Дети Антарктиды. 200 дней - Даниил Корнаков
— А до тех пор я гроза всех камешек и палок в округе, которым не повезло стать мишенями, — ответила Арина с сожалением и прошла через Матвея. — Пойду проверю, как там Надя.
Матвей кивнул, скрывая досаду при виде сводной сестры. Прежняя Арина непременно остановилась бы — улыбнулась или чмокнула в щёку. Теперь же она была холодна и далека словно их родная Антарктида. Он даже не помнил, когда в последний раз видел её улыбку.
— Куда направляешься? — спросил Лейгур.
Матвей очнулся от мыслей и ответил:
— Да есть одно дело.
— Помощь нужна?
Матвей покачал головой.
— Справлюсь.
— Ну как знаешь.
Оба они стали расходиться, но Лейгур вдруг окликнул его:
— Если вдруг увидишь Юдичева, вели ему зайти ко мне. Этот ленивый rassgat обещал мне помочь с починкой одного из рыболовных суден в порту, а сам шляется черт знает где.
— Как ты сказал? Раусгат? Что это?
— Тебе лучше не знать.
— Хорошо, если увижу его, то передам.
Матвей вышел на улицу и стал спускаться к посёлку по теперь уже ставшей близкой ему тропе. Почувствовал, что в куртке ему стало жарче и проверил температуру на ваттбраслете, минус три градуса Цельсия. Его организм, за столько лет свыкшийся с экстремально низкими температурами, до сих пор не мог примириться с местным климатом.
Небо сегодня показалось ему особенно чудным, без единого облачка. Полярное солнце ярко освещал мох у подножия гор, наделяя его ядовито зелёным оттенком. Воды фьорда тихие, с парочкой покачивающихся на них судёнышках рыбаками.
Оказавшись в городе он встретил множество приветствующих его улыбок и взглядов. Местные свыклись с их пребыванием, а порой даже приносили разные угощения из мяса птиц или рыбы. Неделю назад к ним в комнату постучалась пожилая норвежка и отдала носки, сшитые ей из пуха маламута. А Тихону так и вовсе ещё две недели назад взамен его дырявой и потрепанной куртки, которую он не снимал со дня его освобождения из трюма, местная женщина подарили новёхонькую, из китовой кожи. Сделала она это со слезами на глазах, всё приговаривая на шведском, как мальчик похож на её умершего от пневмонии сына.
— Матвей! — послышался звонкий девичий голосок.
Матвей обернулся и увидел бегущую к нему в припрыжку розовощёкую Эльзу. В руках она держала свёрток из шкуры.
— Привет, Эльза!
Его взгляд задержался на её живой улыбке, и сердце наполнилось теплом. Какое же это было счастье — видеть это прелестное лицо чистым, без следов крови, грязи и синяков. С момента её чудесного спасения из-под завалов она заметно окрепла, и теперь лишь тонкая линия шрама на правой стороне лба напоминала о пережитом кошмаре. Впрочем, и его почти не было видно под мягкими прядями золотистых волос.
— Куда идёшь?
Матвей задумался и выговаривая каждый слог медленно ответил:
— Есть одно дело.
— Понятно! Кстати, папа просил сказать тебе, что не сможет заниматься норвежским с тобой сегодня — у него много работы в мастерской.
Матвей внимательно прослушал каждое сказанное ей слово, сделал примерный перевод у себя в голове и постарался ответить:– Ничего страшного. Все хорошо. Передавай отцу от меня привет!
— Ладненько! Кстати, я твоих друзей видела в баре, когда я ходила за рыбой к дяде Олафу. — Она развернула свёрток и показала замороженную треску.
— Друзей? Каких друзей? — уточнил Матвей
— Да! Тот мальчик и неприятный тип с лохматой бородой. Они в карты играли.
Матвей сразу понял, о ком речь.
— Спасибо, Эльза. Я зайду к ним.
— Пожалуйста! Мне нужно домой бежать и рыбу чистить к обеду, а то папа будет сердитый. Всего хорошего!
Эльза крепче прижала рыбу к груди и побежала, разворошив гальку под ногами. Матвей проводил её взглядом, и сразу же отправился в сторону единственного в Лонгйире бара. И как он сразу не догадался, где скрывается этот лентяй Юдичев? Ещё и пацана за собой утащил. На кой-черт?
Сердце стеснило дурное предчувствие и он ускорил шаг.
Повернув в одну из центральных улиц и наспех ответив ещё на несколько добродушных улыбок и приветливых взмахов руки, он добрался до входа в бар. Его название «Белый Кит» было выведено жирным буквами на норвежском углём над плотными дверями, для открытия которых приходилось применить усилие.
Матвей облокотился плечом о дверь, нажал на неё и как только оказался внутри почувствовал, как на лицо легло смрадное одеяло из жарящейся рыбы и бормотухи, которые местные гнали используя в составе местный мох и лишайник. Стоило проявить немалую выдержку и потратить более пяти минут чтобы хоть немного примириться с властвующей здесь вонью, однако собравшимся здесь рыбакам, искателям (они же собиратели) и другим жителям городка она совершенно не мешала веселиться.
В тусклом свете немногочисленных ламп сидело порядка полусотни мужчин и женщин, отпивая
