Проклятый род - Руслан Валерьевич Дружинин
– Ну, не самый приятный человек конечно, но жить-то с ним можно. Иным ведь и вовсе в мужья достаются плешивые изверги. А он хоть и старше тебя, но…
– Благословите… – не захотела слушать дальше крестианка.
Гость что-то шепнул на прощание и вышел из сеней во двор. Серко увидел не монаха или седовласого старца, а крепкого мужчину среднего возраста. Навий охотник вмиг догадался: это и есть Настоятель.
Не по взятому чину одет словно воин – на груди отделанный мехом жилет, пояс оттягивает кобура с пистолетом. Экономные жесты, руки возле оружия выдавали в нём скорее солдата, чем духовника. Серко ухмыльнулся: не все люди в общине «богомольные овцы».
Настоятель поманил ратников.
«Не сбежит. Бедная девочка смирилась. Целый час пришлось уговаривать. Плачет по сестре и погибшему брату. Нелегко всю семью потерять, а самой попасть под иго к Ивану…» – Настоятель умолк. В глазах не было облегчения: Монастырь устал терять хороших людей из-за прихоти более сильной общины. Но, не позволив недовольству затмить здравый смысл, Настоятель распорядился: «Со мной пойдёте. Нечего вам тут косяки околачивать. Егорка, кажется, заболел, Вера от него ни на шаг не отходит. Медика к ним надо послать из лазарета. Жар у мальчонки. Такого насмотрелся в пути – взрослому не привидится. Чтобы Навь с кем-нибудь рука об руку хаживала – никогда не слыхал…»
Когда ворота открылись, Серко спрятался в густой заборной тени. Настоятель и охранники прошли мимо, так и не заметив затаившегося в сумраке двоедушца.
Как только ополченцы Монастыря скрылись из виду, Серко поспешил ко входу в избу. Дверь оказалась не заперта, из сеней пахнуло тёплым запахом сена и колотых дров. Серко не решился войти прямо в комнаты и осторожно прислушался у входной двери. Кажется, Вера осталась одна. Нежный голос выводил знакомую охотнику колыбельную:
«В няньки я к себе взяла
Ветра, солнце и орла.
Улетел орёл домой,
Солнце скрылось под горой,
После ветер трёх ночей,
Вернулся к матушке своей.
Ветра спрашивала мать:
«Где изволил пропадать?
Волны на море гонял?
Златы звёзды сосчитал?»
Я на море не гонял,
Златых звёзд не сосчитал,
Малых деточек укладывал…»
Заглянув через порог, Серко увидел, как Вера тихонько сидит возле кроватки Егорки. Мальчик спал с нездоровым румянцем на бледном лице, дыхание сипло хрипит.
Серко негромко постучал по деревянной стене. Колыбельная Веры умолкла. В утренних сенях сумрачно, и охотник по привычке спрятался в тёмном углу. Дверь приоткрылась, Вера опасливо выглянула за порог. Выскочив из темноты, Серко схватил крестианку, зажал рот ладонью и вытащил её в сени.
– Не бойся, это я! Пришёл к тебе, не смог удержаться...
Округлив глаза, крестианка отчаянно замычала.
– Не кричи! Я вас никогда не обижу. Всё, что сказал возле норы, – правда. Но остальное ты додумала с горя! Я охотился на Зою у заброшенного Тепла, но смерти ей не желал! В одном виноват – не успел не дать твоей сестре застрелиться. Опоздал-то всего на минуту, а теперь сожалею…
Вера слушала и не сопротивлялась. В глазах крестианки Серко заметил нежданное понимание. Убрав руку с лица, он позволил ей свободно вздохнуть.
– Врать не буду, я вырос с Навью. Всю жизнь учился охотиться на зверя и на человека, разное делал. Даже язычники Поднебесья называют Навь – диким племенем. Имя нашему роду выдали метко, не зря сравнивают нас с духами нижнего мира: любим мы чужой страх, кровь свою пьём и превыше всего ценим свободу. Но любую свободу и звериную силу я оставлю ради тебя. Хочешь, крест приму? Хочешь, буду верить в Единого Бога? Мне без тебя душу спасать смысла нет! Прости за всё, что случилось в дороге. Иначе подземники видят мир. Люди и Навь различаются, как день с ночью!
Через узкое окно в сенях проник золотой луч. Свет коснулся лица Навьего сына и отразился на дне его глаз. Оглянувшись на солнце уходящего лета, Серко продолжил:
– Есть время, когда свет и тень всё же встречаются – время рассвета и время заката. Возьми мою жизнь в свои руки. Если хочешь – позови ополченцев, пусть схватят Навьего выродка и навсегда уведут. Но судьбу не изменишь: впереди ждёт Таврита. Егор болен и дороги не вынесет. Славомир не посмеет дождаться, пока ребёнок поправится на попечении Монастыря. Иван в этот раз свой трофей не упустит, захочет вас скорее заполучить.
Слёзы снова покатились по щекам Веры.
– Хватит повторять «за упокой» родные тебе имена, – ласково вытер её слёзы охотник. – Из всей семьи осталась только ты, да маленький брат. Я могу вам помочь, но без согласия быть со мной ничего делать не буду! Крестианство манит меня, обещает спасение, но без тебя мне никакой новой дороги не надо.
– Что же ты сделаешь против целой Тавриты, Дома и Аруча? – шепнула Вера. – Они ведь так просто от нас не отстанут. Славомира послали обратно, значит в пути он от ран не погиб, а добрался в Тавриту, рассказал всё Ивану. Тот, наверное, яростью изошёл, а значит доля христианская будет нелёгкой.
– Я справлюсь! Ради тебя в последний раз призову Волка. А после, хоть крестите меня, хоть отпевайте. До последнего за тебя и Егорку буду сражаться! Среди крестианцев никто не дал тебе
