Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 - Семён Афанасьев
Сенсей коротко кивнул прощающемуся поклоном белобрысому, а про себя подумал: тот ни черта не смыслил в технике, это было видно. Но откуда-то имел такой обширный опыт явно реальных боёв, причём не обусловленных, что и сам мог — в паре узких фрагментов — быть весьма полезным его собственным продвинутым ученикам.
Таким, например, как староста секции. Мало ли, на какого соперника попадешь. А белобрысому явно было что показать на коротких дистанциях.
* * *
— Эй, ты, да-да, ты. На, купи билетик. — Обступившие меня четверо крепких парней, лет за двадцать каждый, явно представляют организацию того же рода занятий, что и работодатели моего местного отца.
Навязывание ненужных товаров и услуг, как эти вот билеты на благотворительный спектакль не пойми какой труппы, тоже один из видов занятий якудзы.
— Мне не надо. И денег нет.
— У тебя полный карман денег, — кажется, их предводитель настроен более чем серьёзно.
Потому что, не отрываясь косится на мой карман.
— Не в своём районе живёшь по тем правилам, которые приняты, — внешне миролюбиво добавляет второй из четверых, отрезающий мне дорогу к супермаркету.
Идущим мимо людям нет никакого дела до происходящего.
Глава 2
— Ты плохо слышишь? Я же внятным языком тебе говорю: на спектакль такой не пойду, мне не актуально. Покупать ничего не буду.
— Похоже на неуважение к хозяевам территории, — вроде бы как безукоризненно вежливо подступает ко мне главный этой четверки.
— А кто тебе сказал, что ты здесь хозяин? Ты вообще в курсе, что когда сам на себя вешаешь титул, это потом может очень плохо заканчиваться? Как и одна очень нехорошая привычка считать деньги в чужом кармане?
— Да чего ты с ним разговариваешь?
С этими словами, на первый план выходит здоровяк, в их отработанных комбинациях явно призванный настраивать убеждаемых на нужный лад.
* * *
Этот переход в торгово-развлекательном центре был очень удобным местом. С одной стороны, здесь было удобно заранее определять потенциальных "клиентов". Пока они шагали по Z-образной стеклянной галерее, можно было подготовиться к разговору с ними.
С другой стороны, до ближайшей полицейской будки было достаточно далеко. И даже реши полиция вмешаться, всегда было время исчезнуть.
Самое интересное, что эта территория принадлежала совсем другой организации, хотя к ней и присматривались. Именно сегодня поступила команда пощупать эти места за молочное вымя, решив попутно задачу распространения билетов на концерт одной начинающей дочерней труппы.
Белобрысый пацан-гайдзин, по идее, должен был испугаться самой перспективы "тесного общения" с ними.
Ему впарили бы десятка три билетов на спектакль (потому что примерно такая сумма находилось в его нагрудном кармане) — и, в общем-то, всё. Лично для него.
У старшего четвёрки была специальная и не совсем законная программа-приложение, прокачанная через собственный концентратор до хорошего пятого уровня. Смешной навык; но сумму банкнот в чужом кармане он мог определить достаточно точно. Именно потому он этой работой и занимался, никогда не оставаясь без хорошего навара.
Белобрысый, выглядящий иностранцем, на самом деле оказался своим. По крайней мере, говорил он по-японски чисто и явно как на родном, а не на иностранном языке.
Бык, чьей сильной стороной никогда не были мозги, на речь без акцента в исполнении белобрысого среагировал предсказуемо — попытавшись заехать ему в ухо.
А дальше началось самое интересное.
Уха гайдзина в месте удара Быка не оказалось.
Ещё через секунду прыткий белобрысый каким-то образом выбросил вперёд свой хилый кулак так, что самый большой участник четвёрки просто упал вперёд, лицом в стенку.
Вместе с двумя оставшимися другими товарищами, старший группы, плюнув на этикет и на чужую территорию вокруг, от «прощупывания вымени» перешел к вполне конкретным действиям — обрушивая на белобрысого град ударов.
В дальнейшее было сложно поверить. Крепкие парни возрастом за двадцать не просто не смогли справиться с одним старшеклассником (это уже судя по его виду). Они буквально в течение половины минуты присоединились к Быку, тоже с повреждениями разной степени тяжести.
А самым печальным было то, что полицейские из казавшейся такой далёкой будки очутились рядом намного быстрее, чем можно было ожидать.
Не разбирая ни правых, ни виноватых, всех участников инцидента вначале оттащили в этот самый кобан, а затем, буквально через четверть часа, специально оборудованным микроавтобусом перевезли в полицейский участок.
* * *
Несмотря на то, что первым пытались ударить меня, полицейские волокут в эту будку нас всех, не разбирая на правых и виноватых.
Попытавшись хотя бы перемолвиться с обычными рядовыми сотрудниками, я натыкаюсь на полную стену непонимания. В принципе, в местной жизни я уже ориентируюсь достаточно, чтобы понимать: стражи закона работают исключительно по инструкции и любые разбирательства — просто вне их компетенции.
Буквально через четверть часа к кобану подъезжает специально оборудованный микроавтобус, где нас размещают в разделённых решетками секциях; и везут уже в нормальный участок.
Что интересно, смартфоны и прочие средства связи были у всех изъяты ещё по пути в кобан. Так что, я даже позвонить никому не могу.
В участке нас быстренько сортируют по одному и запирают каждого в своей клетушке.
Слава Богу, это всё оказывается частью каких-то общих и продуманных процессов, потому что лично меня достают из-под замка уже через три минуты.
* * *
— Ю Асада? — появившаяся над столом в результате входящего вызова голограмма какого-то полицейского инспектора была почти что приветлива на вид.
Только что не улыбалась во все тридцать два.
— Да, это я, — удивлённо кивнула Ю. — А что случилось?
— Мы не смогли дозвониться ни до вашей матери, ни до вашего отца. — Вежливо пояснил офицер.
После чего перенёс фокус камеры на одну из стен крошечного рабочего помещения, где на деревянном топчане сидел, привалившись к стене, Маса.
— ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! — ещё шире открыла глаза Асада-младшая.
— Ваш брат оказался замешан в одном достаточно неприятном инциденте. В итоге, сейчас к нему нет претензий, но передать его из участка мы можем исключительно на руки кому-либо из совершеннолетних ближайших родственников. — Инспектор был безукоризненно вежлив. — Которые бы могли расписаться в документах.
— Он что, сам домой не доедет? — сварливо отозвалась Ю, которой не хотелось никуда выходить из дома.
К тому же, к вечеру разыгралась головная боль после вчерашнего.
— Правила есть правила, — улыбнулся служащий. — Вы могли бы за ним подъехать?
