Тараканьи бега – 3 - Виталий Владимирович Литвин
' — Хозяин, можешь им предложить. У нас пара хвостов с того пира ещё осталась.
' — Чтоб они что-то вычислили, раскопав, что именно из такой локации сбежала Хельга, господин?
Нет, мне лишней славы не требуется. Нынешней хватает.
Этикет не позволил отделаться общим «Здрассьте!».
— Мастер, — поклонился я Нерриальвелли. — Мэтры…
— Объяснись! — потребовала эльфийка. Её Этикета хватило лишь на то, чтобы хоть поставить бокал на стол и вопросительно развести руки встороны.
— Личный командный телепорт, — пожал плечами я. — Существование которого хотелось бы, по возможности, засекретить. Особенно от бессмертных.
— «Майя»?
— Повторю: телепорт — «личный». Я только-только начал с ним работать. Проверил, нельзя ли прихватить попутчицу — не получилось. Ну, хоть без последствий для неё.
— У нас для твоих тайн скоро полок в секретной комнате перестанет хватать, — проворчал гном.
— Об этом потом, — прервал его декан Агведус. — В Тавлотауне у тебя, значит, тоже есть член отряда?
— Да.
Декан больше не стал тратить время на уточняющие вопросы:
— Артефакты защиты у нас уже имеются, но они не очень сильны. На стенах, на дистанции то есть, сработают, а вблизи — в прямом боестолкновении, вряд ли сильно помогут. Но… Судя по твоей реплике, что речь уже идёт о времени — там, в Тавлотауне — истощение щитов. Щиты падут — стены не удержать. А накопителей замковой мощности у нас в свободном доступе не имеется. С этим, разве что, к герцогу.
Что ж, получайте:
— Обращаться не потребуется, — я явил им ларец. Закрытый. Держа его на согнутых руках и оглядывая заставленный яствами стол.
— Так не бывает… — буркнул почтенный преподаватель магии Земли, в пять гномьих шагов очутился рядом со мной и одним движением смёл со стола несколько тарелок. Снедь полетела на пол. Смолчала даже Нерриальвелли. Я поставил ларец, отщёлкнул замочек, откинул крышку.
— Гхыр жрыбатый, — что-то непонятное сказал гном.
— Мальчик, — эльфийка мило заулыбалась мне, — а поносить потом дашь?
— Без проблем, — ответил я, глядя ей в глаза. — Хозяйка оценила суточную аренду в пятнадцать тысяч золотых. Часовая дешевле — семь тысяч.
— «Хозяйка»? — мне в лицо теперь уж с превосходством усмехнулась Нерриальвелли. — Эх, жаль, что это не светлая Таурэтариэлль — с ней бы мы договорились, но она — в осаждённом Тавлотауне, и там из рук накопитель не выпустила бы. Значит, Джимайя Аркенанна. Тёмная. «Джи-майя»… О! Та самая «Майя»? Тебе ещё одна аристократка дозволяет обращаться к себе столь интимно?
— А-а, — отмер Гаррот и сумел, наконец, оторвать взгляд от сияющего страза. — Вот откуда у него чашка с кростасом… Я-то всё гадал, где он взял посуду с тёмным гербом. Думал с трупа снял. А это, выходит, подарок…
— Что⁈ — изумилась эльфийка. — Повтори!
— Ну, думал, что он в нулёвке схлестнулся с тёмными и…
Но она отмахнулась от него:
— С кростасом⁈ — приподнялась и уставилась на меня: — Покажи!
Я достал чашку, подошёл, протянул ей, предупредил:
— Осторожно толь— … -ко.
Но она, не слушая меня, едва ли не с размаха залепила палец в колючий рисунок и расплылась в блаженной улыбке:
— Эй, ты, здравствуй!
— Верлли⁈ — подал голос строгий декан.
— Гвед не лезь! Ты её не знаешь — полтора столетия назад ты маленьким ещё был.
— Верлли, опомнись! Повторно сюда никому из них заглянуть невозможно! После Хельги эту калитку запечатали! А до верхнего мира ордалия не достанет!
— Сколько ей? — тут же уставилась она на меня. — Сколько твоей Майе лет⁈
— Вам бы я дал — за тридцать, ей — восемнадцать-двадцать. То есть сильно, сильно младше Вас. Примерно ровесница Тарры.
— Основания?
— Юная пластика, юный темперамент… Да и… Будь она Вашей ровесницей — она б в нулёвке сожрала и меня, и Рилль. Ан нет. Мы все были где-то на равных.
Женщина глубоко выдохнула и… и погасла. И сухо произнесла:
— Гвед, помоги ему. И… Извини! — встала и ушла.
Почтенный декан факультета животной магии покивал и следом вышел тоже. Через тринадцать минут он вернулся с рюкзаком. Тридцать три артефакта — браслеты, в основном. Дополнительные восемь потом передала Лесла (а у неё — кольца). Договориться с гиротусом Ильертором заняло ещё четыре минуты — всего лишь потребовалось дойти до алтаря Катарея и возложить мгновенно испарившийся золотой. Предупредил его, что зарядка может занять всю ночь, получил благословение, вернулся шатёр… И позвал:
— Рилль?
— «Я на месте. Одна.»
На всякий случай уточнил:
— Я же рядом помещусь?
— «Да.»
— Тебе сейчас поступит запрос. Ответь «да»!
— «Жду.»
Командный интерфейс, имя «Таурэтариэлль», «по вызову». Вызов! И…
* * *
Продолжение — завтра, приблизительно в это же время (около полудня).
Глава 5
Накопители
5. Накопители
Каземат… Невысокий давящий сводчатый потолок, несколько арок которого опираются на низкие монументальные колонны, сложенные из разноразмерных, слабо обработанных булыжников, пол, застланный каменными плашками разных размеров, отсутствие окон, тяжёлый воздух. Всё окружающее просто вопиет о замшелой древности. Факелы…Опять подземелье?
' — Сердцевина города, последняя линия его обороны, господин…
' — Хозяин, ещё шесть секунд твоего глазенья по сторонам, и тебе стрелу меж глаз вобьют! Или… Или огнём плюнут.
Рилль. В моём доспехе лучника из паучьего данжа. Только без шлема и перчаток. Точно такая, как запомнил: юный кипарис, вся, насквозь в сквозняке солнечного света. Ослепительная и грозная. А на правом плече у неё настолько же солнечная ящерка. И настолько же грозная. Вон — голова поднята, пасть раскрыта, раздвоенный язык высунут, указует на меня и дрожит от напряжения. Тот самый её дракон? Будущий…
Ладно, не буду ничего придумывать — ни что делать, ни что говорить, пусть Этикет всё исполняет сам — и поклон, и одно единственное слово, без всяких пустых «здравствуй», фальшивых «я соскучился», неуклюжих «давно не виделись»:
— Рилль!
Вот только улыбку и интонацию голоса, к моему собственному изумлению подправил другой императив — Секс. И, судя по реакции Таурэтариэлль, эти двое всё сделали верно. Эльфийка тоже улыбнулась и в ответ на мой поклон чуть склонила голову:
— Сверг! — и пауза на те самые шесть секунд.
Ящерка чего-то засвиристела, но эльфийка, не глядя, правой рукой пригладила той головку:
— Свой!
