Русь. Строительство империи 5 - Виктор Гросов
Главное, Ростов теперь мой. Город, князь которого был одним из зачинщиков союза против меня. Теперь это мой форпост здесь, на северо-востоке. Но одного Ростова мало. Нужно закрепить успех. Нужно показать всем — и союзникам, и врагам, и просто наблюдающим — что моя власть пришла всерьез и надолго. Слухи о моей победе и, скажем так, быстром восстановлении после смертельных ран наверняка уже поползли по окрестным землям. Кто-то испугается, кто-то не поверит, кто-то начнет искать в этом божественный знак или дьявольское колдовство. В любом случае, это работает на меня. Необычность всегда привлекает внимание и порождает либо трепет, либо желание проверить на прочность. Мне нужно первое.
Дверь отворилась, вошел Ратибор. Выглядел он уставшим. Взглянул на лицо и руки — свежие царапины, одежда в пыли. Боец, одним словом. Не кабинетный стратег.
— Княже! С возвращением, — он подошел, вглядываясь в меня. В его глазах не было удивления — видимо, Искра или кто-то еще уже рассказали ему о моем пробуждении. Была скорее сдержанная радость и деловая озабоченность. — Как ты себя чувствуешь?
— Жить буду, — отмахнулся я. — Лучше докладывай, что у нас тут. Без прикрас.
Ратибор коротко обрисовал ситуацию. Потери после штурма и поединка были ощутимыми, но не критичными. Дружина сохранила боеспособность. Галицкий князь был в строю и рвался помогать. Оружие и доспехи требовали починки. Продовольствия в городе хватало на первое время — склады Сфендослава оказались неплохо заполнены. Главная проблема — настроения горожан и будущее захваченных земель.
— Ростовчане пока тихие, — говорил Ратибор. — Но это затишье. Или смирение. Трудно сказать. Они потеряли своего князя, хотя он их и втянул в эту войну. Они видели нашу силу и любви к нам точно не испытывают. Нужен тот, кто будет держать их в узде, но и не перегнет палку.
— С наместником решим, — я потер лоб. Голова все еще была тяжелой. — Что с пленными? Я имею в виду князей. Которые со Сфендославом в тереме отсиживались.
Ратибор помрачнел.
— Здесь они, княже. Под стражей. Ждут твоей воли. Князь ростовский, муромский и вятичский. Сидят по разным избам, под охраной. Вели себя смирно, когда их брали. Видать, поняли, что проиграли.
Вот он, главный вопрос ближайшего времени. Что делать с этими тремя? Просто казнить? Легко, но глупо. Это настроит против меня их земли, их бояр, их людей. Отпустить? Еще глупее. Они тут же начнут плести новые заговоры. Оставить под стражей? Накладно и бессмысленно. Нужно было неожиданное и эффективное решение. В
— Веди их сюда, Ратибор, — приказал я, устраиваясь поудобнее на лавке. Спина ныла, но сидеть было необходимо. Судить проигравших врагов лежа — не лучший способ показать свою силу. — Посмотрим, что они скажут в свое оправдание. Если вообще скажут.
Ратибор кивнул и вышел. Я остался ждать. В воздухе повисло напряжение. Сейчас решится судьба не только этих троих, но и их княжеств. А значит — и часть будущего моей разрастающейся державы.
Дверь отворилась, пропуская сначала двух дюжих дружинников Ратибора, а следом за ними — троих мужчин.
Князья. Вчерашние хозяева своих земель, союзники моего врага, а теперь — пленники. Их провели в центр комнаты и оставили стоять передо мной. Охрана встала у двери, Ратибор — чуть позади меня.
Я внимательно рассмотрел каждого. Тот, что стоял в центре, был повыше остальных, одет в остатки богатой одежды. Лицо холеное, с тонкими чертами, но сейчас искаженное плохо скрываемым высокомерием. Это, без сомнения, был князь Ростова, хозяин этого самого терема. Справа от него стоял мужчина постарше, кряжистый, с широким, обветренным лицом и цепким взглядом небольших глаз. Одет он был проще, в добротную, но без изысков одежду. Князь Мурома, как подсказал Ратибор. Третий, слева, был моложе ростовского, худощавый, с бегающими глазами и нервными руками, которые он то сжимал, то разжимал. Вятичский князь.
Они молчали, ожидая, что я скажу. Я тоже не спешил, пусть прочувствуют момент. Пусть поймут, что их жизни и будущее их земель сейчас зависят только от меня.
— Ну что, князья? — наконец заговорил я достаточно громко. — Доигрались? Решили против меня пойти, со Сфендославом да с ханом степным дружбу водить? Думали, одолеете? Не вышло. Сфендослав ваш мертв. Куря мертв.
Ростовский князь дернулся, хотел что-то сказать, но муромский бросил на него предостерегающий взгляд, и тот промолчал, гневно засопев. Вятичский вообще смотрел в пол.
— Вы предали Русь, — продолжил я, чуть повысив голос. — Вы привели сюда врагов, снабжали их, пока они грабили и убивали наших людей. Вы поставили свои мелкие обиды и жажду власти выше общего дела. За такое полагается одно — смерть.
Я выдержал паузу, наблюдая за их реакцией. Страх стал заметнее на лицах ростовского и вятичского. Муромский оставался внешне спокойным, лишь желваки заходили на скулах.
— Однако, — я слегка наклонил голову, — я не Сфендослав. И не Куря. Я не упиваюсь кровью ради крови. Я пришел сюда не мстить, а порядок наводить, собирать воедино земли, под одну сильную руку.
Снова молчание. Они явно не понимали, к чему я веду.
— Поэтому я даю вам шанс, — произнес я медленно, чеканя каждое слово. — сохранить жизнь. И даже больше.
Ростовский князь недоверчиво поднял бровь. Муромский чуть прищурился. Вятичский вскинул голову, в глазах мелькнула надежда.
— Вы можете вернуться в свои земли. Но не как независимые князья. А как мои наместники, — объявил я свое решение. — Вы будете править от моего имени. Собирать дань для моей казны. Держать порядок по моим законам.
Я видел, как меняются их лица. Удивление, недоверие, проблеск надежды у вятичского, расчетливый интерес у муромского и плохо скрываемое возмущение у ростовского.
— Условия будут жесткие, — предупредил я. — Срок вам — до конца лета. За это время вы должны: Первое — наладить в своих землях мою денежную систему. Шкурки и прочее отменяются. Только мои деньги — жетоны, обеспеченные казной. Второе — ввести мой свод законов. Никакой отсебятины. Единый порядок для всех земель под моей рукой. Законы получите. Третье — обеспечить бесперебойные поставки в мою казну. Зерно, меха, лес, железо — что у вас там есть. Нормы установим. Четвертое — по первому моему требованию выставлять дружину. Боеспособную, снаряженную. Пятое — принести мне клятву верности. Не формальную, а настоящую. Перед своими боярами и моими людьми. И не здесь, а у себя, в стольных
