Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 - Семён Афанасьев
— Я сейчас не хочу звонить Длинному, по целому ряду причин. Не в последнюю очередь, потому, что его телефон сейчас могут слушать. Те, кто нам не друзья. И если мы начнем какие-то моменты между собой согласовывать… — она многозначительно подняла взгляд на парня.
— Понимаю.
— Кроме того, я не знаю: он эти деньги взял из собственных запасов? Или же, полностью доверяя тебе, соответствующим образом оформил в электронном виде выдачу корпоративных финансов? Если окажется, что второе, черт, как бы тут поделикатнее… В общем, твой отец с начальником Рюсэя не совсем друзья. Тебя Ватару, сожалению, всерьез воспринимает далеко не во всём…
В этом месте Маса искренне и весело хмыкнул.
— Потому, чтобы во внутренних разборках приглушить начальника Длинного, твой отец может ситуативно использовать эту информацию и против их подразделения. — Мивако твердо решила быть со своим приемным сыном до конца откровенной. — Вот если рассуждать с моей женской точки зрения, то в итоге может пострадать твоя репутация. Потому что Ватару, сказать мягко, склонен её крайне недооценивать.
— У него есть основания, — тоскливо вздохнул Маса, глядя в окно.
— Ты меняешься. И лично мне всё нравится, — кажется, она хотела сказать что-то ещё, но осеклась в самый последний момент. — Твоя репутация — я б ещё промолчала. Но подвешенными могут оказаться и твои отношения с другом. Я о Рюсэе.
— Блин, а ведь батя может, — передёрнул плечами Асада-младший. — Хотя это и не совсем порядочно. Со всех сторон. Тем более что мы с ним не чужие люди.
— Когда это кого останавливало из взрослых? — резонно парировала Кога. — Особенно если речь идет о таких служебных делах… — здесь она неподдельно вздохнула.
— Спасибо. Понял. Сделаю. — Коротко кивнул Маса. — О, успели поговорить как раз…
На лестнице раздались шаги спускающегося со второго этажа Ватару.
Глава 7
— Привет, Длинный!
Сияющая от удовольствия физиономия Масахиро Асады никак не вязалось с происходившим сейчас во всей организации его отца.
— Я тебя не разбудил? — неуклюже изобразил вежливость подросток.
— Можно подумать, это что-то бы сейчас поменяло, — сварливо проворчал Рюсэй. — Слушаю тебя внимательно.
— Я о делах пообщаться. У меня только что был обстоятельный разговор с секретаршей моего бати, поскольку ваши с ней начальники не ладят между собой. — Маса многозначительно подвигал бровями.
— Я некоторым образом в курсе! — гоготнул, окончательно просыпаясь, Рюсэй. — Тем более что я тебе это и у себя говорил. Но ты же не за этим звонишь мне, когда я только лёг спать?
— Нифигасе, — озадачился подросток. — Я уже и к тем четверым девочкам съездить успел, и домой добраться. И с Мивако после того поговорить, и с отцом обстоятельно побеседовать. И даже с сестрой поругаться…
— Какое насыщенное утро! Так чего хотел?
— Во-первых, Мивако сказала сообщить тебе: никто не в курсе, что я у тебя эти деньги брал. Она говорит, если у тебя сейчас по ты сам знаешь какому фонду что-то не проведено, чтобы ты до обеда какую-то там строку в файл вставил. Ты сам знаешь, в какой. — Пацан перевёл дух. — Она со своего терминала, говорит, заблокировала до обеда вообще движение всей отчётности по всем компаниям. Якобы, из-за Курого — но на самом деле, не только. Говорит, вдруг у тебя что-то не проведено. Вот информирую.
— О, спасибо! — мгновенно оживился менеджер. — Погоди, прямо сейчас сделаю…
Он замолчал на четверть минуты, погружаясь в какие-то манипуляции прямо со смартфона.
— И у меня есть личная просьба, — неловко замялся подросток. — А, кстати! — спохватился он через секунду. — У меня же почти половина твоих денег осталась!
— При встрече отдашь… — кивнул аналитик, завершая редактирование какого-то файла по сети. — Что за просьба?
— Тут такое дело. Мой родитель, по итогам нашей с ним беседы, решил, что у меня слишком много ненужных мне карманных денег. Раз я по дорогим кабакам ночами шляюсь, через весь Токио на такси разъезжаю да счета блядей за бухло оплачиваю.
— Тебя неожиданно отрезали от финансирования? — повторно развеселился аналитик.
— Угу. Оно бы полбеды, я всё равно сейчас из спортзала вылезать не буду… Проблема в том, что мне надо до конца той недели погасить четверть миллиона задолженности в школе. Помнишь, я рассказывал? Чего-то после этого разговора даже говорить с отцом на эту тему не хочу. Понимаю, что это мой голый псих и неконструктивно, но душе не прикажешь… — подросток перевёл дух.
— Ну, как бы, это же не кабаки и не бабы? — с сомнением в голосе предположил Рюсэй. — Э-э-э, если хочешь, можешь оставить сегодняшнюю сдачу себе. Я оформлю, как выдачу нала тебе; ты просто потом подтвердишь, если спросят. Это почти половина набегает от того, что тебе нужно.
— Даже больше половины, спасибо… Блин, неудобно.
— Слушай, ты что, всерьёз думаешь, что твой отец может из принципа перестать платить за твою школу? — начал сердиться менеджер, которого сейчас отрывали от законного отдыха. — Давай ты с другой стороны подумаешь? Если ты эти деньги отнесешь в школу за своё обучение, а не на кабаки и на баб их спустишь, ты что, всерьёз думаешь, что отец огорчится?!
— А тебя это точно не подставляет? Ты имеешь право такие суммы выдавать мне на это, по своему единоличному решению?
— Если ты не станешь отказываться, что я тебе их дал, то с сегодняшнего утра очень даже имею, — неприкрыто порадовался пришедшим в голову мыслям Рюсэй. — У нас сейчас будет некоторый пересмотр целого ряда процедур. А ты теперь не чужой человек, по крайней мере, лично мне и моему департаменту. У начальства свои отношения друг с другом, у нас с тобой — свои… Или ты думаешь, что в конечном итоге твой отец за твоё обучение из каких-то других источников платит?!
— Я и не знал, что так можно. Чтоб ты напрямую мог меня профинансировать.
— Только с сегодняшнего утра стало можно, и, скорее всего, на очень ограниченный период времени, — напомнил аналитик. — Пока процессы заново не пропишут. Так что, не
