Мир жизни и смерти 9 - Павел Михайлович Пуничев
Дракон был размером никак не меньше своего визави, а скорее даже больше, даже если не считать отсутствующую голову, но по массе, думаю, уступал вдвое если не втрое. Он тут же вспомнил, что умеет летать, и что лучше с таким противником сражаться издалека, поэтому активно забил крыльями, быстро поднимаясь над площадью, но не тут-то было. Говорят, что слоны единственные млекопитающие, которые не умеют прыгать. Ноги нашего голема с непроизносимым гномьим названием, которое можно перевести как «Гранитный колосс», очень походили на слоновьи, однако он вполне себе умел прыгать. Пятидесятитонная туша взвилась вверх с лёгкостью мотылька, стискивая свой трёхпалый манипулятор на поджатой конечности дракона, сдёргивая его с небес на грешную землю. Дракон продолжал бить крыльями, но получив второй рукой сокрушительный удар по рёбрам, прекратил попытки улететь. Он ударил второй лапой по голове и груди голема, проскрежетав по каменному телу гигантскими когтями, оставляя на нём заметные борозды, подался вперёд, пытаясь вцепиться вновь образованной пастью в голову колоссу, но был отшвырнут в сторону, рухнув на затрещавшие камни площади.
Оторвать взгляд от этого зрелища я себя заставить не смог, что не помешало скастовать пару ледяных буранов, понёсшихся от меня в две стороны, срывая покров из зелёной дымки, обнажая и заодно промораживая зарождающихся там существ.
Не знаю, что в конце концов должно было вылупиться из этих дымных коконов, но эти существа явно не успели ещё сформироваться, что не помешало им выглядеть ещё более уродливыми, чем все виденные нами до этого мертвяки.
Создания, которые предстали нашему взгляду, казалось, были сделаны из резины. Кости, торчащие под какими-то неправильными углами из поломанных тел, были частично покрыты потёками чёрной плоти, сквозь дыры в которой проглядывали и они сами, и трепещущие внутренности. Призраки тоже не набрали полную силу, и представляли из себя нечто мультяшное, где их рисуют типа простыней с дырками вместо глаз и пасти. Здесь они правда тоже потекли, будто созданные из плавящегося воска, но вой, хруст и скрежет, издаваемые ими, промораживали наши души не хуже завываний обезглавленного дракона.
А тот тоже не намеревался сдаваться без боя. Завалившись на спину, он обеими лапами оттолкнул навалившегося на него сверху противника, перевернулся и с головы до ног окатил титана потоком едкой кислоты. Камень зашипел, начал крошиться, однако руны на его теле только ярче разгорелись, заставляя дракона корчиться в их лучах, будто под светом моего заклинания — святая ярость. Впрочем, может так оно и было, у разных народов встречались разные заклинания со схожим действием. А может, эти руны излучали истинный свет, который действовал на нежить подобным образом. Таких источников на аукционе было крайне мало, а вернее, там было всего три факела. Мы взяли пару из них, но урон по нежити они давали небольшой, а как обычные светила были слишком дороги, стоя по пять тысяч за штуку, поэтому пока без дела валялись у нас в рюкзаках.
От света, исходящего от голема, дракон шипел и дымился не хуже сырой тряпки, накинутой на мощный прожектор. Казалось бы, у мертвяка, пусть и высшего ранга, против существа, созданного специально для его уничтожения, не может быть никаких шансов, однако же дракон не сдавался. Рванулся вперёд, впиваясь костяными клыками в грудь голему, хлеща по его телу шипастыми крыльями, подпрыгнул, оттолкнул двумя лапами, взвился опять, получая в ответ увесистые удары многотонным кулаком, скребя когтями по каменному телу снова и снова, одну за другой гася на теле противника волшебные руны. А затем, когда откатилась возможность телепортации, на мгновение исчез, появившись уже за спиной колосса. Изогнулся в кратком спазме, заливая противника очередным потоком кислоты и рухнул вниз, охватывая жуткой пастью голову противника, обвивая крыльями массивные руки, будто смирительной рубашкой притягивая их к телу, при этом продолжая и продолжая жевать голову и всё туже пеленать обе руки голема. Он обвил их будто тысячелетними корнями так, что только хруст пошёл.
Призраки и остальная нежить вокруг нас начали оживать, но я не мог оторвать взгляда от продолжающей бороться пары, в тоже время, поливая окружающее святой яростью и потоками ледяного бурана и думая, как помочь голему так, чтобы не завалить их обоих. Болид тут явно не подойдёт, а может…
Додумать я не успел, колосс всё решил сам. Сориентировавшись пожёванной головой в сторонах света, он в три гигантских прыжка достиг крепостной стены, и не снижая хода врезался в ее многострадальную поверхность.
Пожалуй, они её развалят раньше, чем мы захватим местный замок и, в итоге, станем обладателями грандиозных развалин. Удар был мощный. Он произошёл не головой голема, а насаженным на нее телом дракона, кажется, этим мощным ударом натягивая безразмерную пасть ещё глубже на широченные плечи колосса.
Мне тут же не к месту вспомнился древний анекдот, о том, как муж, вернувшись домой, застал здоровенного амбала лежащего на его жене. Он, естественно, в гневе схватил кресло, со всей дури ударяя любовника им по спине. А тот только удовлетворённо крякнул и пробасил:
— Ну вот, а ты говорила не войдёт, не войдёт.
В нашем случае, зубастая грудная клетка от продолжающихся ударов тоже вполне себе удачно наползала всё дальше и дальше на тело голема. Однако это была часть плана колосса, так как через три удара сердца одно из ребер дракона лопнуло, выворачиваясь острыми обломками наружу, выпуская через образовавшийся пролом руку голема и ярко бьющий от священных рун разъедающий свет.
Конечность изогнулась под неестественным углом, хватаясь манипулятором за край зубастой пасти, взбугрилась гранитными мускулами и начала рывками сдирать с себя костяной саван. Одновременно с этим ещё сильнее заработали руны, и идущий от них свет начал пробиваться наружу сквозь кости и сквозь окутывающий их чёрные туман. Ещё один финальный рывок и голем содрал с себя дракона словно уродливый чулок, брезгливо стряхнул его на землю, тут же приложив кулачищем по хребтине, оглашая весь внутренний двор звуком ломающихся костей.
Противник сделал последнюю попытку отбиться, распахнув свою ставшую безразмерной пасть, пытаясь окатить голема очередной порцией кислоты, от которой у того уже вся поверхность тела была
