Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3 - Семён Афанасьев
— … получается, происходит что-то такое, чему раньше не было аналогов? — подытожил светловолосый через пару минут. — И немыслимое, в том числе, для тебя?
— Да. Понимаешь, ты не фигура уровня Кано. Её приезд к тебе лично можно пояснить только подоплекой, которую мы с тобой не видим. — Принялась анализировать несуразности вслух бывшая курсант Информационной Академии. — То, что ты им трендюлей навешал, не уникальность, но и не обыденность. Хотя лично мне интересно, как это ты её с одного удара вырубил, — красноволосая, забросив в рот остатки яблока, задумчиво свела брови вместе, глядя на товарища.
— Больше яблок нет, — моментально отозвался он. — С собой, по крайней мере. Но можем зайти в магазин и купить по дороге… Э-э-э, чего ты на меня так смотришь?!
— Ты от меня точно ничего не скрываешь? — откровенно развлекаясь, сделала серьезное лицо Цубаса. — Как-то она слишком быстро рухнула.
— У меня и не такие падали сразу, — против воли вырвалось у товарища. — Ладно… А что там с полицией? Что за беспредел с удалением данных? С заминанием вопроса по первому патрулю? Так-то, меня всё устраивает! Но знаешь, на подарок судьбы похоже. А я очень опасаюсь… Таких подарков.
— Поясни? — неглупая Кимишима уловила, что в воздухе прозвучало не всё из того, что думает одноклассник со своей стороны.
— Рюсэй говорит. Если в бухгалтерском балансе, или там ещё в каком-то финансовом документе, но кажется это баланс… в списке доходов и активов обнаруживаются лишние неучтенные поступления — значит, в организации есть колоссальная недостача. Уже. Фактическая. Просто её пока не обнаружили, до времени.
Цубаса искренне рассмеялась. Затем вздохнула, утвердительно кивая:
— Прав твой Рюсэй. Лично мне кажется, что в закрытой части закона о национальной безопасности, в тех поправках, что зимой приняли, в засекреченной части есть что-то такое, что сегодня меняет баланс… — она прервалась. — Слушай, вот не могу сформулировать, — красноволосая удивлённо подняла брови, прислушиваясь к себе. — Всё, что точно видела, тебе сказала. Такие полицейские процедуры не могут быть…
— Но они есть? — уверенно уточнил Маса.
— Но они есть, — соглашаясь, кивнула она. — Я банально не понимаю. С другой стороны, начинаю думать, что и с этими вашими выборами всё может быть не так просто.
— Твоё мнение: нам с тобой непосредственно что-то угрожает? По итогам драки с Кано?
— Не от неё, — поморщилась Цубаса. — Она как раз затаится либо сбавит обороты. Наверное. Меня больше беспокоит, что в той же полиции перестают работать аксиомы, которые лично я всю жизнь считала незыблемыми. В этой связи, чем больше твои точки опоры и чем глубже они, тем ты устойчивее.
— Ты поэтому намекнула, что за этим семинаром что-то стоит?
— Ух ты. Догадливый, — беззлобно подтрунила над одноклассником Кимишима. — И часа не прошло. ДА. Это даёт тебе достаточно серьезный общественный ранг "Друг полиции". Если бы ты учился в другом месте, или имел ввиду карьеру в погонах, это было бы офигенным бонусом при заключении первого государственного контракта.
— А-а-а, понятно, — разочарованно вздохнул одноклассник. — А я думал, что-то серьёзное…
— Ты дурак?! — не выдержав, в конце-концов вскипела красноволосая. — Это и сейчас огромный бонус в глазах правоохранительной системы! Пример: если ты треснешь патрульного ещё раз, и он пойдет в суд, дело будет рассматриваться как между двумя равными! Как между полицейскими!
— А так бы?‥
— А так бы — ты оказывал сопротивление сотруднику на службе! Или насильничал в его адрес, — хихикнула Цубаса. — Совсем другой тип разбирательства, в общем. Так-то, мало на что годится. Ну, будь ты взрослым, от дорожных штрафов за рулём можно было бы отбиваться через раз.
— Пока неактуально, — опять вздохнул товарищ.
— В глазах юстиции, эта грамота делает тебя своим. — Продолжила, игнорируя его слова, Кимишима. — Какая у тебя самая большая проблема за последнее время? Считай, это мой тебе вопрос на засыпку, — добавила одноклассница, с грустью замечая, что друг неумолимо погружается в собственные размышления.
— Много было проблем, — ожидаемо протормозил Асада.
— В суде был дважды, с полицией общался тоже не один раз, плюс по мелочи, — напомнила Цубаса. — Типа, что состоишь на учете, как сын своего отца. В общем, семинар с грамотой — эдакий талон "своего", для правоохранительной системы.
— Его так легко выдают?
— Вообще нелегко. В Информационной Академии за такую бумажку все бабы были бы твоими, — уверенно заявила красноволосая. — Если бы ты им предложил её. От первого курса и до последнего, все бабы, включая записных девственниц!
— А чего тогда Садатоши так легко с документом расстался?!
— А чувство вины. Что-то там произошло между ним и патрулями, что ему очень не понравилось. Он как будто перед собой оправдывался, не перед тобой, — задумчиво пояснила младшая Кимишима, прокручивая в голове детали разговора ещё раз, вместе с выражением лица и мимикой полицейского.
***
Когда мы выходим на улицу, почти никого не обнаруживаем.
Цубаса указывает взглядом на припаркованную машину представителя девятого бюро, в которой они сидят вместе с отцом и о чем-то оживленно беседуют.
Родитель, мельком скользнув по нам взглядом, машет мне рукой: дескать, не до тебя. Проходи дальше.
— Ну, иди так иди, — ворчу себе под нос, после чего обращаюсь к подруге. — Слушай. С одной стороны, дисциплина есть дисциплина. Тренировки пропускать нельзя. С другой стороны, я только что уже четыре раза потренировался, хотя и чуть-чуть по другой программе… Как скажешь — сделаем. Можем вернуться обратно.
— Вот ты хитрый! — натурально возмущается она. — Какое подлое перекладывание ответственности! Ладно, погнали к Икару, — добавляет красноволосая уже совсем другим тоном, подхватывая меня под руку. — Чё-то мне вообще в спортзал сейчас не хочется, особенно в этот… Если хочешь, могу завтра с тобой на гребешка махнуть. Там сто процентов будет время, помашем, чем придётся. Я руки имею ввиду!
***
Мать Икару была удивлена.
Во-первых, её
