Занимательное ботоводство - Вадим Смольский (Letroz)
— Да я ж голый, вы чего! — продолжил умолять Лексенд. — И леса этого проклятого не знаю. И вообще в Дракенгарде мне бы помогли! Я там и должен был воскреснуть!
— Как будто мы тут всё знаем, — признался Тукан растерянно. — Мужик, мы и сами того… этого… не это, короче!
— Ладно, слушайте, всё понимаю: западло, дела — хорошо, с кем не бывает, все такие! — перебил его пострадавший. — Я всё равно мимо Каменца с этими остолопами не пройду. Так и так сдохнут — кормить-то нечем! Помогите вытащить вещи и телегу, и я оставлю вам ботов! Их двое: лесоруб и подмастерье кузнеца.
— Лесоруб? — насторожилась Фиона. — А инструмент для него есть?
— Есть… — Чувствуя, как изменился настрой, кивнул Лексенд.
— Ну всё, хана Стражу поляны, — тихо буркнул Тукан. — За лесоруба с топором Фиона ему шею свернет. Голыми руками.
* * *
Конечно же, после таких новостей спасательная экспедиция не заставила себя долго ждать. В обычный день пошли бы «классическим» составом: Фалайз, Тукан и Фиона. Однако сегодня жрица, к удивлению всех присутствующих, всё переиграла:
— Ты, — она указала на Тукана, — останешься здесь, раз уж наши неженки теперь слушаются только тебя.
— Это что, я теперь главный? — Глаза крестоносца недобро сверкнули. — Хо-хо-хо-хо! — он вдруг повысил тон голоса, вскинув руки вверх. — АБСОЛЮТНАЯ…
— Заткнись, — перебила Калита, отвешивая ему пинок, не столько желавшая слушать команды, сколько недовольная излишним шумом.
— Ты тут абсолютно главный у пятёрки ботов в глубокой депрессии — наслаждайся, — сообщила, ухмыляясь, Фиона, махая рукой в сторону землянки. — Там где-то мёртвые зайцы лежат — пускай поедят.
— Если они мёртвые, то как… — тихо, но всё равно не настроенный на деловой лад, попытался уточнить крестоносец.
— Тукан!!!
— Понял-понял!
— Хе-хе, — выразительно хихикнула Калита и присвистнула. — Надо же, так вот на кого этот писк и вправду действует.
Вампирша с самого начала делала вид, что ей страсть как хочется совершить небольшой подвиг: остаться и уберечь Гадюкино от какой-нибудь напасти. Например, от своего скверного характера. Впрочем, у Фионы по поводу этого не имелось особых возражений — ей не меньше хотелось уберечь свои нервы на следующие несколько часов.
Но так как им в компанию требовался кто-то, способный умирать достаточно долго, отвлекая на себя излишнее внимание, то выбор жрицы пал на рахетийца. Тот, словно этого ожидая, сразу же холодно бросил:
— Я не пойду.
— Это потому, что он тебя узнал? — удивленная такому поведению от обычно отстранённого Оулле, догадалась Фиона.
— Он на меня косился! — неожиданно горячо ответил рахетиец с крайне оскорблённым видом.
Фиона не совсем верно уловила этот момент, а потому с сарказмом, не понимая серьёзности ситуации, предложила:
— Ну ты уж прости его. Как-нибудь.
— Прощу, — категорично сказал рахетиец и демонстративно, очень ловко перехватил топор. — Оставаясь здесь.
— Будет рубить деревья и прощать, — вклинился Тукан. — Процесс можно ускорить путем нанесения на кору изображения обидчика.
Никто даже не улыбнулся. Лишь Калита молча отвесила Тукану ещё один пинок.
— Интересный взгляд на вещи, — нарочито громко, как бы сам себе сказал Фалайз. — Обычно если хочешь кому-то что-то доказать, то надо действовать вопреки ожиданиям, а не согласно им.
В отличие от предшествующих увещеваний, эти Оулле не только слышал, но и даже услышал, судя по дрогнувшему лицу. Вероятно, он бы изменил своё решение, однако затем, ни у кого не спрашивая разрешения, решил «выступить» сам Лексенд, переминавшийся с ноги на ногу чуть поодаль — возле исходящей паром ямы:
— Ты, парень, видно с этими мерзавцами из Рахетии дел не имел. Они все такие — ни совести, ни чести.
Эта фраза окончательно и бесповоротно вывела Оулле из себя. Истерики не было, но в лес рахетиец демонстративно ушёл буквально с бордово-красным лицом.
— Мы вообще-то воевали с ними в Заводном городе, — заступился за Оулле Тукан, однако его не совсем верно поняли, вернее сказать, вообще не поняли.
— Тогда вы и сами всё знаете, — заявил Лексенд и поторопил. — Пора идти!
И хотя поспорить тут было о чём, спорить никто не стал. Фиона, проводив Оулле взглядом, вздохнула и, пожав плечами, заметила:
— Если напал Страж поляны, то двое нас, трое, пятеро или пятьдесят — роли не играет. А с телегой и так справимся чуть что.
— Мы уже слышали, что волки здесь есть, — напомнил Тукан обеспокоенно. — Рано или поздно и они о нас услышат. Всякое хорошее и не очень. Например, что мы — вкусные и питательные.
— Ла-а-а-а-дно, — словно делая одолжение всему миру, согласилась Калита. — Схожу с этими бестолочами. — Но прежде она сложила руки рупором и крикнула: — Я ненавижу тебя, ленивая, заносчивая рахетийская жопа!
Длинный язык, часть 2
Оставшийся на вершине холма в полном одиночестве, Тукан проводил ушедшую группу грустным взглядом человека, которому тоже хотелось приключений, причём до такой степени, что даже неприятности сгодились бы. Увы, ни приключений, ни даже неприятностей в окрестностях Гадюкино не наблюдалось. Только спокойный, меланхоличный осенний лес. Тоскливо вздохнув, крестоносец повернулся к кривоватой шеренге крайне подавленных ботов.
Судя по тому, что на их лицах сквозь депрессию проступали нарочито явное пренебрежение и осуждение, он уже начал ставшую привычной трансформацию в наркомана обыкновенного. Конкретно гадюкинские боты только таращиться и могли — барин есть барин, даже если он выглядел не очень благопристойно — но в других случаях такое могло закончиться даже агрессией. Причём не только вербальной.
— Ну что, тунеядцы, проходимцы, бестолочи, балбесы и ты, Петлович, кушать хотим?
В ответ раздалась вариация не слишком синхронного бубнежа себе под нос на тему: «Хотим, конечно! А ещё хотим того, этого и вот того». Однако Тукан сделал вид, что услышал исключительно часть про еду.
— Вот и отлично! Ну-ка живо признаёмся: кто тут умеет готовить зайцев?
На этот раз не было даже бубнежа. Крестоносец тем временем отыскал принесённую вампиршей добычу и критически её
