Не все НПС попадают-3 - Владимир Олегович Войлошников
Тишина сделалась осязаемой.
— Ку… — сверху на ветку рухнула огромная летучая мышь с неприятно длинными, торчащими из пасти клыками!
Лиса, затаившаяся в своём укрытии и наблюдавшая эту картину, приготовилась пожелать кукушке быстрой смерти, но…
Над поляной стояла густая тишина.
Лиса тупо смотрела в сторону старого дупла, переваривая увиденное. И голубя, конечно же, тоже переваривая, потому как нет ничего глупее, чем сидеть в лесу Вентру, распространяя вокруг себя ароматы свежей крови.
Итак, сперва у птицы обнаружились когти. На лапах, да. Длинные и острые когти, которыми она вцепилась в летучую мышь. Потом она от всей души долбанула вампиршу в лоб. И утянула в дупло. И вот уже полчаса вокруг было так тихо, как будто всё это лисе приснилось.
Вывод?
Теперь придётся опасаться ещё и сумасшедших кукушко-мутантов…
Яга распахнула дверь избушки и поддала хорошего пинка отчаянно верещащей летучей мыши:
— Захочешь — долетишь!
Та несколько раз кувырнулась и начала набирать высоту, сильно кренясь на правый бок.
— Терпеть не могу этих, — Марина брезгливо передёрнулась. — Выбрал быть вампиром — будь! Чего зверюшек-то третировать.
— Ну-у-х-х-х… Они ж типа эти… Вроде как, вегетарьянцы.
— А вот нечего! — воинственно вскинулась Марина. — Пусть теперь думают, на кого кидаться. Ладно, чё там у нас?
— Как мы и предполагали, в башне.
— А рассвет у них?
— Через полчаса-час, где-то так.
— Петю надо взять. А то не поймёт он нас.
— Ну, пошли тады на кораблик. Вернулся уж, поди, наш касатик.
Марина остановилась у двери и обернулась к Яге вполоборота:
— Я вот не пойму сейчас: ты стебёшься или как?
— Ну… стебусь маненько, а как же без того-то… Профессиональная деформация — слыхала про такое?
Петька сидел в кресле у стола и меланхолично возводил зиккурат из виноградинок. Подумать было много о чём, и медитативное занятие помогало выстроить мысли.
— Вы бы хоть табличку «Не беспокоить» на дверь повесили, — попенял он ввалившимся девкам.
— Петь, есть новости! — с места в карьер начала Яга.
— Хорошая и плохая? — поднял он бровь.
— А как ты узнал? — удивилась Марина.
— Давайте сперва плохую.
— Зуримбу поймали, — поджала губы Яга.
Петька ощутимо скрипнул зубами.
— Зато она нашла гоблина, — чувствуя себя совершенной дурой, добавила Марина. — И мы знаем, где они! Мы подумали, что ты захочешь пойти с нами…
— Ещё бы.
ТЁМНАЯ СТОРОНА БЕЗУМИЯ
Мамочки, как же больно…
Мысли кончились, превратились в сплошной алый ужас…
Она до последнего думала, что так нельзя, что они так играют, что это всего лишь сказка, и вот сейчас дверь откроется, войдёт менеджер в офисном костюме, похлопает в ладоши и похвалит всех присутствующих за то, как антуражно они всё разыграли.
С толку сбивал гоблин, сидящий скрючившись в подвешенной над ямой клетке. Гоблин был мобом, но… Но этот моб источал настоящий ужас.
И… никто не пришёл. Не остановил бешеного Вентру в щёгольских кожаных перчатках. Назначение этих перчаток она поняла, когда он вытянул из стены длинные тонкие цепи белого металла. Серебряные. Цепочки, каждое крохотное звено которых отсвечивало острыми зазубренными краями.
Время от времени она забывалась и начинала рваться, стараясь освободиться от серебряных силков. От этого становилось только хуже. Количество серебра было рассчитано таким образом, чтобы сверхбыстрая вампирская регенерация почти успевала восстановить повреждения. От резких рывков обжигающий металл вреза́лся в плоть, продолжая жечь изнутри…
Это было нечестно! Когда они подписывали контракт на полное погружение, никто не говорил, что может случиться так. Всю ночь она провисела в серебре, а утром взошло солнце, и это оказалось ещё хуже. Потому что в башне были окна, а штор не было…
Маленький гоблин тихо скулил, глядя, как солнце съедает ноги новой пленницы — сперва кончики пальцев, потом ступни, лодыжки… Яростное дневное светило пожирало её плоть, двигаясь всё выше. Она кричала, потом выла, потом могла только хрипеть… К вечеру светящееся пятно, казавшееся лавой, превратило её ноги в обугленные останки костей, но Зуримба уже мало что понимала.
Кажется, вокруг были другие… Голос барона Вентру заходился криком. Что-то про предателей. Про наказание.
Потом стало темно и все ушли. Только серебро продолжало прижимать к стене её измученное тело. То, что от него осталось…
За долгую вампирскую ночь ноги почти восстановились. Почти. Но она немного пришла в себя. И ужаснулась, различив в окне признаки подступающего рассвета. В ожидании предстоящей солнечной пытки серебряные путы казались почти терпимыми…
Хлопнула дверь.
— Я смотрю, ты уже очнулась, полна бодрости и сил. Молодец! Какая воля к жизни! — барон Вентру прошёлся из угла в угол маленькой камеры, остановился перед клеткой с гоблином. Зуримба только сейчас заметила, каким тот был худым, одни кости… — Ты внимательно смотрел? Я ведь могу перевесить клетку пониже, чтобы ты тоже… позагорал… — гоблин мелко затрясся. — Думаю, ещё один воспитательный день тебе не помешает, после чего мы вернёмся к теме подписания пожизненного контракта. — Вентру довольно хохотнул.
А ведь вышивка у него на воротнике аристократической сорочки, серые летучие мышки — это ведь и впрямь серебро! Регенерирующий организм ощущал это с особой отчётливостью. Барон Джулио позирует. Как будто ему всё нипочём…
Зуримба молчала, как затаившийся зверёк. Этот человек был страшным. Страшным сумасшедшим. Такой будет только хохотать, если начнёшь умолять его о пощаде. Лучше молчать…
Он подошёл, поддел пальцем (в перчатке, конечно же) серебряную цепь.
— Тебе не кажется, что здесь слегка расхлябалось? Сто́ит подправить…
Цепи впились в тело сильнее, заставив её судорожно втянуть воздух сквозь зубы. Джулио остался доволен плодом своих усилий.
— Так-то лучше. Вскоре, детка, тебя ждёт новое приключение. Как происходит процесс, ты уже видела, так что глаза тебе сегодня… — он сделал паузу, наблюдая за её реакцией, — ни к чему. Я послал курьера в деревню. Он привезёт святой воды. Плеснём тебе на личико, чтобы ты смогла лучше сосредоточиться на внутренних ощущениях, — слёзы сами собой полились из её глаз, и Джулио остался этим чрезвычайно доволен. — Предвкушай. Плачь, — он страшно ощерился, — пока есть чем!
И она плакала, глядя на край неба, наливающийся убийственно-жёлтым, а потом ярко-оранжевым. В этом свете было дыхание ужаса…
Дверь распахнулась, заставив её вздрогнуть и вжаться в стену ещё сильнее.
— Вот урод! — хором воскликнули два женских голоса.
Это они! Жёны тёмного властелина! И он тоже здесь — сам! Неужели они пришли из-за неё⁈
Девушки начали освобождать её от цепей, пока тёмный господин снова распахнул дверь, из которой вдруг повалили шустрые зелёные гоблины с кучей каких-то штук и начали бодро разбирать клетку, в которой сидел их родственник. Все что-то возбуждённо верещали.
Это было так не похоже на правду, что требовало уточнений. Если это сон — то страшно проснуться. Но был неплохой вариант, который с лёгкостью объяснил бы всё что угодно: жизнь пришла к своему финалу, только теперь уж окончательно.
— Я умерла? — спросила Зуримба.
Потому что всё это никак не могло происходить на самом деле.
— Не понимаю я по-негритянски, — проворчала зеленоглазая блондинка и с неожиданной для женщины силой выдернула из стены серебряный крепящий механизм, покрутила в руках и… сунула себе в хран. Вместе с цепочкой! Взамен оттуда появился маленький тёмный пузырёк:
— На-ка, пивни. Для тёмных — само то!
— Давай! — ободряюще кивнула вторая. — Пей живее!
Питьё оказалось сладким и пряным. И спустя буквально три секунды Зуримба поняла, что может самостоятельно стоять! Рубцы от цепей стремительно разглаживались.
Гоблины сняли подвесную клетку и с воплями поволокли её… куда? Зуримба с подозрением смотрела в проём. Это явно не коридоры Вентру. Это портал! Как же она могла забыть!
— Без меня клетку не вскрывайте! — крикнула Марина в спины мелким, и тут (не иначе происками коварных духов воздуха!) в незастеклённое окно влетел резкий порыв ветра, и дверь захлопнулась. И открылась снова!
В камеру, не ожидая никакого подвоха, вошёл элегантный барон Джулио, за спиной которого толпилась
