И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин

— Лентяй! — тут же прилетела ожидаемая предъява от недовольного моим пятнадцатиминутным саботажем Психа.

— Муууу!.. — куда как более приветливей встретил меня наконец-то снова бодрый и жизнерадостный пит.

Но когда Зараза потянулся ко мне здоровенным, как сковорода, носярой, чтобы по-дружески ткнуться в плечо, я невольно отшатнулся от питомца, ставшего после апгрейда размером с добротную крестьянскую избу. Определенно, я погорячился в своих недавних рассуждениях на счет шести тонн веса пита, теперь это смутно знакомое рогатое чудовище весило вдвое больше, как минимум. И вот так с ходу, без подготовки, нарваться на встречу с таким натуральным динозавром — это, я вам доложу, то еще потрясение для психики.

— Ой, нафантазировал тоже — двенадцать тонн, — фыркнул Псих, в очередной раз запросто подслушавший мои мысли. — Бедолага наш так отощал после болезни и устроенного тобой тут же следом апгрейда, что сейчас и пяти-то тонн не потянет. Ты глянь — одни ж кожа да кости. Смотреть даже больно!

— Муууу!..

— Ну ты мне еще тут поуказывай, умник, куда смотреть, а куда не смотреть! — возмутился Псих.

— Но он же теперь такой огромный, — переборов внутренне неприятие изрядно раздавшегося ввысь и вширь питомца, я шагнул Заразе навстречу и ласково погладил шершавые роговые наросты толстой брони на его огромном носу.

— Муууу!.. — довольно зажмурился рогатый великан и приспустил даже голову, чтоб мне не нужно было высоко тянуться и было сподручней чесать его носяру.

— Да глаза-то разуй, Дениска, — угорал меж тем рядом Псих. — Ну не знаю, кулаками их что ль протри, чтоб вода из омута не застилала.

— Ничего мне их не застилает! — возмутился я. — И прекрасно вижу, что теперь он огромный, как…

— Ну-ка, Зараза, удиви хозяина! Покажи: как теперь можешь! — не дослушав меня, скомандовал Псих.

И в следующую секунду, когда великанский горб грома-быка с оглушительным хлопком раздался в стороны, мгновенно расширив и без того массивную фигуру пита раз в пять в обе стороны, я осознал свою ошибку. То, что представлялось мне поначалу вдвое увеличившейся тушей питомца, на поверку оказалось огромными, сложенными на спине крыльями. И теперь, когда эти массивные кожистые полотнища развернулись во всей красе, я увидел, что лишь слегка вытянувшееся тело грома-быка под ними, и впрямь, теперь выглядело изможденным, с дистрофическими выпирающими наружу ребрами и впалыми чуть не до самой хребтины боками.

— Так, чую: грамотной отработки стоек Живого камня ожидать от вас обоих теперь бесполезно, — махнул на нас с питом рукой Псих. — Ладно, наверстаем в другой раз. А сейчас ступай, Денис, на волю и откармливай там, как следует, своего красавца.

— А можно мне отсюда сразу в полет прямо на нем? — спросил я наставника, вспомнив об опасениях графа: нарваться нам с питом у алтаря на засаду мстительных орков-погонщиков. Оно, конечно, в дальнейшем разговоре союзник обещал уладить эту проблему. Но мало ли. Как говорится: береженого бог бережет.

Однако, ответ мне неожиданно пришел не от наставника, а со стороны питомца.

Зараза молниеносно перехватил меня длиннющим языком поперек туловища и легко, как пушинку, закинул себе на могучую шею.

Дальше я даже возмутиться не успел, когда зеленная дымка стен загона оказалась буквально сметена ураганными махами заработавших крыльев пита, и через секунду мы, оказавшись снаружи, уже энергично набирали высоту, стремительно удаляясь от оставшейся внизу гранитной плиты алтаря.

Мне показалось, что сквозь шум ветра в ушах снизу нам вслед раздалось чье-то возмущенное рычание. Но, обернувшись и глянув вниз, там на площадке у алтаря я никого не увидел.

— Наверное почудилось, — буркнул себе под нос.

Однако послышалось, видимо, не только мне.

Неожиданно, плавно развернувшись на взлете, Зараза по широкой дуге снова прошелся над алтарем, плюхнув в нужный момент из-под хвоста пахучий подарок невидимкам внизу… И как смог-то такой скелет что-то из себя выдавить?

— Муууу!.. — мстительно взревел рогатый динозавр небес, завершая круговой маневр и ложась обратно на прежний курс.

Прогремевший снизу нам вдогон мощный взрыв окончательно поставил жирный крест на коварных планах возможных преследователей.

Интерлюдия 5

Интерлюдия 5

— Дебила кусок, мля! — прошипел Илья Палачев, поднимаясь на ноги после взрыва и отряхивая заляпанный грязью и дерьмом стильный зеленый костюм.

— Тьфу, мля! — сплюнул он заскрипевший на зубах песок. — Обещал же, придурку, что все тут разрулю! Полдня, считай, на говнюка потратил. А вместо благодарности… Сука, это вообще потом отстирается⁈

— Ррррр!.. — послышалось сдавленное рычание из-под груды бревен, в которое после взрыва превратилась примыкающая к большому дому беседка.

— Однако, кучно как положил, — проворчал граф, прекращая бесполезные попытки оттереть вонючую гряз от костюма, которая в результате его отчаянных усилий лишь больше размазалась и впиталась в одежду. — И как догадался-то, паршивец, что я хмырей серожопых, от греха, аккурат в беседку спроважу?

— Ррррр!..

— Да слышу я! — раздраженно рявкнул граф в сторону завала и философски добавил: — Так-то сами виноваты. Никто вас сюда не звал.

— Ррррр?..

— Да иду, блин! Иду!..

По новой скастовав слетевшую после взрыва технику Суть фраз, граф вернул себе возможность объясняться на рыкучем диалекте погонщиков и, зло сплюнув, отправился вызволять орков из завала.

— Ты обманул нас, человек!..

— В следующий раз никто, даже ты, не остановит карающий полет наших пронзателей!.. — наперебой зарычали, вместо «спасибо», извлеченные из-под груды деревянного хлама погонщики.

— Пацаны, это че за предъявы гнилые⁈ — рыкнул в ответ ничуть не растерявшийся граф. — Вы нахрена парнишке вслед стали проклятья рычать и пронзателями грозить? Он вас услышал, обиделся и ответил. Так что нефиг с больной бесталковки на здоровую перекладывать! Сами беду накликали — сами и огребли! И меня, вон, еще заодно с вами, раздолбаями, зацепило!..

— Э-э! Обороты сбавь, человек!..

— Это ты нас под взрыв подставил!.. — орки синхронно вскинули пронзатели, нацелив отточенные наконечники графу в грудь и живот.

Ничуть не испугавшийся Илья устало закатил глаза и пробормотал себе под нос.

— Сука! Как же вы меня уже задолбали, ублюдки серожопые, — разумеется, на нормальном языке.

— Что это он там квакает?

— Должно быть молится, брат. К смерти лютой готовится.

— Вот неймется