Хозяин бабочек (ЛП) - Олейник Тата

— Нужно было попытаться из того оленя отбивных нарезать, — ворчал Акимыч, с грустью рассматривая закопченный банан на палочке.

— А у тебя есть навык мясника?

— Ну уж надергали бы ошметков каких-нибудь.

— Ничего ты ни у кого не надергаешь, если навыка мясника нет, куски мяса или тушки освежеванные только из лута брать можно, все прочее моментально стухнет, расползется и будет кошмарно несъедобным. Типа будут неправильно вырезаны мускусные железы или еще какая-нибудь гадость.

— А неписи нам на что? — спросил я. — У них-то ограничения на навыки нет, они все делать могут. Пусть и плохо могут, но я не представляю, как можно испортить кусок мяса.

— Это ты еще не видел, как мой батя шашлык готовит, — сказал Акимыч, с отвращением откусывая горелый банан. — А, знаете, ничего банан печеный! Там, где корочка, даже колбасой отдает. А с мясом надо будет попробовать на следующей туше. Гус, сумеешь кусков из нее нарезать?

— Это смотря, чья туша будет, — ответил Гус. — Если такая, как последняя, то к ней бы лучше вообще не подходить. Что это вообще было?

— Не разберешь, очень уж неопрятно убивали. То ли человек, который обмотался змеей, то ли змея, которая незадолго до того съела человека.

— Или нага, — добавила Ева, — есть тут такие монстры, уверена. Их региончик, пусть и пограничье. Меня больше интересует откуда эти туши берутся? И каков риск, что в такие туши превратимся мы.

— Да понятно: сильный отряд перед нами идет, — ответил Акимыч.

— Настолько сильный, что раздирает пополам медведя килограммов шестьсот весом? — осторожно поинтересовался я. Осторожно, потому что мне не хотелось сеять панику в ряда соратников.

— Некромант плоти на такое способен, думаю, — сказала Ева. — Или, скажем, охотник уровня эдак двести пятидесятого, с каким-нибудь ну очень мощным петом. Или демонолог с черным гостем… големы опять-таки… хотя голем всю бы эту травку не хуже трактора пропахал.

— У инженеров еще взрывчатки прикольные есть, — кивнул Акимыч. — Предлагаю, в общем, просто не задумываться обо всем этом.

— Привычка просто не задумываться, — холодно ответила Ева, — нередко приводит к печальным последствиям. Задумываться, безусловно, надо. Например, почему этот идущий впереди «отряд» не оставляет после себя вообще никаких следов? Ни кострищ, ни хотя бы тех же банановых шкурок.

— Да, — сказал Лукась. — Наш, к примеру, путь по этим шкуркам не отследить невозможно, очень уж обильно уснащали. Хотя, конечно, некоторое разнообразие в рационе нам совершенно не помешало бы.

А потом мы наткнулись на засаду разбойников. Их было семнадцать человек, мы по головам посчитали. Головы были оторваны и красиво лежали рядком на дороге. Все остальное не так красиво свисало с деревьев и торчало из кустов. У одного из разбойников был при себе щит, сделанный, похоже, из белой кости: толстая деревянная доска, обшитая большими костяными белоснежными пластинами. И на этом щите мы и увидели кровавый отпечаток. То есть, часть отпечатка, целиком он на щит не помещался.

— Тигр, — сказала Ева, поднимаясь с колена. — Все это, — и она оглядела место бойни, — сделал огромный тигр. И я, кажется, даже знаю, какой.

И словно в ответ на ее слова откуда-то далеко-далеко из-за деревьев донесся уже знакомый рев.

Глава 23

На путь паломников мы вышли совершенно неожиданно. Только что вокруг была безлюдная каменно-травянистая глушь, мир, где были только мы и бесконечная громада горы над нами, а через несколько шагов, за поворотом у огромного, с пятиэтажный дом, булыжника нас поджидали жизнь, суета и довольно много людей. Шум, который я подсознательно держал за гудение ветра и плеск неведомого дальнего водопада, оказался голосами сотен, наверное, людей, голосами, правда, почтительно приглушенными в связи с близостью священных мест. Ручеек паломников тек по широкой, хорошо утоптанной тропе. Крестьяне в коротких штанах вели под уздцы мулов, дамы в конусообразных дорожных шляпах с вуалями медленно брели, поддерживаемые под локти служанками. Кое-кто расположился на обочине передохнуть и вкусить постной пищи, расставив коробки с нею между камней и трав. Судя по всему, монастырь Зеленого Тигра пользовался большой популярностью. Смиренный вид и старательно лелеемые духовные размышления паломников, впрочем, были слегка скомканы появлением Хохена, вызвавшим небольшой ажиотаж. Детей тут почти не было, но с их ролью достойно справились и некоторые взрослые, вскрикивающие при виде рыцаря, показывающие на него пальцем и дергающие своих спутников за одежду.

К сожалению, почти такой же интерес вызвал и голоногий Лукась в евином мини-платье, на него тоже шеи сворачивали.

— Это же смешно, — отчитывала Ева Лукася, — что за деревенские ужимки? Смотрят — и пусть смотрят, тебе-то что?! От взглядов не сотрешься! Гордо подними голову и иди куда тебе надо. Ну, нет у нас больше тряпок, чтобы тебя замотать! Вот банная мочалка есть, но даже полотенца куда-то делись… А свой парадный костюм я тебе не дам, он еще пригодится, думаю.

— У кого-нибудь какие-нибудь деньги еще остались? — спросил Акимыч.

— У меня есть два золотых, — сказал я, взвесив денежный мешочек.

— Давай сюда!

Акимыч принял у меня монеты, встал посреди дороги и во всю глотку завопил: «Штаны! Купим любые штаны! Купим любые крепкие штаны за два золотых! Продайте штаны, люди добрые! Пострадали по пути к святому месту, лишились гардероба, продайте штанов!».

Паломники шарахались, огибая его по большой дуге, но в конце концов торговое предложение нашло своего клиента — сухонький старичок, повозившись в котомке, протянул Акимычу тряпку в сине-белую полоску.

— Да все понятно. Вот этот край заводим сюда, тут пристегиваем, тут перехватываем…

— Тогда получается три штанины.

— Да нет, это и не штанина вовсе, это так, для красоты висит.

— Не понимаю, как они это носят и зачем. Вы вообще уверены, что это штаны?

— Определяются как «штаны-хакама», плюс один сопротивления к холоду.

— И минус двадцать к моему терпению. — сказала Ева, поднимаясь. — Все, сами надевайте на него эти штаны, я сдаюсь!

— Ну, а что, нормально, — еще через десять минут сказал Акимыч, отходя в сторону, и, склонив голову набок, любуясь делом наших рук. — Тоже на юбку, конечно, похоже, но вполне терпимо. Люк, ты запомнил, как это развязывается? Да ладно, разберешься. Платье ты, наверное, в них зря все-таки заправил.

— Предлагаю двигаться. — сказала Ева. — С этими вашими штанами мы и так уже стали местной достопримечательностью. Не знаю, сколько нам по этой горе тащиться, но настоятельно рекомендую приступить к этому занятию немедленно.

Дорога поднималась все выше.

— Непонятно, — сказал Акимыч, — почему все идут только туда, а обратно никого? Как-то это подозрительно.

— Думаю, — сказал я, — если бы в монастыре всех паломников съедали бы или скидывали со скалы, информация об этом давно бы стала достоянием общественности.

Загадка разрешилась еще через час подъема. Дорога привела на просторную площадку, от которой вверх тянулись каменные ступени. Такие же ступени были проложены и дальше, второй ниткой, они шли, минуя площадку и ведя, кажется, до самого подножья горы — по той стороне и спускались паломники. Путь же к лестнице, ведущей вверх, был перегорожен монахами с боевыми посохами, стоящими вокруг чего-то вроде заставы — за каменным валуном, как за офисным столом, сидели неписи в монашеских же одеяниях и придирчиво допрашивали паломников, быстро заполняя кистью листы бумаги. Получившего такой лист пропускали наверх. Простояв в очереди не меньше часа, мы группой подошли к валуну.

— Этого совершенно недостаточно, — сказал монах, глядя на жалкую кучку денег, которую Ева раздраженно высыпала перед ним. — По вашему учащенному пульсу и ускоренному дыханию видно, что вопрос, который влечет вас в храм, стоит гораздо больше.

— И сколько требуется заплатить за ответ на наш вопрос?