Дом Живых. Арка вторая: Башни в небесах - Павел Сергеевич Иевлев
— А что-то кроме эля, но не растворяющее стаканы?
— О, я вижу, вы прогрессист? Уважаю. Тогда предложу новейшее модное веяние из Корпоры — коктейли. Гениальная идея — разбавляешь самогонку в пять раз, а она становится в три раза дороже! Просто магия какая-то.
— Давайте сюда ваш коктейль.
— Присылайте вашего гоблина в бар, я распоряжусь.
— Почти все столики уже заняты, — подглядывает из-за кулис Пан. — А ведь вечер только начинается. Не знал, что дварфы — такие любители искусства.
— Дварфы — такие любители выпить, — отвечает ему Спичка. — Но они не против, если их при этом развлекают чем-то, кроме застольных кричалок и боевых маршей.
— Ты думаешь, нас хорошо примут?
— Откуда мне знать? Видишь стопку тяжёлых штурмовых щитов за кулисами?
— Как раз хотел спросить, зачем они.
— Это для тех, кого приняли плохо. Каменные кружки тяжёлые и прочные, а кидают их дварфы далеко и метко. Так что очень надеюсь, что выступление тройняшек им понравится.
Троица голиафов начинает представление.
— По крайней мере, они достаточно сильные, чтобы поднять щит, — мрачно говорит Фаль. — Нам с тобой, подружка, придётся уворачиваться.
— Ты такая пессимистка, — упрекает её Завирушка. — Мне кажется, мастер Полчек написал нам отличную сценку.
— Сценку с комическим дварфом. Которого будет изображать дварфиха в мужской одежде. Не уверена, что аборигены оценят юмор.
— Разве у дварфов есть мужская и женская одежда?
— В том-то и дело, что нет, подружка, в том-то и дело. Мастер Полчек гений, ему плевать на традиции и предрассудки. Кружки-то не в него полетят…
Голиафы вышли на сцену и встали, касаясь друг друга плечами. Массивные плечистые полувеликаны смотрятся внушительно, но зрители за столиками переглядываются недоуменно — ни грима, ни сценических костюмов, ни музыкальных инструментов. Просто три лысых голиафа с непроницаемыми лицами.
— Немногие теперь припомнят
империю Дулаан Заха,
а место было недурное,
как старики нам рассказали, — начал невозмутимо Шензи.
— Там было царство великанов,
от коего теперь осталось
примерно ничего в пустыне,
за исключеньем Бос Туроха, — продолжил Банзай.
— И даже этот город мрачный,
тот, что удачно расположен
в землях далёких и никчёмных,
не всякий враз найдёт на картах, — закончил мысль Шензи.
— Мои сиблинги говорят, — пояснил Эд заинтригованным зрителям, — что даже если ты великан, не забывай смотреть под ноги. Иначе тебе однажды подставит подножку какая-нибудь слабосильная, но коварная мелочь вроде эльфов. Не успеешь оглянуться, как твои города проглотила пустыня, а твои потомки будут ростом всего в пару-тройку дварфов, а не в пять-шесть…
Фаль с Завирушкой напряглись — момент был скользкий. Но публика, секунду помедлив, грохнула кружками об столы и разразилась дружным смехом.
— По крайней мере, дварфы не лишены самоиронии, — прокомментировал Пан. — У ребят есть шанс.
— Сегодня, посмотрев на эльфов,
вы скажете «Ну и засранцы»,
ещё «Надутые придурки»
и «Пафосные долбодятлы», — сказал Шензи.
— Однако скажете всё это
вы с завистью и очень тихо,
поскольку эти задаваки
злопамятны и живут долго, — добавил Банзай.
— Однако ежели припомнить
историю Дулаан Заха,
то вы увидите в ней эльфов,
посуду моющих на кухне… — вернул себе слово Шензи.
— Мои сиблинги напоминают, — объяснил Эд, — что все эти красавчики, презирающие всех вокруг так, как будто они сами вылупились из яйца нефилима, во времена великанов были всего лишь прислугой, убирающей навоз за элефантами. Эльфы были бы счастливы, если бы все об этом забыли, но нет, прикупить монополию на долгую память не потянули даже они.
Зал грохнул дружным ржанием в бороды — дварфы традиционно не выносят эльфов. Даже больше, чем их не любят все остальные народы Альвираха.
— И кстати, говоря об эльфах,
не можем мы вам не напомнить,
где заседают эти парни,
которых все так обожают, — продолжил Шензи.
— В каких же креслах континента,
уселись эти эльфы жопой,
в которой даже геморрою,
исполнилось лет двести-триста? — повторил вопрос Банзай.
Дварфы захохотали, обливая бороды пивом.
— В Консилиуме Корпорском,
который жизнь разумным портит,
да за столами у Советов,
что в городах снимают сливки, — ответил сам себе Шензи.
— Мои сиблинги хотят сказать, что в любой администрации плюнуть некуда, чтобы не попасть в эльфа, — пояснил Эд. — Эльфы и власть, как дварфы и пиво. Тяга первых ко второму преодолевает любые препятствия.
За столиками одобрительно загрохотали каменными кружками, а Эд продолжил:
— И только в Совете Жерла и Доме Камарут нет ни одного томного красавчика. А знаете, почему вам так повезло?
— Почему? — крикнул кто-то из зала.
— Потому что тут не достать вина! Эльфы с их тысячелетним алкоголизмом, который они предпочитают называть «изысканным вкусом», не могут прожить без него и суток! А знаете, что случилось с эльфом, который попробовал дварфовской самогонки?
— Что? — снова крикнули из зала.
— Его пришлось переливать в помойное ведро из собственных сапог!
Дварфы надрываются от хохота, топают ботинками и грохочут кружками. Многие, в порыве алкогольного патриотизма погнали официантов за стаканчиком «Слезы Пронесада», которая не растворяет только лужёный дварфовский желудок, поэтому хранится в бутылях из магически выдутого алмаза.
— Как вы это назвали? Стендап? — спрашивает Полчек, отхлёбывая из бокала что-то ядовито-зелёное и пахнущее полынью. — Кажется, публика довольна.
— Никогда бы не подумала, что тройняшки так угодят нашим, — сказала задумчиво Спичка.
Братья-голиафы продолжали веселить публику. Стоя неподвижно, с серьёзными, невозмутимыми лицами, они просто говорили так, как привыкли говорить всегда, но к концу их выступления дварфы хохотали, не останавливаясь, пуская носом пивные пузыри и утирая слёзы рукавами кольчуг.
* * *
— После такого триумфа даже страшновато на сцену выходить, — пожаловалась Фаль, когда голиафы коротко поклонились, чётко развернулись и промаршировали за кулисы.
— А я рада за ребят, — сказала Завирушка. — Теперь у них есть собственный номер, и такой успешный!
— Ага, — кивнула гномиха, — только надо было их в конец программы ставить. Потому что представление должно идти по нарастающей, а мы сейчас просадим…
— Не просадим, я уверена! Пошли, сделаем это!
— Уважаемая публика! — объявил со сцены Пан. —
