговора, расслышала только последнюю фразу:

– Всегда ненавидел таких мутантов, как ты, думающих, что они боги! И не считающихся с простыми людьми, – процедил мужчина грубым, хриплым голосом.

Я догадывалась, что последует дальше, и у меня внутри все похолодело. Не позволю!

Противники не видели меня, что давало преимущество. Последний кинжал нашел свою цель. Мужчина в котелке упал на каменный пол, и под ним стала растекаться лужа крови.

Взглянув в родные зеленые глаза, блеснувшие удивлением и нежностью, я почувствовала, как реальность смещается и водоворот времени утягивает меня обратно в мое время.

В голове билась только одна мысль: «Успела!»

Архив корпорации – 1902 год

Вступление России в двадцатый век ознаменовалось развитием сельского хозяйства и промышленного производства.

На сегодняшний день Российскую империю можно назвать Великой. Правление Николая Второго считается лучшим за последние сто лет.

В странах Европы преимущества индустриальной цивилизации становятся все более очевидными… Мир меняется…

А значит, корпорации Лемнискату необходимо ускорить поиск творцов.

1902 год, Санкт-Петербург

Сегодня родители ведут меня к папе на работу. В разговорах родных я много раз слышала упоминание об этом месте, но еще ни разу здесь не была. Мама перед выходом объяснила, что мы должны сходить в гости к папиному начальству и познакомиться с ним. Они посмотрят и скажут, особенная я девочка или нет.

Мне так хочется быть особенной! У меня есть старшая сестра Светлана, которая постоянно говорит, что я – ничем не примечательная серая мышка, что такой останусь на всю жизнь и что мне не избежать участи старой девы.

Конечно, как тут будешь особенной, когда старшая сестра такая красавица?! Вся в маму! А я больше похожа на отца, достоинством которого является гениальный ум, а не внешность.

Я вздохнула, когда мы остановились перед большим зданием, располагавшимся в центре города. На небольшой круглой площади было чисто и очень красиво, несмотря на серый цвет камня, из которого все было построено. И этот величественный дом походил на домик с фигурками из больших камушков. Гладких…

– Ольга, сколько раз я говорила тебе не трогать все подряд? Юной барышне не пристало такое поведение! – послышался раздраженный голос мамы.

А папа лишь протянул мне руку, подзывая к себе. Ухватившись за его теплую кисть, я направилась вслед за ним в большое здание, на стенах которого вблизи можно было рассмотреть змей, таких же, как и у статуй, что стояли на каменных подставках перед входом. Пока мы проходили мимо этих статуй, я даже поежилась от их грозного вида и каменных глаз, что, казалось, провожают нас бесстрастными взглядами.

Но это только снаружи здание выглядело скучно-серым. Внутри оно все было отделано гладким блестящим деревом, которое мне опять не дали потрогать, а на полу лежал паркет, как у нас дома, только красивее, с затейливым рисунком идеально подогнанных цветных плашек. Интерьер дополняли мягкие красные ковры и ярко-зеленые драпировки.