Убей или умри! 4 - Саша Токсик
Архипов глянул на экран и побелел. Машинально вставая по стойке смирно, он нажал на кнопку набора номера и зажмурился.
— Да… понял… так точно… понял… разберусь… будет исполнено… — Архипов опустил руку с телефоном, словно боясь, что тот разорвётся как граната. — Вы Андрей Олегович?!
— Я. А вот мешок.
Архипов протянул руку. Державший меня охранник тут же отпустил меня, словно боясь, что его поразит молния начальственного гнева.
— Один момент, Сергей Михайлович, позвольте ваши документы.
И без того бледное лицо Архипова стало покрываться красными пятнами. То ли он решил, что я хочу произвести кадровую месть прямо сейчас, то ли, что пытаюсь унизить перед подчинёнными.
— Ничего личного, — я развёл руками, — просто вещь очень ценная, и мне поручено отдать её вам лично в руки. А перед этим убедиться, что вы — это действительно вы. Очевидно, никому другому Илья Романович не может доверить такую задачу. Только вам.
Каменное от напряжения лицо Архипова смягчилось. Даже на таких людей действует лесть. А я что… Мне с ними ещё работать. За невольное унижение могут и возненавидеть. А доброе слово в трудную минуту помнят до конца жизни.
— Вот, конечно же, — он протянул удостоверение, — вы извините, Андрей Олегович. Человеческий фактор.
— Бывает, — я пожал ему руку и отдал, наконец, пакет. — Доброй ночи.
Уже закрывая дверь, я услышал, как Архипов орёт на подчинённых. Кадровые вопросы тут решат и без меня.
* * *
Когда мой Мерседес затормозил у подъезда, было уже без пятнадцати два. Я попрощался с водителем, который упорно открывал передо мной дверь, и зашагал к подъезду. Спиной я чувствовал, что он наблюдает на всякий случай. И это верно, случаи бывают разные. Один раз меня отсюда уже отвозили с разбитой башкой.
Домофон запиликал, из подъезда пахнуло теплом, протухшей капустой и сырой штукатуркой. Дом, милый дом.
— Не закрывайте, пожалуйста! — послышалось сзади.
Напрягшись, я обернулся. В такой день ни хрена не ждёшь ничего хорошего. Но это была всего лишь соседка. Оленька Неклюдова. Моя школьная любовь. Или я — её. Тут всё сложно.
Оленька шла ко мне быстро и чуть неуклюже, боясь поскользнуться. В лаковых сапожках на шпильке, крохотной юбочке и короткой курточке-косухе с пышным меховым воротником. Холодно так бегать, жопку отморозит. Эта трогательная угловатость словно ударом дубины по башке вернула меня в десятый класс… школьную дискотеку… раздевалку забитую рядами курток. Единственное место, где точно не будут искать. И мы в ней… так близко
— Спасибо вам! Ой, Андрей! - она моментально оценила и автомобиль, и пальто, — Я тебя не узнала! Богатым будешь… хотя, скорее всего, уже стал… Твоя машина?
— Служебная, — буркнул я, пропуская Олю вперёд.
— А я у подружки засиделась, — тараторила она, поднимаясь рядом со мной по лестнице, — таксист, представляешь, скотина, во двор вести отказался. "Не развернусь", говорит, "сама будешь выталкивать". А мне куда выталкивать?! Я сама на каблуках буксую!
Она заливисто и заразительно засмеялась. В тесноте подъезда Оля взяла меня под руку, и я не возражал. И мне было абсолютно наплевать, врала она про подружку или нет. Она пахла сладким и пряным, и казалась настолько живой, нормальной, что мне хотелось схватиться за неё и не отпускать, чтобы снова не провалиться в чёрную дыру внутри. И да, она помогала намного лучше, чем коньяк.
— А твои где? — я молчал, но Оля прекрасно справлялась за двоих.
— Отдыхать уехали.
— Так ты один… — протянула Оля, — не скучно?
— Да я дома и не бываю почти...
— Вижу-вижу… работа… забота… — она снова засмеялась.
Мы добрались до своей лестничной клетки. Мне налево, ей направо.
— Ты так изменился, — Оля снова оглядела меня и слегка сжала запястье, — возмужал, что ли… Спасибо, что проводил.
Она, наверное, ждала от меня чего-то, но я просто молчал и улыбался. Мне было тепло и нравилось, как она пахнет. И что не спешит убить меня, или умереть самой. Оля кивнула каким-то своим мыслям, потом развернулась и загремела ключами. Её юбочка чуть задралась, и я увидел край кружевной резинки чулок. Точно жопу отморозит.
В квартире было пусто. Не горел свет. Не бубнил телевизор. Без постоянного присутствия родителей она казалась чужой и незнакомой. Я повесил пальто, потом прошёл и нарочно зажёг свет везде, где только можно. Коньяк поставил на стол, полез за стаканом.
В этот момент в дверь постучали. Вся моя паранойя тут же расцвела пышным цветом. Взяв коньяк за горлышко, я прокрался в прихожую, накинул цепочку и аккуратно приоткрыл дверь.
На пороге стояла Оля. На ней был легкомысленный халатик леопардовой раскраски и такие же босоножки на небольшом каблучке. В руках бутылка вина.
— Не спится что-то, — с самым непринуждённым видом сказала она, — подумала, ты всё равно один. Может, посидим, поболтаем?
Глава 14
— Оль, мне, вообще-то, на работу завтра, — голос разума сделал вялую попытку отбиться.
Бывают ситуации, когда ты сразу понимаешь, что ничем хорошим это не кончится. Когда тебя зовут "просто по кружечке, и разбегаемся", когда предлагают "ты только в сторонке постой, для толпы, а мы сами побазарим", когда говорят "расстегни лифчик, а то я не дотянусь".
В этом случае, если ты хочешь сохранить контроль над ситуацией, у тебя есть один выход: бежать. Потому что иначе, дальше от тебя уже ничего не зависит. Стрелка на рельсах жизненного пути щёлкает, переводя поезд на новый маршрут и он несётся, набирая скорость, вместо Сочи в Магадан.
Режиссёр твоей игры врубает кат-сцену, и ты можешь сколько угодно давить на кнопки. События разворачиваются сами и разворачивают тебя вместе с собой.
Все эти безусловно, мудрые мысли пронеслись в моей усталой алкогольной башке буквально за минуту. Но и этого оказалось слишком долго. Кат-сцена запустилась.
— Так и будешь держать девушку на пороге? — Оля засунула нос в щель и заметила бутылку в моей руке. — Ого, бухаем? А говорил, на работу, жадина. Ну-ка, покажи, что там у тебя?
Я вздохнул и сбросил цепочку. Глупо как-то с Олькой через щель разговаривать. Да и своего воинственного вида стало немного стыдно. Хорошо, что она не поняла ничего. Или сделала вид, что не поняла, но всё равно хорошо.
— Коньяк у
