Время жить. Пенталогия (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович
– Что переживет? – хмуро спросил Урган. – Войну? Зиму? А как ты думаешь, Кен? Как эксперт по пришельцам?
– Когда делать особенно нечего, только думать и остается, – проворчал Собеско. – И вот что у меня в последнее время из головы не выходит. Чего хотят добиться пришельцы? Я все время вспоминаю того, в пустыне, который сказал, что им нужна наша земля, но совсем не нужны мы. Сейчас они только разрушают. Наша цивилизация, вообще, если подумать, очень хрупкая штука. Достаточно разбомбить дороги, электростанции, заводы – и она погибнет. Каждый город, каждая деревня после всех этих бомбежек превратится в изолированный остров. А затем придет зима. И если мы не начнем готовиться к ней уже сейчас, мы сначала проедим все запасы, а затем начнем умирать от голода или одичаем. И вот тогда пришельцы начнут настоящее завоевание. Они придут и добьют нас – тех, кто уцелел под бомбежками и пережил голодную зиму. И заберут нашу землю себе. И станут на ней жить.
– Нет! – резко возразил Урган. – Это моя земля! Я зароюсь под землю, я спрячусь в пещерах или лесах, но я не сдамся! Пусть пришельцы приходят! Им наша земля обойдется недешево!
– Пусть приходят, пусть! – поддержал Ургана Млиско. – Они нашу землю и задорого не возьмут!
Затянувшуюся паузу прервал Урган.
– Да, не забыть бы, надо в штаб позвонить. Узнаю заодно и новости. Ох, раздражает меня эта тишина, не к добру это. Вокруг все горит, а у нас тихо. Почему?…
Ответ на этот вопрос был крайне простым. Ни одна война не идет по заранее намеченному плану, даже при таком техническом преимуществе, что сопротивлением противника можно пренебречь. Сейчас в этом предстояло убедиться и имперским стратегам.
Первые сутки вторжения стали для командования одним непрерывным кошмаром. С момента высадки на штабы всех уровней обрушился настоящий поток рапортов, донесений, реляций, запросов, просьб и требований. Косяком шли и множились различные проблемы, которые не всегда успевали даже регистрировать.
Сразу же выяснилось, что, несмотря на длительную и тщательную подготовку, участки, выделенные кораблям, перекрывали друг друга. Операторы "Молний" не всегда умели ориентироваться на местности, не помогало даже спутниковое наведение, из-за чего многие цели были обстреляны по несколько раз, а другие вообще остались нетронутыми.
Почти треть кораблей отклонилась от заданных мест посадки, причем один настолько сильно, что его приняли за вражеский объект и обстреляли, хорошо еще, защитные системы сработали на совесть.
Дополнительную путаницу внесли "безопасные" коридоры и зоны, появившиеся в самый последний день перед вторжением. О них никто ничего не знал достоверно, из-за чего часть командиров предпочла вообще не забивать себе голову подобными вещами, а другая выполнила этот приказ с излишним усердием, отказавшись от обстрела даже тех объектов, что значились в списке целей первого удара.
Аварийность военной техники превзошла все запланированные нормы и мыслимые пределы. Сопротивление противника во всех местах без исключения было довольно слабым, но потери уже в первые сутки превысили десять процентов. Одновременно начальники различных уровней представили акты на списание различного имущества как уничтоженного противником на совершенно невероятные суммы. Проверить, что именно было в действительности уничтожено, а что еще до начала кампании ушло на черный рынок, было уже невозможно.
Иногда из мутного информационного потока выныривали и отдельные факты.
В Барганде за первоочередную цель приняли гигантскую автомобильную свалку, истратив на нее весь боезапас сразу пяти девяток "Молний".
В Вилканде некий мост через небольшую речушку как заколдованный выдерживал атаку за атакой. В донесениях он числился уничтоженным семь раз, но, по данным спутниковой разведки, до сих пор пребывал в целости и сохранности.
В Чинерте у одного из кораблей забарахлил боевой компьютер, отказавшись воспринимать данные от атакующих войск, что привело все операции в районе в состояние полного хаоса.
В маленьком государстве Да-Руазим между Баргандом и Чинертой четыре дюжины исправных, с полным боезапасом танков "Громовержец" утонули в болоте, так как энергия в накопителях антигравов кончилась раньше, чем трясины…
К концу вторых стандартных суток командование прекратило всякие попытки управлять этим хаосом и дало полную свободу командирам кораблей, предоставим им право самостоятельно выбирать себе цели. Примерно в это же время один из офицеров штаба, пытавшийся систематизировать данные спутниковых съемок, обратил внимание на город под названием Нейсе, лежащий всего в тридцати километрах от границы зоны безопасности флагманского корабля и менее, чем в шестидесяти километрах от предполагаемого расположения Центральной базы. Авиабаза рядом с городом числилась уничтоженной еще суперофицером Пээлом, но сам Нейсе все это время, похоже, благополучно избегал внимания имперских сил. Еще раз просмотрев снимки, офицер отметил наличие в городе крупного промышленного комплекса и, как сообщил ему компьютер, 80%-ную вероятность обнаружения танков противника.
После небольших и всем понятных проволочек на рассвете третьего дня после начала вторжения против Нейсе была отправлена группа из трех "Драконов" и двух шестерок танков "Охотник" из отряда обороны периметра безопасности. Операторам "Охотников" строго-настрого приказали не возвращаться без пленных: до последнего времени распоряжения командования насчет их захвата с незавидным постоянством не выполнялись, а планируемое сооружение Центральной базы уже сейчас требовало немалого количества рабочей силы.
Оба оператора-танкиста были очень молоды. Оба – младшие офицеры самого низшего, третьего ранга. И у них был выделенный канал. Наверное, поэтому они и не старались соблюдать предписанного уставом делового молчания.
– Скучно, – пожаловался один из них.
– Все тебе скучно, Второй, – ворчливо отреагировал его напарник. – А что, патрулирование лучше?
– Хуже! Перепахиваешь свой сектор, как заведенный, и слова не по уставу и сказать не моги! Что бы старший-три не говорил, мол, ответственность там, охрана флагманского корабля, а все равно скучно.
– Так радуйся тому, что есть.
– А что есть? Согласись, Первый, это миссия первого, максимум, второго уровня. Прикатили, раздолбали, укатили.
– А пленные?
– Ну и что, что пленные? Ты их найди для начала. Они тут тоже все умные, прятаться научились.
– Значит, поищем. На обратном пути. Надо. Старший-три это же не сам выдумал, на него тоже давят.
– Все равно тоска. Хоть бы очки за это давали. Там за солдата – одно очко, за стрелялку или какой другой юнит – пять, за пленного – десять… У тебя какой личный рекорд в Миссиях?
– Двести одиннадцать и семь. На "Двух озерах".
– У! А у меня двести тридцать.
– Тоже "Два озера"?
– Нет. "Мост Кхуини".
– С сэйвами?
– Конечно.
– Это ты зря, – заключил Первый. – Опасная это штука, сэйвы. Начинаешь привыкать, что всегда можно вернуться обратно и переиграть. Поэтому ты дуэли и проигрываешь. Рискуешь слишком.
– Это ты рано обрадовался! На обратном пути я у тебя реванш возьму!
– А скажи, – вдруг заинтересовался Первый. – Как тебе удалось на "Мосту Кхуини" столько набрать? Ты что, через ущелье пошел?
– Ага. Ты как его преодолевал, последовательно? А там есть одно место, сразу же за вторым поворотом, где можно перестроиться в веер один-пять. Конечно, первый танк у тебя выносят, но и ты успеваешь выбить все стрелялки.
– Все равно, не люблю я эти миссии, – признался Первый. – Как пройдешь дюжину-другую раз, так все уже известно заранее. Не интересно.
– А чё заранее?
– А то. У каждой миссии – по четыре базовых варианта. Все остальное – так, прибамбасики. Нет, я люблю больше вводные. Или дуэли. И реалку. Потому мне сейчас и не скучно.
