Рассветная Звезда - Григорий Сергеевич Рожков
Отхожее место оборудовали по армейским стандартам — широкая траншея, в ней еще одна, уже и глубже, поверх уложены доски с просветами между ними, вот и весь суровый комфорт. Сверху не видно, и порядок. У лестницы в траншею и в ней самой через каждые два метра — тусклый, но источник красноватого света в виде каких-то камешков в банке. Запахов, что совершенно удивительно — никаких. Немой вопрос вновь упредил фельдфебель:
— Болотные травы разные бывают, здесь легко найти Geruchgras. Сорвешь стебель, так запах сока такой идёт, mein Gott! Плакать будешь, горькими слезами, страшнее лука режет! А стоит порезать, перемолоть да к другому источнику сильного запаха бросить так трава эта всё сразу отбивает, и сама запах утрачивает. Помогает в деле санитарии и лагерь маскирует хорошо. Оттого тут всё чинно и чисто. Ладно, иди пока, облегчись. — Неожиданно Везов по-дружески похлопал меня по спине, предлагая справить нужду. Желания воспользоваться нужником, и это на вторые сутки после попадания сюда-то, я не испытывал совершенно никакого. Потому отрицательно мотнул головой и вознамерился откланяться, да двинуть к палатке. Но меня и здесь притормозили, взмахом руки уводя за собой в другую сторону. Шли теперь вокруг лагеря, по ощущениям — на диаметрально противоположный конец относительно землянки лейтенанта. Гном подвел к входу в землянку, и под удивлённые взгляды пары бойцов, эльфа и гнома, пригласил зайти. Не офицерская, сразу видно, вход просто занавешен, внутри освещения мало пара керосиновых ламп да огонёк в небольшой печке, сплошные нары вдоль стен и стойкий запах сырости. Отдыхающих очень мало, всего пара гномов и один альв, спят прямо в форме, накрывшись грубыми одеялами. Очень сурово всё. Не одни лишь гражданские в тяжких условиях здесь, но и военный народ.
— Погоди минутку, — фельдфебель, озаряя всё вокруг себя голубоватым светом, убежал в глубину помещения, что-то начал искать у печки, затем за нарами в дальнем краю, найдя, вернулся и протянул мне деревянный туесок: «Каша с грибами», теплый на ощупь, маленький свёрток: «Хлеб с салом и луком», — повезло, еще не остыла. Чего смотришь? Это тебе за помощь Бри и малышке Гоби, ja. И еще, можешь вот воды себе во флягу набрать. — Кивает на стоящую у входа бочку с ковшом на крышке. — Фляга вижу есть. Потом ступай к себе. Утром за работу. Verstanden?[29]
— Jawohl, товарищ вице-фельдфебель. И спасибо. — Сверху сразу прилетает «Ваши действия находят отклик у вице-фельдфебеля Везова». Делай добро, и бросай его в море! До чего же тут народ душевный встречается, раз так тепло к мелочам откровенным относятся. Мне то что? Дали еды, воды набрал во флягу да напился заведомо, крышу над головой выделили, можно и спасибо сказать! Что же, вперёд к жилью. Перекусим да спать, утро вечера мудренее…
Палатку нашел, не сразу, но нашел. Зажёг лампу, присел на лежак и ощутил накатившую усталость. Ноги-руки гудят, живот урчит, глаза слипаются. Показатель сытости в красной зоне, гидрация в норме, спасибо Везову, здоровье и заряд батареи в порядке, а выносливость уже на донышке… Пора поесть и падать спать. Утром надо себя в порядок привести, начать разбираться с нынешним положением и стремиться его улучшить.
Пустая на вкус, теплая масса серого цвета с кусочками грибов улетела за милую душу. Отсутствие еды резко понижает планку требовательности к её качеству и вкусовым показателям. Картошка из костра в поле после долгого дня фестиваля в разы вкуснее картошки из того же пакета, все в таком же мундире, но запеченной дома в духовке. Исторический факт, что бы его… Хотелось полистать лог сообщений за сегодня, было там что-то интересное, но спать хотелось еще сильнее, просто чудовищно как. Падение теплой еды в желудок прижимает тело к ставшей такой уютной лежанке с такой силой, что снять сапоги я уже не могу.
— Молодец, Иван. Вижу, привыкаешь.
— Что же вы за существа такие? Девчонку совсем еще зверью в пасть. И так красочно, со всеми подробностями!
— Ты уже беспокоишься за набор единиц и нулей из файла?
— Я беспокоюсь за свою психику. Мне потребуется холодный расчет, что бы выбравшись отсюда разыскать ваши чертовы задницы и надрать их!
— Сохраняй! Старайся. Это тебе неплохо удаётся. О встрече нашей подумаем когда-нибудь потом.
— Лучше прямо сейчас! Отпустите меня, иначе, чем дольше я тут пробуду, тем хуже вам будет!
— Прошу, не горячись. Твои эмоции мне интереснее, когда ты содействуешь с миром «Эпохи Первооткрывателей»…
— Ты, bastardo, не смей брать чужое! Не ты вчера весь день горбатился на болотах что бы заработать на это! Mama mia! — Кричали фальцетом так близко, что палатка колыхнулась. Или это я так вздрогнул при крике? Дурацкий тут будильник. Про это вчера Цвейг говорил, да? Сквозь ткань уже свет пробивается, и роса выступила на стенках палатки, значит утро, скорее всего раннее. Физически чувствую себя прекрасно, а сон с этой беседой спозаранку весь настрой угробил.
— Молодец! Заработал на это, заработаешь еще. Отныне каждый день будешь должен нам столько же, за безопасность, si. Comprende?[30] И вообще, замолчи-ка, будешь мешать спать моим hermano, я тебя прибью, мохноногое чучело. — Рычащий голос в ответ с нотками испанского так сильно напоминает о бандитизме, 90х и «пацанах». Скулы сводит от воспоминаний.
— Как тебе не стыдно! Какая безопасность, мы все тут… Это же… Ух!.. — Разговор ушел за рамки перепалки, и превратился
