Камни Рун - Александр Якубович
Это разделение на верхний и нижний город тут было намного ярче, чем в Шамограде; столица Дагерийской Империи была слишком велика и разнообразна, чтобы даже такое препятствие, как река, четко определяло границы районов. Тут же, в Лаолисе, все было совершенно иначе.
Еще одно серьезное отличие южного города было в рабах, точнее, в их количестве.
Когда Осиор попал в Акрильсеру впервые, ему вовсе показалось, что город целиком состоит из невольников и стражи. Рабы были повсюду; в качестве прислуги, носильщиков, грузчиков, рабов содержали трактирщики, кузнецы и кожемяки, рабы трудились в порту и на баржах, убирали улицы и помогали пекарям месить тесто. От этого Акрильсера была похожа на гигантский плавильный котел, в котором смешались все расы и нации обеих Пресий. Тут легко можно было увидеть и чернокожего келандца, и проданного за долги крестьянина из Гоунса, не были диковинкой тут плосколицые ирубийцы и экимийцы, и раскосые, с черными и жесткими волосами выходцы Абалата.
Когда они уже спустились на берег в речном порту Акрильсеры и Осиор уплатил грузчикам за доставку их вещей по указанному адресу, к истигатору подошла Витати:
— Есть разговор, — начала девушка.
— Что такое? — спросил Осиор, даже не поворачивая головы, почувствовав напряжение в голосе келандки.
— Я чувствую кое-что знакомое. За нами следят, — ответила винефик. — Наверное, еще с территории Гоунса.
— Конечно следят, — легкомысленно ответил истигатор, породолжая раздавать грузчикам, что сейчас таскали их сундуки и сумки, указания, — а как иначе?
— Вас это не тревожит? — удивилась Витати.
— Тревожит, — согласился Осиор, — но, думаю, это больше грозит Ее Высочеству, чем нам с тобой.
— Они тут по душу принцессы?
— А по чью еще? — удивился Осиор. — Витати, я лично знаком с Саином Торлорном. Это жестокий и хитрый солдафон, прикрывающийся благими намерениями. Не удивительно, что вас обнаружили и теперь не выпускают из виду. Особенно зная, с кем, скорее всего, сбежала из столицы принцесса. Но если вас не попытались убить или ограбить… Ты говорила, что недалеко от Шамограда вы ждали нападения, так? Тогда вы заметили у Рея проблемы со сном, правильно?
Молчание келандки стало для мага лучшим ответом.
— И больше нападений не было… Нет, Витати, я уверен, что это люди Торлорна, и они тогда и решили ваши проблемы с наемниками. Принцесса нужна ему живой, но не сейчас. Так что он просто позволяет Отавии думать, что она смогла сбежать, вот и все. Герцог укрепит свою власть в качестве имперского регента, а после по-тихому вернет в государство и наследницу престола, которая незаметно станет его женой… Вот и вся недолга.
— Не думаю, что нашу белоручку так просто можно будет заставить лечь под своего же дядюшку, — фыркнула винефик.
Осиор отвлекся и внимательно посмотрел на Витати.
— Это для тебя, воительницы, лучше смерть, чем позор. Жизнь в изгнании, на подаяниях чужих правителей — всегда испытание. Нет, пройдет время, и, я боюсь, она сама предложит Торлорну этот союз. Чтобы вернуть себе и своей семье хотя бы частицу власти.
— Власть переоценена и ничего не стоит, если ты недостаточно силен для нее, — возразила келандка.
— Это ты так считаешь, — ответил Осиор. — Это в Степях власть — это право силы и выбирается только достойный. Тут, на Западе, все иначе. Власть — это наследство, а удался ли наследник для правления — дело десятое.
— Значит, мне не беспокоиться об этой слежке? — уточнила винефик.
— Не более чем следовало бы, — ответил маг. — Стоит всегда быть начеку, и я рад, что ты рассказала об этом, но я пока не вижу ни единой причины для того, чтобы Торлорн в текущих обстоятельствах желал девушке смерти. В ночь переворота — может быть, но не сейчас. Она ему выгоднее пропавшей и сбежавшей, чем мертвой. Герцога не скрасит то, что его ищейки прошли за несчастной Отавией полмира, только чтобы зарезать последнюю в своем роду, нет. Это только раскачает империю, даст сторонникам старой династии реальный повод для гражданской войны, которой Торлорн, я уверен, всеми силами сейчас пытается избежать. Нет, ее, а значит и нас, никто не тронет. Я бы даже сказал, сейчас люди Торлорна скорее наша охрана. Не слишком надежная, но все же…
Едва Осиор закончил, Витати будто бы растворилась в потоке людей — отошла в сторону и, как она это любила, заняла наблюдательную позицию. Отавия была вместе с Ирманом, который сейчас занимался устройством Рея на специально нанятых для этого носилках.
Удивительно, как эти двое, Рей и Отавия, могли сойтись. Насколько Ирман не переносил его ученика, настолько он был в восторге от молодой наследницы Форлорнов. И дело тут не в ее статусе — Ирману сам демон бездны не товарищ, он всегда был готов хамить хоть графам, хоть герцогам, хоть императорам и даже властителям мира — но вот в случае Отавии старый мухомор будто бы оттаял. Слуга всегда оставлял для девушки лучшие куски пирогов, специально для Отавии договорился в Нипсе о свежей выпечке, заваривал для нее чай и никогда не повышал голос. Даже помогал ей с чисткой одежды, хотя этого Осиор толком не мог от него добиться десятилетиями — Ирман скорее скроит пару серебряных на покупках, чтобы потом потратить их на прачек, чем будет заниматься стиркой самостоятельно. И при все этом Рей, который вызывал у Ирмана исключительно пренебрежение и зубной скрежет, и Отавия, перед которой старый проницательный слуга буквально таял, что-то нашли друг в друге…
Молодость. Это все молодость. Осиор уже почти не помнил времена, когда он был молод, когда была молода Виола. Он видел, как Отавия иногда касается безжизненной руки Рея, и пусть принцесса держала маску безразличия и достоинства, Осиор видел, сколько в этих кротких движениях боли и надежды на лучшее. Так касалась его плеча или щеки Виола, когда он уходил в очередной поход или в последний раз — на помощь Аурантису. Так прикасаются к человеку, когда не знают, увидитесь ли вы снова, или нет. И если Рей не очнется для него, Осиора, то ему стоит прийти в себя для Отавии. Даже если девушка не скажет молодому магу все прямо,
