Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3 - Семён Афанасьев
— Кто первым прибыл на место? — в его голосе сверкнула сталь. — Доклад, быстро.
— Эвакуирован скорой помощью, — чуть растерянно отозвался второй сотрудник.
— Где тот, что с ним был в экипаже, где?
— Вон, — сразу несколько человек кивнули в сторону дальней машины.
— Пацан какой-то резкий, видимо, спортсмен, — озвучил общую позицию тот, который начал говорить первым. — Сбил с ног прибывшего на вызов первым офицера. Сбежал в здание, закрылся на втором этаже.
— Ждём подкрепление из "двухэтажки", — завершил пояснение его напарник, имея ввиду одно специальное подразделение. — Там дверь ломать надо.
Садатоши, кивнув в знак благодарности, молча направился ко второму члену самого первого экипажа.
Подойдя к их машине, инспектор похлопал ладонью по крыше и поманил патрульного пальцем наружу:
— Телеметрию мне на служебный планшет сбрось по происшествию? Кажется, мой профиль.
— Через вэцэ, — вроде как не стал спорить тот и завозился с личным гаджетом. — Отправляйте запрос со служебного, подпишите только…
Садатоши, вежливо кивнув, тут же принялся набивать запрос:
— Лови.
— Инспектор, — замялся патрульный, у которого на дисплее высветились данные представителя девятки. — Тут такой момент… Давайте вы нашего начальника участка спросите? Не меня?
— Шутка? — Хидэоми даже не изображал удивление, оно было искренним. — У меня есть основания полагать свою подведомственность в происшествии. Информация мне нужна срочно. Здесь и сейчас. Тебе что, инструкции не писаны?!
Вопреки сложившемуся мнению непосвящённых обывателей, департамент полиции в Токио внутри был далеко не однороден.
На разных участках, в силу различной оперативной обстановки, часто работали собственные правила, иногда — очень отличные от предписанных. Порой — десятилетиями, взять хоть и портовые районы.
По-хорошему, Садатоши из вежливости мог и поставить в известность начальника участка. Если обстановка позволяла.
С другой стороны, в экстренном случае, патрульный по инструкции обязан был максимально обеспечить информацией коллегу с более высоким приоритетом (каковым Хидэоми и являлся).
Имел место самой обычный, достаточно типичный, конфликт интересов. Когда формальные инструкции, написанные десятилетия назад и для всех подряд, не работают в конкретной точке географии сегодня.
— Инспектор, прошу вас, — патрульный даже отвел взгляд в сторону. — Просто свяжитесь с моим начальником участка?!
Вместо ответа, представитель девятки стёр даже тень доброжелательного выражения со своего лица и демонстративно щелкнул по видеофиксатору, предусмотрительно закрепленному минуту назад на лацкане:
— Девятое бюро токийской полиции… Инспектор Садатоши… Патрульный, личный жетон номер… Прошу вас немедленно предоставить запрашиваемую мной информацию, в соответствии с параграфами… В случае отказа, предупреждаю о личной ответственности, в том числе в рамках возможного расследования департаментом внутренней безопасности. — Хидэоми внешним видом сейчас напоминал холодную рыбу. — Дополнительно уведомляю: вы задерживаете сейчас принятие операционного решения…
* * *
— Слушай, ты совсем не боишься? — Цубаса, оглядевшись по сторонам, устраивается поудобнее, используя мой живот, как подушку под голову.
— Чего?
— Мне стрёмно, — её рука, независимо от разговора, начинает шарить в районе моих штанов. — Ты этого полицейского…
— Мне в своё время очень часто говорили: невежество рождает необычайную смелость в суждениях и действиях, — смеюсь. — По мне, Япония — очень зарегулированная страна. Не вижу, чего опасаться. Ты же сама говоришь: тот патрульный нарушил сразу десяток пунктов, все по списку…
— Не десяток, — вздыхает она. — Но да, нарушил. Это и пугает… Не может же быть, чтобы у этой длинной настолько глубоко корни проросли?
— Я тоже так не думаю, — вздыхаю, поскольку под влиянием её руки в голову опять лезут разные интересные мысли. — Садатоши сказал, что сейчас приедет. Ты говоришь, штурмовать нас не будут, по крайней мере, силами патрульных.
— С ума сошёл?! — она чуть не подпрыгивает из положения лёжа. — Вообще исключено! Мы несовершеннолетние, раз. Вызывала полицию вообще я, два. Вначале нас будет уговаривать психолог из языкатых, ну, специалисты по переговорам. Вроде бы, по несовершеннолетним должен быть кто-то отдельный, для таких случаев, — задумчиво предполагает она.
— Ну а мои уже тоже едут сюда, — после Садатоши, я позвонил Рюсэю и отцу, как последнее ни было против шерсти. — Родитель отчего-то вообще возбудился настолько, что бежит сюда лично.
Рюсэй, кстати, отказался вмешиваться без участия моего отца и практически заставил меня обратиться в семью.
— Они почему-то все думают… — завершить мысль у меня не получается, потому что в железную дверь раздаются хлопки ладони.
— Эй, жив?! — голос с той стороны принадлежит явно Садатоши. — Отпирай, преступник! Суд ждёт тебя!
— Он один, — бормочет Цубаса и начинает подниматься первой. — И правда, быстро приехал. Хорошо, разок успели по-быстрому…
Открыв засов со своей стороны, саму дверь открыть не можем.
— Нас патрульные с вашей стороны снаружи закрыли! — ору сквозь дверь. — Чтоб мы никуда не сбежали до прибытия подкрепления!
— А, да, точно, — чертыхается с той стороны инспектор, выпуская нас через пару секунд.
— Что делаем?! — Цубаса впивается в него взглядом.
— Хотел бы я сейчас поострить и повеселиться, — хмыкает служитель закона с абсолютно добродушным выражением лица. — Но нет… Делайте, что хотите, — а вот тут улыбка его резко покидает. — Ну или, через твоих законных представителей, — он останавливает взгляд на мне, — можешь обратиться в суд и потребовать особого разбирательства.
Кимишима непонятным мне образом врубается первой и с половины оборота:
— Кано не задержана?
— Какая Кано?! — чересчур картинно поднимает брови Садатоши. — Не было такой. — Затем он меняет выражение лица на нормальное, и где-то даже хмурое. — Вот я и говорю, можно только в суд…
По его виду абсолютно понятно, что именно этого он не думает на самом деле, и не советует.
— Как насчёт самого первого наряда? — хмурится красноволосая. — Там же…
— Упал. Поскользнулся. Телеметрия в базе отсутствует, — пожимает плечами инспектор. — А мой личный запрос… — он не договаривает, пронзительно глядя в глаза моей одноклассницы.
— Пугаете, — серьёзно отвечает она, не сводя глаз с него.
— Не думаю, — правоохранитель досадливо морщится. — Слишком много шума и следов. Ты же понимаешь, я этого тоже так не оставлю… Начальник девятого бюро во внутренней иерархии тоже будет во все колокола звонить — мы же не можем просто утереться.
— Мне
