Месть донатера (СИ) - Сью Марти

— Перед партнерами, Алексей, перед партнерами. Перед вип-клиентами, которым не смогли обеспечить обещанную стопроцентную безопасность. Перед самими собой, в конце концов.

— И что?

— И то, дорогой мой, что смыть подобное оскорбление можно, только пролив реки крови виновных. А иначе не поймут-с… Вот так как-то.

— Да ладно, это ж просто игра…

— Когда это в России что-то было просто? Впрочем, все непросто было и в Германии, и в остальных сорока странах, где представлена Шпилька все ой как непросто. Виртуальные полигоны для спецслужб. Закрытые лаборатории. И целый комплекс для неизлечимых и стариков, доживающих свои дни в вирте на региональном вип-сервере в здоровом теле и полноценной жизнью.

— Че, матрица?

— Забавно, аналогия достаточно близка. Русский кластер невелик, около полутора тысяч живых и тысяч двадцать нипов — пожизненное полное погружение это даже для России слишком дорого. А теперь, Алексей, представь себе на мгновение, КТО эти люди. ЧЬИ они дети, жены, матери или отцы. И представь, КАК их облеченные властью родственники будут копать, почувствовав реальную угрозу.

— Да из-за этого…

— Ты не слышишь! Да наплевать им всем на «этого»! Тебя выпотрошат и мелко нашинкуют не из-за него. Как бы тебе это объяснить… Это священная общая территория. Место последней надежды, что ли. Здесь не воюют в принципе. Конкуренты, вырывающие в реале друг другу глотки, при встрече ТАМ лишь вежливо улыбнутся и раскланяются. Главари конкурирующих бригад будут за одним столом мирно пить чай, дружелюбно обсуждая лишь машины и девочек. Потому, что там идут дни, вымоленные у самой Смерти. А теперь представь, что хотя бы десяток сильных мира сего мертвой хваткой вцепится в твою глотку… Полиция, администрация, муниципалы, медики и пожарные. Тебя будут искать ВСЕ. И искать тебя будут по настоящему, рыть землю так, что комья взлетят до небес… Но и это не самое поганое. Самое поганое, что искать тебя они будут ВМЕСТЕ. Менты, бандитос, чиновники- все они станут лучшими друзьями и будут помогать друг другу ради достижения единой цели- вырвать ТВОЮ глотку. Весь мир против тебя одного, весь мир ВМЕСТЕ против тебя одного …

Гость замолчал, пригубив бокал в долгом глотке, а потом продолжил:

— Я многое могу сделать для твоего отца, Алексей. Очень многое. Но не самоубийство. Жизнь задолжать я ему не успел, а купить ее даже ему не по средствам.

Моргнув, отключилась защита стола. В папку появившегося ниоткуда официанта гость небрежно бросил пятьсот евро. В ответ на вопросительный взгляд официанта, он обронил:

— Возможно, мой друг захочет еще выпить — на что официант лишь поклонился и исчез.

— Благодарю за компанию, Алексей. Я прошу тебя подумать. Хорошенько подумать. В этом деле я не участвую.

Гость, которого называли Дмитрием Сергеевичем уже минут десять как ушел, а Извольский, тупо таращившийся на пустой стул напротив, все никак не мог понять, как устоявшийся порядок вдруг дал сбой. За деньги решалось всегда и все. Что не решалось за деньги, решалось за ДЕНЬГИ. Всегда и у всего в этом понятном мире была своя цена. И когда вдруг все изменилось?

Глава 19. Старший и младший

Реал. Москва.

Массивные кованые створки ворот разошлись и бронированный президентский «Континенталь» важно поплыл к родовому поместью Извольских. Два с лишним гектара земли, обихоженные самыми дорогими ландшафтными дизайнерами, выложенные натуральным гранитом дорожки и в центре композиции беломраморная громадароскошного замка в классическом английском стиле. Старый Извольский, не обладая особым вкусом, умел «нутром чуять» дешевку и среди попугайно- пестрой толпы премиальных архитекторов- дизайнеров сумел таки выбрать более-менее адекватного.

Обычно этот монументальный архитектурный ансамбль наполнял сердце Алексея чувством безмерной гордости и довольства- большое, дорогое, МОЕ! Извольский-старший открыто называл поместье «родовым гнездом» и мысли не допускал о том, что оно, после его смерти, может достаться кому-то, кроме его единственного наследника. Впрочем, сегодня мысли младшего Извольского были совсем о другом. Равнодушно кивнув услужливо распахнувшему двери охраннику, Алексей буквально взбежал по широкой лестнице на второй этаж. Только ему отец позволял врываться в свой рабочий кабинет так запросто, без доклада.

Массивная столешница светлого ореха была привычно заполнена стопками отчетов, ведомостей, контрактов и прочей самой разнообразной документацией. Огромный монитор дорогущего визора мрачно смотрел на мир пустым экраном — техникой Владилен Романович пользоваться умел — куда без этого в технологичном и суматошном мире. Умел. Но не любил. Извольский- старший был практически копией младшего. Здорово постаревшей и высохшей, да и седой уже копией.

— Опять облажался? — выцветшие светлые глаза, оторвавшись от бумаг, с укоризной уставились на перекошенную физиономию Алексея.

— Бать, да я..

— Головка от! Кхм. Да… — Владилен Романович не любил, когда прорывалось его, так сказать, рабоче-крестьянское происхождение — вот скажи ты мне, друг дорогой, откуда в тебе эта привычка — танком переть и сносить все на своем пути? То суд затеял — так по полной обгадился и меня, кстати, подтопил здорово. То в игрушки свои три миллиона просрал — а это деньги, Леша- и, между прочим, серьезные деньги! То вдруг дела пошли еще интереснее.

— Да я…

— Да понятно уже, что ты! Нет, хорошо, конечно, что мозгов хватило не с наркоманами какими связаться. А обратится к специалисту. Хорошо! Но методы, Алексей, методы!

— А ты?! Ты понимаешь, что он кинул меня на деньги и спрятался! Спрятался так, что не вытащишь?! — после смерти матери Алексей остался единственным человеком, который мог безнаказанно орать в присутствии Владилена Романовича. Впрочем, старый лишь удовлетворенно прижмурился, пережидая вспышку гнева, улыбаясь довольным котом.

— Закончил? И? Какие выводы?

— Да какие тут могут быть выводы? — Алексей вновь взъярился — если даже твой Дмитрий Сергеевич…

— Дмитрий Сергеевич — фигура, бесспорно, могущественная. Но не всесильная, как ты уже понял.

— И что же делать?

— Думать, Лешенька, ду-мать! Итак — у нас есть ДВЕ проблемы.

— Две? — Алексей заинтересованно уставился на отца, дирижирующего чашкой зеленого чая.

— Две, Лешенька, две.

— Проблема два- наказать нехорошего человечка, заставившего тебя потратиться. Так?

— Так. А проблема один?

— Во-от! Думать начал. А проблема один- нежно, я повторяю- нежно извлечь нашего человечка из той самой стальной скорлупки, в которой он спрятался.

— Невозможно — разочарованно выдохнул молодой Извольский.

— Анечка, пригласи там… — Владилен Романович небрежно бросил трубку на архаичный коммутатор и поудобнее устроился в своем роскошном и громоздком кресле — ты садись, Лешенька, садись. Тут сейчас разговоры серьезные будут.

Дробный стук и в дверях материализовалась безликая Анечка. Идеальная внешность, идеальный деловой костюм, идеальная прическа. Идеальная фигура. Анечка была, бесспорно, красива, но красотой нового дорогого брендового ксерокса или визора. Про них с Владиленом Романовичем даже сплетен не ходило- ибо как можно трахать ксерокс? Голая функциональность.

— Владилен Романович, Вы позволите? — это тоже был ритуал, призванный лишний раз напомнить гостям их место.

— Да-да, приглашай. И организуй потом там…

— Конечно, Владилен Романович. Проходите пожалуйста.

Вошедший был типичным безликим клерком- черноволос, среднего роста. Мышиного цвета костюм явно итальянских дизайнеров, сидел на нам ладно, как обтрепанная форма на старом сержанте.

— Добрый день, Владилен Романович, Алексей Владиленович. — визитер кивком головы обозначил поклон в сторону каждого названного. С рукопожатиями не полез…

— Владилен Романович ознакомил меня с вашими затруднениями, Алексей Владиленович, и мне кажется, у нас есть решение Вашей небольшой проблемы с игроком Шпильки. Это потребует времени, некоторых усилий и вложений с Вашей стороны, но проблема вполне решаема. Видите ли, в российском отделении Шпильки грядут очередные выборы в совет директоров. И если предпринять нужные шаги и усилия- мы со своей стороны- Вы со своей- то мы будем иметь, наконец, вменяемый и предсказуемый директорат, а Вы получите, наконец, возможность пообщаться с вашим протеже, так сказать, без посредников.