Колонисты (СИ) - Лей Влад

Затем мой взгляд натыкается на двух маров, неподвижно лежащих на земле. У одного из головы торчит стрела. А второй жмурик появился благодаря мне. Я его убил.

— Ты как, нормально? — я повернулся на голос и увидел Кийко, сидящего на корточках рядом с Литвином.

— Нормально… — просипел я.

— Так может, ваше сиятельство не будет изображать из себя столб, а поищет аптечку у этих ущербных? — прокричал с перекошенным то ли от злости, то ли от боли лицом Литвин.

Я, как сомнамбула, двинулся к палатке. Влез внутрь и принялся обыскивать аккуратно свернутый спальный мешок. Потратив на это глупое действо несколько секунд, до меня наконец дошло, что я делаю, и я переключился на содержимое четырех мешков, стоящих в центре палатки.

Аптечка нашлась во втором.

Я схватил ее и буквально выпал из палатки, запутался в собственных ногах, рухнул на землю, поднялся и в три прыжка достиг места, где лежал Литвин.

— Дай сюда! — аптечку у меня забрал Кийко. Он сноровисто подготовил шприц, молниеносно ткнул иголкой Литвина, затем довольно грубо раздвинул рану, заставив Литвина заорать, выдавил содержимое медпасты, отбросив пустой тюбик и требовательно протянув ко мне руку.

— Воду дай.

— Зачем? — ошалело спросил я. — В ушах еще звенело от крика потерявшего сознание Литвина.

— Рану промыть, — пояснил Кийко и повторил, — дай воду, говорю!

Я попытался достать флягу из рюкзака, но вспомнил, что сбросил его возле волокуш, на которых лежал Шендр.

— У меня нет… — промямлил я.

— В палатке посмотри! — тяжело вздохнув, подсказал мне Кийко.

Я бросился назад к палатке, достаточно быстро нашел флягу и вернулся назад.

Кийко облил кожу вокруг раны, ее края, а затем вновь раздвинул рану и впрыснул заживляющий гель. Большая часть попала прямо в рану, но значительная часть осталась и снаружи. Кийко взял бинт, оторвал солидный кусок, сложил его и наложил на рану, а остатки бинта принялся обматывать вокруг торса. Причем достаточно плотно.

— Ты зачем все это в рану вбрызгивал? — спросил я.

— Так меньше шансов поймать инфекцию, — пояснил Кийко.

— Но нас учили, что…

— Это если врач найдется поблизости, а если нет — лучше делать так, как я. Поверь, уже не раз так делали… Если сделать стандартно — шанс поймать инфекцию очень высокий. К слову, Шендру ты как раз таки поверхностно рану обрабатывал?

— Да.

— Тогда понятно, что с ним…

Я выругался.

— Ничего, — поспешил успокоить меня Кийко, — на Хрусте быстро опыта набираются. А за Шендра не переживай — доставим в Речной, дня за 4 поставят на ноги.

— До Речного еще добраться надо… — проворчал я.

— Ты, я вижу, отошел? — участливо спросил Кийко. — Чего случилось то? В прошлый раз я за тобой такого не наблюдал.

— В прошлый раз оно как — то спонтанно было, осмыслить не успел, — мрачно ответил я.

— Это не человек, это тварь, монстр, — ответил Кийко, — ты сделал миру одолжение, прикончив его, так что не парься. Проверь лучше, как там пленник и развяжи его. А я пока посмотрю, как там наш «язык» поживает.

Я отправился к висящему на веревках человеку, который с явно выраженным на лице испугом следил за нами. Я вдруг вспомнил, что пока мы стрелялись с марами, пока мы заделывали рану Литвина, пленник даже не пискнул. Неужели он не верит в спасение? Он боится нас не меньше, чем боялся маров. Как можно человека довести до такого состояния в течение нескольких часов?

Мой взгляд случайно упал на трупы маров. Вот только теперь ничего, кроме отвращения я не испытывал. Слова и Кийко и Литвина крепко засели в голове и идея, что «это не люди, это паразиты, которых нужно истреблять» нашла подтверждение в виде этого самого пленника, доведенного ими до ручки.

Я был уверен, что если мары продолжили бы и где-то ошиблись, в результате чего пленник умер бы, то очнулся бы в клоне уже совсем другой человек: боящийся любого шороха, боящийся людей, боящийся всего. И это в лучшем случае, а в худшем — стопроцентный псих.

Впрочем, судя по тому, что пленник все еще был жив и уже был на грани безумия (а может, и переступил эту грань), не думаю, что мары позволили бы ему уйти в тело клона — они бы мучили и мучили его.

— Я сейчас разрежу веревки и отпущу тебя, — сказал я пленнику.

Тот глядел на меня испуганным, неверящим взглядом затравленного зверя. Он ни на минуту не поверил моим словам, он ждал продолжения истязаний.

— Ты — Хэнк? Мы нашли твоего друга в лесу и решили помочь, — сказал я.

В глазах пленника проскочило удивление.

— Сейчас я освобожу тебя, и мы пойдем назад, к нему, — продолжил я, — ты меня понимаешь?

— Ты — не мар? — наконец произнес пленник.

— Нет, я такой же колонист, как и ты, — я решил, что раз уж он снизошел до разговора, значит не все потеряно, может еще отойдет, — сейчас я освобожу тебя.

Выдернув мачете, я быстро разрубил веревки и пленник ухнул на землю, но не думаю, что это было больно — высота небольшая.

Хэнк несколько секунд лежал на земле, словно бы привыкая к вновь обретенной свободе. Я даже начал сомневаться — не сильно ли его приложило головой при падении. Однако рассмотрел, что грудная клетка двигается, дышит, значит. Ну, ладно, надо человеку в себя прийти — зачем мешать.

В себя человек пришел через пару минут. Сел и уставился на меня.

— Так ты действительно колонист?

Я кивнул.

— Как вы нашли это место?

— Эти уроды и не уходили далеко, — пожал плечами я, — решили, что им море по колено и бояться некого.

— И… — несмело начал бывший пленник.

— Что?

— И что теперь? — закончил свой вопрос Хэнк.

— Ты свободен, — пожал я плечами, — отведем к твоему напарнику, поделимся трофеями и делай, что считаешь должным.

— А с Дариком что?

Я сообразил, что речь идет как раз о раненом бородаче.

— Это бородатый такой? — на всякий случай уточнил я.

Хэнк кивнул.

— Тут неподалеку. Ранен.

— Серьезная рана?

— Врать не буду. Думаю — не жилец.

— А вы идете в город? — спросил Хэнк.

— Да, туда.

— Могу пойти с вами?

— Конечно.

— Спасибо. Если Дарик выживет — мы вас отблагодарим обязательно. Деньги у меня есть, но только на клон. Поверь, ни копейки лишней нет. Если дойдем, и Дарик выживет, то я все…

— Да я и не прошу, — заверил я его, — твоему товарищу мы докинули на оживление, так что можешь не переживать. В любом случае встретитесь.

— Я даже не знаю, как вас благодарить…

— Зато я знаю, — сказал подошедший, опирающийся на Кийко Литвин, — нужно помочь дотащить раненых и наши трофеи до Речного.

— Да ребят, какие вопросы, — обрадовался Хэнк, — без проблем.

— Славно…

— Мар очухался? — поинтересовался я.

— Еще нет. Я его связал на всякий случай, — отозвался Кийко.

Мар очухался минут через двадцать. И он рассказал все. Разозленный Литвин не стал долго слушать его маты и угрозы, достал нож и всадил пленному в здоровую ногу.

Первое предупреждение не сработало. После повторного извержения матов и угроз, его принялся пинать Кийко. Когда он устал, пинать мара начал уже я.

Не прошло и получаса, как мар сломался. Скулил, просил пощады, дергался от любого нашего движения.

Но он рассказал. Все рассказал. И сколько человек в округе пытается поймать четырех «оборзевших колонистов, обворовавших самого Дьяка» (вот ведь сволочи, вычислили сколько нас все-таки), и где именно находятся другие засады, сколько в них человек, как вооружены. И главное, что несказанно нас расстроило — НКВД, отобранный у Хэнка и его команды, уже успели отсюда унести. Несколько маров, заполучив желаемое отправились в Шахты обрабатывать скопившиеся шкуры. Очень жаль. Не скажу что еще один набор нам бы не пригодился, а вот расходники очень даже нужны. Но что ж, нет так нет. После того, как поток полезной информации был исчерпан, Литвин протянул мне нож.

— Заканчивай с ним.

Я уставился на лезвие. Конечно, было понятно, что Литвин решил провести для меня «боевое крещение». Но я-то морально еще к такому был не готов. Одно дело пристрелить человека, пусть и мара, во время боя. Совсем другое — зарезать безоружного и беззащитного пленника.