Игра II - Павел Михайлович Пуничев
— Пророк, всё, хранилище полное, остановись.
Я глянул на Зубра слегка безумными глазами, не сразу поняв о чём он говорит, а затем устало разогнулся. За прошедшие три часа мы залили в себя полную норму лечебных наноботов, а затем добили лимит наноботами преобразования, которых впрочем, мы накачали всего по три штуки на рыло, и заполировали сверху наноботами ауры и их технологичными собратьями, а теперь заполнили до упора и хранилище, тут же увеличив щит ауры на три процента.
— Мы можем слить из хранилища все стандартные наноботы третьего-четвёртого ранга, и заменить их на новые, не согласился я.
— Рассвет уже, да и зверюга эта дёргается не переставая, пора уходить.
— С чего вдруг? Часик ещё можно поработать.
Ты же сам сказал, что на рассвете надо уходить, а я тебе верю, ты же Пророк.
Я помотал головой и несколько раз с силой зажмурится, изгоняя из головы призрак алчный жабы, глянул на свой обломок меча, и согласно кивнул:
— Уходим.
Сказал и не двинулся с места, завороженно наблюдая, как чёрные пульсирующие трубы растянувшиеся на несколько метров колыхаясь и сокращаясь наполняются кровью гигантского монстра, сначала одиночными, а потом и многочисленными искорками которые очень скоро стали образовывать в отвратительных телах целые туманности, а затем и целые галактики, которые в свою очередь начали таять, впитываясь и исчезая в содрогающейся плоти. Завораживающее и одновременно отвратительное зрелище, примерно, как производство колючей проволоки при неестественной связи ужа и ежа.
Крах!
Мы с Зубром аж присели, в один момент покрываясь холодным липким потом.
Туша титана пошевелилась, поднимая голову и зевая ещё раз. Его зевок вполне можно было спутать с раскатом грома, но это было не главное, главное, что я не последовал собственному совету и мы, как последние идиоты, дождались пока тот проснётся. И не только проснётся, но и начнёт подниматься.
Нет, всё-таки я ошибся, несмотря на наличие огромного количества наноботов, эта зверюга явно была не местной, или пришла из таких мест, о которых рассказывают лишь мифы: все три головы были похожи одна на другую, как три капли воды и при этом не похожи ни на что, видимое мною ранее. Лишённые глаз, покрытые вездесущими тонкими грязно-белыми перьями тупорылые морды, заканчивающиеся не то пастью, не то хоботком, чем-то похожим на присоску той же пиявки, только увеличенную в десяток тысяч раз, по четыре острых шакальих уха, образующих вокруг морды некое подобие короны…
Больше времени, чтобы рассмотреть подробности у нас не было, даже если бы и было, думаю мы потратили бы его на то, чтобы обругать себя последними словами еще раз, а если получится, то и помолиться перед неминуемой смертью. Зверюга поднялась на ноги, заставив окружающую нас землю зашататься, похрустела затёкшими шеями, встряхнулась, будто собака избавляясь от повисших на ней паразитов, расправила титанические крылья, с треском ломающихся континентальных плит пару раз взбила ими воздух, швырнув их потоками нас на землю, вдруг вся осветилась золотым свечением, от отсутствующего носа, до последнего кончика перьев у себя на хвосте, а затем разом сжалась в одну ослепительно яркую точку и с хлопком исчезла.
Воздух взревел, устремляясь в образовавшийся вакуум, таща нас по траве и кочкам, а затем, заполнив внезапно образовавшуюся пустоту, успокоился и стих.
— Это, чего это? Это, куда это он?
Хотя… Куда бы он не направился, туда ему и дорога. Я жалеть о его отсутствии не буду. Ещё только рассвет, а мне уже приключений на весь день с головой хватило, сейчас бы добраться до нашего Тузика, да поспать хотя бы три-четыре часика, мне лишние проблемы не нужны.
— Пророк, вставай давай уже, кажется, у нас проблемы.
Господи, да за что?
— Что там у тебя?
Я приподнял голову от земли и был вынужден согласиться с Зубром, у нас действительно проблемы.
Перед своим исчезновением трёхголовый говнюк всё-таки умудрился нам знатно подгадить: встряхнувшись, он не только избавился от наших пиявок, превратившихся в пятиметровых извивающихся монстров, но и от сотни блох, каждая из которых была с небольшую собачонку размером. Но даже не это было главное, самое главное началось через мгновение: произошло все настолько стремительно, что, чтобы описать то, что произошло за следующие десять секунд, понадобится полчаса, не меньше. Одна из пиявок, приподнявшись над землёй будто кобра, распахнула пасть, которой нет и в помине у нормальной пиявки, атаковала одну из блох, проглатывая её и встраивая в своё тело: из судорожно подёргивающихся колец полезли отростки, быстро превращаясь в ноги, а пиявку в гигантскую сороконожку. Вторая впилась ещё одной в шею прирастая к ней, а первая начала разделяться на десятки тонких гибких шей, на концах которых тут же начали образовываться клыкастые головы. Ещё одна пиявка, сожравшая сразу десяток блох и начала покрываться не только многочисленными лапами, но и сегментированным бронированным телом, упакованном в хитиновый кокон не хуже какого-нибудь древнего рыцаря.
Я ещё раз посмотрел на обломок своего меча, и на окружающих нас со всех сторон монстров…
Шестой вложенный приказ: метание предметов. С помощью энергетического хлыста захватывать предметы и с максимальной силой швырять их противников. Приказ принят? Да. Нет.
Принято. Шестой встроенный приказ: праща Давида.
Метание предметов в агрессивных противников. Скорость и сила броска зависит от веса и формы бросаемого предмета. Стоимость одного броска — одна единица энергии.
Ну что ж, шестьдесят единиц у меня есть, попробуем. Одна проблема, в округе я видел несколько приличных булыжников, но именно здесь их не было ни одного. Видимо, Фракир решил, что это небольшая проблема, метнулся к ближайший блохе всё ещё пребывающей в анабиозе после того, как её оторвали от вкусного тела, обвился вокруг покрытой хитином тушки и изогнувшись выстрелил вперёд, метнув свой живой снаряд будто из гигантской пращи. Попал идеально в пасть пиявке, который как раз в этот момент пропихивала в себя её сородича, собираясь встроить его в своё тело. Удар, брызг желтушных обломков, разлетевшихся во все стороны, разорванная в клочья голова пиявки, которая превратилась в лохмотья торчащей во все стороны размочаленной плоти. Те медленно начали сходиться обратно, сращиваясь и трансформируясь во что-то совершенно непотребное. К тому же блохи начали оживать, превращаясь в мячики для пинг-понга, взвивались вверх, слёту накидываясь и на пиявок, и на нас. Напитанные кровью волшебного зверя и до упора залитые наноботами, эти создания превратились в
