Дисгардиум 12. Единство-2 - Данияр Саматович Сугралинов
— Ты, Скиф, конечно, потрясающий экземпляр человечины, — вдруг заговорил Дестур-Люций.
Наверное, даже высшая сущность может заскучать. Впрочем, не исключено, что дело не в этом. Просто молодое тело, одержимое им, и прячущийся в этой черепной коробке мозг — смертны, а значит, подвержены всем человеческим слабостям, в том числе скуке.
— Кто бы мог подумать… — размышлял вслух он. — Кто бы мог подумать, что, имея столько соблазнов, столь юный представитель слаборазвитый расы с задворок галактики предпочтет борьбу и связанные с нею страдания, нежели спокойную жизнь, почет, славу и все удовольствия мира. Удивительно… Что это — внешнее влияние или мутация? Определенно, оригинальное тело стоит изучить внимательнее… Попробуем-ка это…
Из пальца Дестура вытекла разноцветная, переливающаяся радугой струйка, которая, загустев, превратилась в подобие миниатюрной змейки с радужной шкуркой. Однако в этой радуге не было ни единого естественного цвета, каждый был извращенной вариацией природного — пульсирующий красный, ядовито-оранжевый, лимонный с черными прожилками, кислотно-зеленый, неоново-голубой, мерзкий грязно-синий и почти черный фиолетовый. Цвета двигались, уходили друг за друга спиралью так, что от одного вида тошнило. И стошнило бы, не будь я во временной петле.
Дестур вытянул руку, ткнул пальцем мне в лицо, и змейка вползла в мой рассеченный глаз. И вот только тогда пришла боль, подобной которой я не испытывал даже в пыточной Баала — мне словно воткнули в глаз шприц с толстой иглой и впрыснули серной кислоты.
Боль зациклилась, пульсируя с каждой перезагрузкой временной петли. От ритмичности пульсации и невозможности избавиться, уклониться от боли, да даже просто закричать, выплескивая ее, я начал сходить с ума. Перестало работать единственное, что могло помочь сохранить рассудок, — моя извечная мантра о том, что происходящее с моим персонажем нереально, все это только цифровой код на сервере, а мое настоящее тело находится в безопасности в капсуле. Потому что я знал — эта змейка сейчас копошится в моей настоящей голове, изучая ее содержимое.
— Но вряд ли дело в мутации или вообще в организме, тут что-то другое, — задумчиво проговорил Дестур. — Взять хотя бы хилого тифлинга Хаккара из доминиона Белиала — то же самое тело, в котором Скиф совершил свои подвиги и навел шороху в Преисподней. Множество даром доставшейся силы, водопады пролившегося на тифлинга хао, и что толку? Который год он только деградирует, все свое время посвящая набиванию брюха деликатесами и плотским утехам!
Он еще некоторое время разглагольствовал о том, что в реальном мире с каждым веком ему приходится все сложнее, что слишком быстро человечество развилось за последние столетия, и если вплоть до последнего времени ему во многом удавалось сдерживать нас, то сейчас, определенно, появилось какое-то вмешательство извне, природу которого он определить не может.
Не скажу, что я понимал многое из того, что он бормотал, развлекая сам себя. Периодически он переходил на демоническую речь, причем не характерную для игровой Преисподней, а что-то близкое к тому, что использовали протодемоны. Также Дестур часто употреблял совсем уж незнакомые слова, апеллируя к абстрактным понятиям или категориям, недоступным человеческому разуму. Не моему уж точно.
Главное, что я уяснил из его ворчания: в реальном мире поступление душ катастрофически уменьшилось. Его это бесило особенно сильно, ведь популяция человечества выросла настолько, что, будь у него возможность обладания всеми этими душами, он бы давно провел некую Жатву и вернулся туда, откуда к нам явился. Или пошел бы в следующий мир. Но что-то переключило поток в другую сторону, и теперь для Люция этот мир, связавший игровые планы Дисгардиума и Преисподней, — единственный шанс. По сути, это вопрос выживания.
Если б мой мозг не был пропитан кислотой, я, скорее всего, ахнул бы от удивления. Но после всего, что я узнал от Хагена, откровения Дестура-Люция-Самаэля стали для меня лишь еще одним кусочком мозаики, составляющей картину мира. Мира в целом, вселенной, а не отдельно взятой планеты Земля.
Дестур же, закончив размышлять, подвел итог своим рассуждениям:
— Потому-то ты и опасен, Скиф. Ты угрожаешь самому моему существованию и в том мире, и в этом.
Примерно к этому моменту шкала моей жизни перевалила экватор. Дальнейшие его слова я вряд ли вспомню, потому что он окончательно перешел на протодемонический и абстрактные темы. Речь его звучала иначе, не так, как когда он вещал со сцены для народа, собравшегося послушать верховного жреца Бездны. Мурлыкание старого кота, немного утробное, негромкое, убаюкивающее…
Наверное, поэтому я, приспособившись к ритму болевых вспышек в голове, сумел отключиться и чуть не пропустил момент, когда Дестур закончил меня убивать и перезапустил мир.
А пробудила меня новая боль, другой природы — после всех истязаний, а Дестур не оставил на мне живого места, болевые импульсы с поверхности всего тела все-таки достигли мозга. Совокупный урон с лихвой перекрыл смертельный, и в тот же миг самопроизвольно или по поданной мною ранее команде активировался Откат.
Всю «работу» верховный жрец Бездны проделал впустую — Откат вернул меня в то же состояние, в котором я находился пять минут назад. Пять минут реального времени, разумеется. Я полностью восстановился, и даже вернулась Имитация юного мага К’ирсана!
Наверное, я стал первым в мире — во обоих мирах — человеком, который увидел, как Сатана, пусть даже в чужом обличье, удивленно хлопает глазами.
Кричать в Ясности:«Сюрприз, мудила!» — было бы слишком вульгарно. Поэтому я просто вбил ему в голову Косы Жнеца, усиленные Сокрушающим молотом и пропитанные Возмездием Спящих…
Глава 7
Петля времени
Когда мои Косы Жнеца, пульсируя от бурлящего в них возмездия, пробивали голову Дестура, на ум пришло единственное слово — контраст. Словно в замедленной съемке, повышенное восприятие позволило разглядеть становящиеся видимыми и лопающиеся магические защитные щиты, рвущуюся кожу, ломающуюся кость, брызги крови из разорванных сосудов и ошметки мозговой ткани.
Контраст был в том, что
