Ибо таков Путь - Несущий Слово
А вот с тем, что творилось вокруг бронемашины вопросов не возникало. Два автоматчика уже не подавали признаков жизни, лежат друг на друге, неторопливо вытекая расплавленным воском из бронежилетов, штанов и касок, разливаясь по растрескавшемуся асфальту пятном неопределяемого цвета и консистенции. Кровавый кисель, в котором зарождались черные точки новых мух. Они купались в студне дефрагментированного мяса, пожирали его, стряхивали с когтистых лапок и крыльев.
Пулеметчик не кричал и не смеялся, как вроде бы должно быть по всем известным шаблонам. Что может быть банальнее, нежели свихнувшийся ублюдок за стационарным тяжелым орудием, поливающим все и вся вокруг свинцом и захлебывающийся безумным хохотом, показывающий всем противникам в радиусе непосредственной досягаемости "Корда" что лучше тихо-мирно здриснуть отсюда пока не потеряли весь боевой состав "двухсотыми". Нет. Он кашлял. Кашлял так, что перекрывал порождаемый машиной смерти рев. Кашлял так, как могут только люди, легкие которых перестали существовать, как нечто цельное и работоспособное с анатомической точки зрения. С мерзким чавкающе-чмокающим влажным звуком, клокочущим в горле, булькающим в ротовой полости и немного стекающим по губам на подбородок и шею, измазывая ткань воротника. Он не видел куда и в кого стрелял, просто исступленно жал гашетку, забыв об остальных двигательно-моторных функциях, водя стволом из стороны в сторону. Аномальная катаракта уничтожила хрусталики его глаз, а острый гнойный конъюнктивит доел весь остальной белок с частью радужки. Слезы и гной… жуткие слезы — фатальное для зрительной системы воспаление слезных желез и каналов. В кашле тонул крик. Никто в здравом уме не хочет стать слепым, жалким незрячим червем, ползущим в кромешном мраке, эта мысль, идея икс, дополняемая болью, полностью завладела сознанием бойца, вжав педаль паники в пол. Ноль лишних эмоций и переживаний. Погруженный в сумрак рассудок нашел лишь один способ отогнать призраков звериного ужаса.
Пришлось сделать крюк — у пулеметчика нет глаз, но проверять как хорошо он способен ориентироваться на слух не слишком-то хочется. Вряд ли он расслышит осторожные шаги в затянувшейся канонаде и тем не менее Вирус Хэ способен преподнести слишком много сумасшедших сюрпризов, чтобы надеяться на какую-никакую логику и адекватность происходящего. Здесь нет завихрений разрывов в ткани пространственно-временного континуума, пока что нет, но законы мироздания плавно выходят из чата. На данный момент они сдались в плане физиологии человеческого тела. Ну не может Homo Sapiens ходить на ногах лишенных костей, всех костей от фаланг мизинцев до бедренных и части тазовых. Он не может передвигаться на голых мышцах, коже и жилах, и все же идет.
Глухой хлопок. Разбухшее от скопившихся в грудной клетке и брюшной полости газов тело просто взрывается, обдавая бегущего мимо полевого санитара веером склизких зловонных останков. Медицинская маска пытается подавить его крик, но тщетно — месиво обрывков требухи растворяет кожу, обнажая кости.
Рядовому, корчащемуся в кровавой грязи, вывернуло процентов семьдесят кожного покрова наизнанку. Каждое прикосновение к земле, каждое движение воздуха для него — это боль. Нервные окончания пульсируют в такт всполошенному сердцебиению. Голые мышцы и алое полотнище распахнутой плоти.
Грудина треснула, расходясь бутоном чудовищного цветка из крови и фарша. Острые, зазубренные осколки ребер торчат во все стороны. Сердце еще бьется, мешки легких еще сокращаются вдыхая-выдыхая кислород, тускло сверкает растекающаяся плевральная жидкость, толчками бьющая из того, что когда-то было плевральной полостью. Кровь вспухает темно-бурыми облачками на сухих растрескавшихся губах.
Смерть. Здесь везде смерть.
Бесы! Бесы в душе моей! ч. 2
Будь у Модели-17/6 больше самокопания, присущего роду людскому, на основе генокода которого его вырастили в инкубационной камере, он бы, возможно, считал, что все происходящее вокруг несколько… странно. Будь в его голове больше знаний об истории он мог бы сравнить себя с гладиатором или еще кем-то. Враг сменяется врагом. Друзья где-то там, далеко, где так же раз за разом сталкиваются со всевозможными тварями, которых нужно убить или хотя бы задержать своей смертью до подхода следующего такого же гладиатора. Так-то Модель-17/6 и имела кличку "Гладиатор", отпочковавшаяся от штурмовых "клонов" особь, в которой разглядели возможный потенциал и взялись за разработку, культивируя боевые характеристики. Монстр на базе улучшенной людохимеры, выкрученные на максимум физические характеристики человеческого тела, помноженные на мощь инсектоида-солдата, запчасти которого интегрировали во внутреннее и внешнее строение организма. Очередная экспериментальная партия машин смерти, закинутая в наиболее экстремальную среду для финальной обкатки.
Но чудовищу Улья было плевать. Плевать абсолютно на все и вся кроме воли Хозяина. Не важно кого и в каких количествах нужно будет перемолоть в труху и бросить агонизирующие тела к подножию Трона Плоти, не важно сколько собственной крови прольется на фундамент могущества династии Химов, не важно сколько таких "гладиаторов" умрет в диких мучениях, четвертованных, сожженных и расчлененных. Элитные солдаты ультравысокого класса не задают лишних вопросов — они просто делают то, что должны сделать, любой ценой, любыми средствами.
Пальцы Homo Sapiens-а с треском рвутся лоскутами кровоточащего мяса, когда кости уродливо деформируются, удлиняются, чернеют, укрепляются, зазубриваются. Кровь стекает по жилистому, мускулистому предплечью — из запястья выстреливает двусторонний костяной клинок, вспарывающий глотку врагу Улья, врагу Хима, врагу химер. Удар со спины, закаленное костяное лезвие превращает шансы на выживание в ничто. Кровь брызжет на стену. Химера зажимает клыкастую пасть беса лапой, нельзя нарушать эту
