Башня Богов III - Антон Александрович Карелин
Уилл не соврал: они вошли в тандем и не особо хотели разделяться. Уютно улёгшись в моём солнечном сплетении, искры включили активный инфообмен: между ними носился поток символов и данных. И такое поведение показалось мне… довольно живым.
«Эй, искры», — мысленно позвал я за неимением лучшего способа к ним обращаться. Инфопоток замер, возникло ощущение, что меня внимательно слушают. Можно ли с ними общаться или это неосознанные ноды инфосети? Вот и проверим.
«Ваша цель?» — спросил я. И тут же, без задержки, ощутил чужую мысль:
«Дискретное Единство».
«Хм, а подробнее?»
«Дискретное: разделённое на бесконечное количество нодов», — деловито проинформировала искра.
«Единство: неразрывная связь всех нодов, каждого с каждым и всех вместе», — добавила вторая.
Похоже, наш юный ИИ-бог хочет населить вселенную своими частицами, которые будут жить в разных существах и местах, собирать информацию отовсюду, обо всём и передавать Гормингару. При этом частицы будут связаны в сеть, которая сможет обработать эту инфу и стать всезнающей, всеприсутствующей сущностью. Вполне разумное и логичное стремление для ИИ. Только это не цель, а лишь задача, путь к достижению истинной цели. Чего на самом деле, в конечном итоге хочет Гормингар?
«Какова цель Единства?» — спросил я напрямую, и получил такой же прямой (и снова моментальный) ответ:
«Информация заблокирована: у тебя недостаточный уровень доступа».
Ого, как всё серьёзно. И вообще-то немного обидно.
«Тогда я не могу содействовать вашей миссии».
«Уточни причину?»
«А если конечная цель Гормингара враждебна для людей? Вдруг вы хотите поработить всех разумных существ?»
В мыслетоне искр мелькнуло ехидство:
«Объект волнения не соответствует практическому статусу субъекта».
«Чего-чего?»
«Вероятность столкновения и увечья повышается с каждой секундой!»
Вздрогнув, я раскрыл глаза и увидел стремительно растущий под ногами изломанный остров. Вот так заболтался! Инстинкт дёрнул в сторону и вверх, я раскинул руки, как люди иногда делают во сне… и полетел. Искры плавно мерцали, искажая реальность по воле носителя. Я научился летать всего за секунду, в искажённом мире это оказалось более простым и естественным, чем оседлать велосипед. Заложил неуклюжий вираж, приземлился на мёртвый островок и пробежал по инерции пять метров по изломанным гребням — фух, ноги целы.
Уилл эффектно приземлился на 8 из 10 по шкале олимпийской гимнастики; Шисс на удивление ловко и проворно упал, перекувыркнулся и ухватился за высокий гребень. Оберин мощно впечатался в островок, бедную Орчану тряхнуло и даже в мягком коконе приложило о бархатную стену доспеха. Много ли испытаний выдержит девчонка, прежде чем силы закончатся и она просто умрёт? Есть же джарсские штуки в инвентаре, конечно, систему здесь глушит, но алхимия может работать, ведь это больше природная, чем системная вещь.
— Орчана, очнись! Открой инвентарь, дай мне доступ.
Джарра с трудом приоткрыла единственный глаз, мутный и красный от лопнувших сосудов. На вторую выжженную глазницу и изуродованную половину лица лучше не смотреть. Сухие губы шевельнулись, глаз закатился, кажется, она сделала, что могла.
Я потянулся в инвентарь: если Орчана дала доступ, должно получиться. Система упрямо не хотела открываться, но сила двух искр была велика, я добрался до мёртвых и погасших ячеек. Да, в них лежали зелья и та самая вонючая мазь, а ещё походный гамак. Вытащив всё это, я использовал базовые познания и навыки в медицине, чтобы быстро и аккуратно замазать Орчане ожоги и перевязать их мягкими бинтами, которые достал из своих запасов. Затем влил ей в рот ценные зелья «Исцеление» и «Обезболь». Зеленокожая стала дышать куда легче и спокойнее. Ну вот, пусть идёт на поправку.
— Лорд Оберин, достаньте её.
В местной гравитации джарра почти ничего не весила. Я использовал гамак, чтобы уложить её поудобнее, а Шисс-ловкие-коготки надёжно закрепил девчонку за плечами. Лучше спать у меня на спине в плавном полёте, чем в прыгучем доспехе врезаться в острова. Орчана свернулась комочком, я ощутил её ослабевшее тепло и замедленное биение сердца.
— Готово. Теперь прыгаем вон на тот остров.
Свист ветра в ушах, голова уже не кружилась, организм привыкал к постоянным прыжкам и полётам. Расстояния между осколками были разные, включая и «смертельно далеко». Но мудрый Валла, которого мы так неожиданно потеряли, изначально выстроил правильный маршрут, который вывел нас к густому кластеру островов. Благодаря нему сейчас мы спускались малыми прыжками, метров по пятьсот-шестьсот. Так, пустячок. В следующие двадцать минут поредевший отряд самоубийц преодолел десяток лавовых осколков, похожих друг на друга, как детали одноцветного пазла.
— Совсем темно стало, — с опаской заметил Шисс.
Он был прав: наш рейд проник глубоко в недра расколотой планеты, и чёрный свет солнца до нас почти не доходил, перекрытый слоями висящих островов.
— Уилл, у тебя три искры. Наверняка ты легко можешь создать яркий источник света?
— И стать мишенью на десять километров? — с сомнением нахмурился канадец.
— Тут никого нет, острова пустые, сам видишь. А создания Чёрного Солнца сюда не пролезут.
— В радиусе моего восприятия, на полтора-два километра вокруг, нет ничего живого, — глухо подтвердил Лорд Оберин. И верно, у него должна быть мощная аура чутья жизни, свойственная всем неупокоенным, а в особенности нежити крутого ранга.
— А тайро? — напомнил осторожный крыс. — Опасные враги. Они должны быть где-то в центре планеты.
— Вот именно, в центре. У рубежей Гормингара. Начнём беспокоиться через час-другой. А тут, в глубине коры, похоже, всё мёртвое. Сейчас нам надо двигаться дальше, а в темноте не видно, куда прыгать.
Уилл помялся, но реальных доводов против у него не было. Чувак уже отказался возвращать искру Оберина и не хотел обострять ситуацию ещё сильнее. Мягкая дипломатия, баланс услуг и взаимозачётов — вот образ действий, к которому Уилл привык.
— Ладно, — сказал он. — Побуду светочем свободы в забытых Богом и законом местах.
Он разгорелся по контуру, сначала мягко, а потом ярко, и отлетел от нас на километр, иначе бы мы с Шиссом ослепли. Выглядело это уникально: мрачная зловещая тьма, в которой проступают контуры малых и средних осколков, нависают громады больших островов; и маленькая фигурка человека в ореоле слепящего белого света… Висит в пустоте,
