Эволюция Генри - Владимир Алексеевич Ильин
Прислушался — бой продолжался, и я не ведал, кто берет вверх. Пулемет все еще огрызался крупным калибром — значит, к нему тварь подобраться не могла. Но она все еще была живой.
Я вывалился из подвала, прищурился на солнечный свет и с тоской посмотрел в сторону ворот — казалось, они давно должны были быть распахнуты. Тем удивительнее, что последний замок все еще остался на месте. Я повернул голову — и машина тоже…
— Генри, — шепнули от крыльца.
— Я это, разбудил, — сияя глупой улыбкой, повернулся к Ральфу.
— Да уж вижу! — Не сдержал Ральф раздраженной брани вдобавок, шустро сбегая с крыльца. — Придурок малолетний!
— Но не предатель, — отметил я важное.
— Ты, мать твою, еще страшнее! — Ярился он. — А ну скидывай все шмотки, хрен я тебя таким в машину пущу!
— Я вообще-то герой!
— А у меня чехлы новые! А ну живо!
— Тьфу, — разочарованно отозвался я, скидывая кроссовки.
— Птица чует нефть. Хрен его знает, как много ее она чует. — Только сейчас Ральф начал объяснять толком, снимая с себя курту и брюки, оставаясь в подштанниках. — Мои наденешь. Живее!
— Да она к телу прилипла, — вяло отбрехивался я, стараясь не прислушиваться к бою за углом.
Иначе от нервов в два раза дольше все делать буду.
— Пакет есть? Кроссовки заберу. — С тоской посмотрел я на иссиня-черные «найки».
Не знаю, реально ли восстановить, но я попытаюсь.
— Нашел время!
— Нашел — не нашел, а у армейских рация, — буркнул я. — Придет команда расследования, а тут мой шмот. Такой модный в городе только у меня. Тебе оно надо? — Прыгал я на одной ноге, вдевая штаны.
Услышав, Ральф помрачел. Пакет тут же нашелся.
— Живо!
Машина плавно покатила к воротам — я выпрыгнул на пару секунд скинуть дужку замка. Бампер со скрежетом открыл створки и рванул вперед — еле успел заскочить внутрь. И только потом обернулся, пытаясь разглядеть что-то за стеной деревьев, закрывавших забор психбольницы. Переключился на второе зрение.
— Что ты там пытаешься разглядеть? — Ткнул меня в бок Ральф. — Сядь нормально.
— Хочу понять, кто выигрывает.
— Да что б они все там сдохли. — Мрачно хмыкнул он.
— Было бы хорошо, конечно, — все же смотрел я назад.
И судя по увиденному, ситуация действительно была так себе для обеих сторон. Машины лежат разодранными и поваленными набок перед зданием, огонь ведется изнутри — я видел огоньки выстрелов. Но и черной птице досталось — от былой грации не осталось и следа, за дергано двигающимся вокруг корпуса силуэтом тянется длинный черный след. Взлететь не может, забраться в узкие для нее окна тоже.
— Армейские добьют, — сделал я вывод вслух. — И это хорошо.
— Чем это?
— Они, наверное, всех своих вызвали. Те с постов уйдут — если повезет, доберемся до дома. — Уселся я на сидение.
— Может и так. — Отчего-то новость не вызвала у Ральфа энтузиазма.
— Это же хорошо? — Попытался я его расшевелить.
— Да все — дерьмо полное, — не согласился он.
И выдал еще загиб слов на двадцать чистым матом без повторов. А сам ссутулился и стал будто бы старее.
— Все зря, Генри. Все зря…
— Почему? — Не понял я.
И с тревогой обернулся назад — неужели мастерскую задели пулеметом… Да нет, все цело — и я бы сразу понял, случись такое. Потому что кузов джипа сначала бы порвало, как гнилую бумагу, а потом уже содержимое.
— Военные. Они за своих захотят поквитаться.
— С птицей? Да сколько угодно.
— Генри. Они ехали в мастерскую зная, что туда еду я. Разошлись бы бортами, ничего страшного — повезло нам, не повезло им.
— Что-то я ничего не понимаю, — тряхнул я головой. — Нас не убили, в этом наша вина?
— Мы их завели в засаду, положили уйму людей. Так они скажут, Генри.
— Неправильно они скажут.
— Две машины, боезапас, еще непонятно что с пулеметом… Красиво исполнили, конечно, — в глазах Ральфа плескалась чистая тоска. — Но за нами придут. Так что… Хрен мне, а не мастерская. Давай, вспоминай, как связаться с твоим бункером. Уходить будем к вашим.
Я замолчал, пытаясь переварить сказанное. Мы же просто хотели жить… Это самооборона… Да никто, например, и знать не знал, что там черная птица гнездо свила! Стечение обстоятельств! Случайность!
Но сам понимал, насколько жалкие эти отговоры в мире, где есть право сильного. А военные — это и есть сила.
Две машины, люди, пулемет… Тоска…
— Может, не узнают? Мало ли кто…
Босс даже не отозвался. Протектор шин, свидетельства выживших. Понадобится — они отпечатки пальцев снимут.
— Куда рулить, Генри?
— В общину. Нет у меня выхода на бункер. — Покачал я головой. — Честно нет. Хоть режь.
Ральф хмыкнул и повел машину в сторону общины.
— Тогда смотри, как все было, — с трудом выговорил он. — Засаду придумал я. Знал о птице, задумал все, реализовал.
Что-то даже отшучиваться не хотелось. Чувствовал Ральф себя явно неважно — не физически, но душевно.
— Ты ничего не знал. Ты выполнял все мои команды. Нет! Ты сидел в машине и обоссался, поэтому я дал свою одежду.
— Да хрена с два.
— Молчи. Ладно. Испачкался в мастерской. Но тут ты сидел в машине, потом в здании, потом в машине! Никуда не ходил, ничего не делал! — Наставлял он.
— Договорились.
— Значит, во всем виноват я. Придут за мной. С Вильямом я договорюсь, он пнет торговцев, чтобы уехали сегодня же. Урожай уже должен быть в машинах… Я с ними, Генри. На север. Заплатить мне есть чем, — хмыкнул он и достал из-под сидения гранату.
— Ты же должен был три поставить…
— Поставил две, — легко согласился Ральф. — Хватило ведь, а?
— А мастерская?
— Не судьба закончить жить в тепле. Поброжу еще по свету. Может быть, свидимся.
— Может быть. — Чувствовал я давящую тоску в груди.
— Не берусь советовать… Но на Вильяма плюй, возвращайся к Дэвиду. Если вояки — его
