Игра II - Павел Михайлович Пуничев
— Тузик! Тузик ко мне!
Тузик, неспешно перебирая своими слоновьими ногами мерно тащил за собой нашу покосившуюся кибитку, никак не отреагировав на мой зов, ни ускорившись, но, слава Богу, и не замедлившись, направляясь прямо к нам. Мертвяку, в отличие от меня, было всё равно под водой находится его пасть или нет, его увенчанные острыми почерневшими когтями руки молотили по мне, раздирая одежду и кожу заставляя кровь стекать из десятка рваных ран, а я ничего не мог поделать: меч пропал, а задушить утопленника было невозможно.
— Тузик, сука ты, конченная, быстрее помоги!
Тузик встряхнулся, заставив длинную шерсть разродиться потоком мутных брызг, и затопал быстрее, направляясь прямо к нам и к голове прижатого к земле мертвяка.
Чавк, и его передняя нога взбила грязь в метре от нас.
Чавк, его, похожие на слоновьи копыта, подняли фонтан брызг в ладони от головы утопленника.
Чавк, и он перешагнул её, безразлично шагая дальше.
Чавк, и рядом приземлилась его задняя нога.
— Нет, скотина нет, — прорычал я, получая ещё один мощный удар когтями по шлему.
Чавк, и задняя нога перешагнула через него, даже не наступив даже ни на единый волосок на его почти голом черепе.
Чавк, и Тузик потопал дальше.
Я зарычал от бессилия, отшвырнул палку, схватил мертвяка за руку, налегая всем телом вывернул её, переворачивая его на живот, обхватил грудь руками и усилием всего тела швырнул вперед.
Чавк, и практически лишённая кожи голова влетела между спицами колеса.
Чавк, и его тело приподняло до дна кибитки, куда он и уткнулся своим затылком.
Чавк, и Тузик сделал ещё шаг, колесо провернулось, гнилая голова глухо треснула, малоаппетитными кусками падая в болотную жижу и оставляя обезглавленное тело конвульсивноф подёргиваться позади.
Я упал на колени, судорожно вдыхая гнилостный воздух, выдыхая клубы пара, примешивающегося к вновь начавшему сгущаться туману.
— Тузик, стой! — Прохрипел я, но чертова скотина и не подумала выполнять приказ, продолжая мерно волочить за собой поскрипывающую кибитку, уже почти скрывшуюся в тумане.
Всё, что от них осталось — это следы от лап и колес, быстро заполняющихся тухлой водой.
— Стой!
Я протянул вслед уходящему руку. Бесполезно, и сил встать нет, чертовы водоросли все также оплетают ноги, не давая подняться, кровь стекает с разодранного лица лишая последних сил.
— Стой…
Ещё раз втянул в себя морозный воздух, выдохнул облачко пара, приказал сам себе:
— Хорош причитать, вставай.
Выдрал из грязи верную палку, поднялся на ноги, выдирая их из цепкого плена водорослей, и заторопился вслед за повозкой, расплёскивая воду из луж и спотыкаясь о неровности и кочки. Луна почти села, над горизонтом торчал лишь её краешек, да её тускло светящиеся кольца. Туман ещё больше сгустился, а света ведьминых огоньков не хватало, чтобы полностью рассеять окружающую меня тьму. Как я не старался, как не ускорял шаг, но я так не мог догнать удаляющуюся от меня кибитку. Лишь где-то вдали был слышал скрип её колёс, да позвякивание колокольчика на шее Тузика.
Тьма, туман, чувство непередаваемого одиночества вдруг накатили на меня с такой силой, что я чуть не разрыдался от жалости к самому себе. Кое-как сдержав постыдные всхлипы, отбросив всякую гордость, побежал вслед за единственным живым существом в этом мёртвом мире. Все что угодно, лишь бы не остаться здесь одному.
— А!
Левое плечо пронзила острая боль, будто кто-то всадил в него стрелу. Правая рука метнулась к нему, ощущая как под пальцами что-то отвратительно захрустело, рванул на себя, в призрачном свете разглядывая отвратительное существо, зажатое в ладони.
Болотный комар. Тварь, наводящая страх, когда она одна и ужас тогда, когда они сбиваются в рой. Десятисантиметровое сегментированное пузатое тельце, жёсткие крылья и сильные лапы, способные удержать его на любой поверхности, пока этот кровопийца всаживает своё тройное жало в тело жертвы. Не помогло ни нательное бельё, ни кожаный жилет, поддетый под кольчугу, ни сама кольчуга, ни плащ, накинутый сверх неё. Зазубренное десятисантиметровое жало пробило все слои, воткнувшись глубоко под кожу и добравшись до вены, впрыснув туда разжижающую жидкость и каплю галлюциногена, в большом количестве который лишал жертву создания и возможности сопротивляться. Несчастных, застигнутых в болоте целым роем, потом находили высушенных словно мумий и случалось это не только с одиночками, но и с целыми караванами. С десятком таких ещё можно справиться, но если их собиралась сотня, а то и тысяча, то без помощи огненного Мага можно было сразу заказывать себе отходную.
Я сжал руку покрепче, дождавшись громкого хруста под своими пальцами и того, что облепленное кровью жало комара безжизненно обвиснет, отбросил отвратительное тельце в сторону и, спотыкаясь, побежал дальше. Моё спасение там в дряхлой кибитке. Я точно помню, мы с Зубром забивали два ящика бутылями с греческим огнём, он горит даже под водой, в них всё моё спасение. Холодный воздух с хрипом вырывался из моей груди, а я всё бежал и бежал, перескакивая с одной кочки на другую, пока моя нога в очередной раз не соскользнула с ненадёжной опоры и я не провалился в воду по пояс, зато оттуда в ненадолго образовавшуюся прореху в тумане я увидел цель, к которой так долго и безуспешно стремился. Покосившаяся кибитка стояла не далее, чем в тридцати локтях от меня, там же лежала и моя тяговая скотинка.
— Тузик, хороший мой, — я рывком вытащил своё тело из ледяной воды, бегом направляясь к своему спасению, — Тузик, скотинка моя, устал бедолага…
Я упал на колени рядом с ним запуская ладони в густую шерсть и тут же замер, так как
