Опасное соседство (СИ) - Сухов Лео

Паники добавил и квестовый зверь, метнувшийся из леса за спины врага и принявшийся кусать ящеров за ноги, выдирая из них куски кожи и мяса. Бойня вышла знатная!.. К счастью, я её почти не запомнил. Я бил — и меня били, меня кусали — и я тоже кусался. И даже плевал по глазам кислотой так, что мой желудок, кажется, решил переварить не только себя, но и находившиеся рядом лёгкие — в груди вообще всё горело.

Через двадцать минут боя я просто перестал слышать команды Борборыча, да и приказы обителевских и вышронских командиров… Над битвой раздавался стук, звон, крики ярости, страха и боли, хлопали тетивы, звенел металл о металл, шипели добиваемые решашиархи, хлюпало под ногами — в общем, нормальные звуки боя, когда все заняты и некогда командовать. Да и не слушает уже никто в такой свалке приказов…

В какой момент наши враги закончились — я тоже не уловил. Просто мне попался особо толстый вышронец, почти обнуливший мне жизнь. Каким-то чудом, воспользовавшись тем, что он поскользнулся, я сумел по нему попасть — и теперь методично его добивал, а он упорно дёргался после каждого удара.

— Филь, это как бы — доспех… — заметил остановившийся рядом Борборыч, и только тогда я обратил внимание, что за щелями избиваемого мной «врага» пусто. Его тело давно развеялось чёрной пылью.

Просто я не заметил своей победы… Бывает… Наверно… На всякий случай я огляделся, понял, что все смотрят на меня, и решил, что надо что-то сказать:

— А ведь дёргался… Как живой!..

Бой завершён! Игроки отступили.

Вы получаете 35925 очков опыта (поделен между союзниками).

Набрано опыта — 35925/21352 очков опыта!

Вам присвоен 49 уровень!

Набрано опыта — 33415/34262

Тридцать ударников и сотня партизан и ополченцев — вот и все выжившие в бою… Три сотни вышронцев перемолотили втрое превосходящие силы противника. Но всё-таки мы победили, а жители Обители теперь уходили на юг. Ладьи вышронцев замедлились, сражаясь с ветром, дувшим с берега, и так и не успели пристать. Конечно, за несколько часов они с этой бедой справятся, но небольшой по времени запас у нас и беглецов был.

Я почувствовал, как ко мне кто-то прижался, хотя видно никого не было, и улыбнулся.

— Здравствуй, невидимка… — на ощупь я приобнял Аришу за плечо. — Как дела, можешь не говорить. И так вижу.

— Спасибо, что пришли, — ответила девушка, появляясь рядом. — И спасибо, что про меня не забыл… Кстати, чем тебе не угодил тот доспех?

— Он был слишком подозрительным… — признался я. — Выражение шлема напрягало!

— Шлем ты почти в лепёшку уделал… — с улыбкой кивнула Ариша. — Ну? Что дальше?

— Дальше? Дальше — бежим! — признался я. — И по возможности сдерживаем врага. Только не ты!

— Это почему не я? — вскинулась девушка.

— Потому что у тебя привязки на территории Мыса нет! — пояснил я. — А мне бы не хотелось, чтобы ты попала в рабство.

— И на это есть причины? — в глазах Ариши заплясали лукавые огоньки.

— Есть, — согласился я. — Чувство ответственности за своих людей… Твоё чувство ответственности. Я с ними точно не справлюсь, а тебя они всё-таки знают.

Девушка обиженно запыхтела и легонько стукнула меня в грудь. А я на всякий случай поискал глазами, где Ариша прячет нож. Не нашёл.

— Потом поговорим!.. — пообещала она, и прежде чем я успел ответить, направилась к своим.

Я глянул на лес, где скрылись беженцы из Обители, но там уже никого видно не было. Кроме, разве что, десятка крупных лягушек, которые куда-то целенаправленно прыгали…

Глава 7. Одной казни мало

Это был поход обречённых, но не сдавшихся. Из Обители вышло пять тысяч человек. И, к сожалению, новое руководство, свергнувшее Аришу, не подумало о том, что людям надо будет в дороге есть, пить и где-то укрываться от непогоды. Конечно, каждый житель прихватил с собой пищу на первое время — но почти никто не взял запас на две недели. Уходили налегке, надеясь на чудо. Но чудеса — штука такая: пока дождёшься, десять раз помрёшь. Ну, если конечно, впереди не пустить Моисея, который договорится с высшими силами о манне небесной.

Моисея среди нас не было, так что рассчитывать приходилось только на себя. Но, как назло, что по ту, что по эту сторону гор вся живность куда-то ушла — если не считать лягушек, которых, наоборот, стало очень много. К дождю, что ли?

Дождь, кстати, не заставил себя ждать, обрушившись на землю ближе к вечеру, остудив воздух и заставив людей дрожать от холода. На ночь устраивались кто где, второпях ища убежища, созданные природой. Мать-природа тоже не особо заботилась о несчастных голодранцах — и убежищ сделала мало, а на нашем пути так и вообще почти не сделала. Ибо думать надо головой, а не тем местом, откуда ноги растут. Даже если ноги важнее в данном конкретном случае…

Над нами бушевал шторм, озаряя лес ветвистыми молниями, поливая водой и оглушая раскатами грома. Рано утром, под струями дождя, я с ударниками снова двинулся вперёд, поднимая людей, встреченных по пути. Колонна беженцев растянулась за первый день так сильно, что на то, чтобы её обогнать, понадобилось полчаса. И это было только начало бед: впереди был подъём на плато, а ещё два, а то и три, дня пути по тропическому лесу — и Тукан с его гарнизоном.

И это если за нами ещё не послали погоню. А я был уверен, что погоню послали. Может, во время ливня нас и не будут активно преследовать, но уж как закончится — жди решашиархнутых. Эти, клянусь их Первояйцом, своего не упустят, пусть не осветит нас блеском их чешуи!.. Новый раб всегда хорош, а особенно — если его можно без проблем запороть до смерти раз сто.

В общем, безрадостная картина исхода получалась. Возникало ощущение, что мы ведём спасённых на смерть. И всё-таки я рассчитывал привести в Мыс как можно больше людей. Тем более, из Обители, где было много ремесленников и мастеровых со знаниями из родного двадцать первого века. Вышронцев ещё бить и бить — и нечего дарить им производственную базу.

Мы с ударниками достигли подъёма на плато напротив лагеря партизан с большим запасом по времени. И потратили его на то, чтобы оборудовать хоть какое-то подспорье в восхождении для тех, кто шёл следом. Я хотел было послать Тарига на охоту, но выяснилось, что он слился в последнем бою, как и два его помощника. В итоге пришлось отправлять первых попавшихся ударников — Битка и Банана, которые так ничего и не нашли до вечера. В плане еды оставалось лишь надеяться на запасы еды в лагере партизан…

Полночи беженцы поднимались наверх под проливным дождем, в темноте. Несколько человек сорвались и убились насмерть, а ещё пара десятков просто травмировались — но идти сами они уже не могли. Пришлось решать вопрос с носилками. Ариша, конечно, вернула себе контроль над подчинёнными, а заговорщики, в большинстве своём, куда-то исчезли по пути… Так что большую часть вопросов с беженцами я решал через неё и её командиров. Но и своих проблем было столько, что хоть плачь.

Ночёвка в лагере партизан имела один плюс — можно было разжечь костры. Поблизости не ходили враги, издалека увидеть дым и свет огня было сложно — прикрывали густые заросли бамбука. Так что в эту ночь люди не только отогрелись, но и немного просохли, потому что к утру ливень утих. Дрова никто не экономил, да и навесы мы пустили на обогрев, когда закончился дождь.

Вы когда-нибудь ели жареные на костре лягушачьи лапки? М-м-м-м… Та ещё дрянь!

Впрочем, у нас, как и у тех французов, что придумали это отвратительное блюдо — выхода особо не было. Ведь жрать что-то надо, а самым доступным ресурсом были расплодившиеся лягушки. Их с каждым днём становилось всё больше и больше. Я пытался узнавать у местных, но они признавались, что такое нашествие видят впервые.

Зато для экономии продуктов за утро мы успели загеноцидить всю местную популяцию. И если пока люди спали, по ним ещё кто-то скакал — то после завтрака и готовки запасов мы ещё часа два ни одного «ква» не слышали.