Дети Антарктиды. 200 дней - Даниил Корнаков
— Может, надо ещё немного разгрести? Может…
— Матвей, будь они живы, то хотя бы откликнулись. Да и на счёт кислорода Эрик прав.
«Боже, ну как же так? — звучало в голове отчаяние».
— Ты иди, я догоню.
— Матвей…
— Ступай, я догоню.
Он ощутил как большая рука коснулась его плеча и ободряюще хлопнула, а потом послышался шорох удаляющихся шагов.
Склеп, вот что теперь напоминал ему этот холм. Громадный склеп, для трёх несчастных детишек.
С этим возникшим образом пришло и окончательное признание — они мертвы. Нильс, Аксель и Эльза, убитые свалившимися на них камнями или задохнувшимися от нехватки кислорода — не важно. Они мертвы.
Нечто зашевелилось в груди Матвея, стало не по себе. Он почувствовал, как внутри него разворачивается борьба надежды и отчаяния, и первая нещадно проигрывала.
Но вдруг в небе промелькнуло белое пятно. Матвей задрал голову, прикрыл глаза от яркого солнца и увидел свою загадочную знакомую, ту самую сову, посещающую его каждое утро.
Птица спланировала на штольню, вцепилась когтями в одну из верхних балок над входом, спрятала морду под правым крылом и принялась вычищать перья. Затем что-то отвлекло её и массивная голова повернулась в сторону запада. И вот она посмотрела прямо на него, и на мгновение Матвею почудилось будто в этих жёлтых глазах с чёрными бусинками он разглядел осуждение.
Он повернулся и захотел позвать Лейгура, но исландец был теперь уже далеко, а спугнуть сову криком ему не хотелось.
— Чего же ты хочешь от меня? — прошептал Матвей, не отрывая взгляда от птицы. Она напомнила ему мудрого стража из детских сказок, охраняющая проход в древнюю обитель.
Матвей отважился сделать шаг вперёд, сова не дрогнула. Он ускорился, а затем и вовсе побежал, пока его таинственный преследовательница вдруг не расправила широкие крылья с чёрными полосками и не взмыла ввысь. Матвею только и оставалось наблюдать, как птица скрылась за холмом, оставив после себя витать в воздухе один только пух.
И вдруг из пыльной темноты шахты раздался одинокий и хриплый кашель. Матвей вздрогнул, всё тело окатило ледяным потом, а язык на мгновение отнялся. Как только немота отпустила тело, он бросился ко входу, в три широких шага преодолел расчищенную за день территорию и приложился ухом к холодному камню.
Детский кашель вновь заставил его вздрогнуть, и на крохотный миг он почувствовал растерянность, пытаясь понять, как лучше всего поступить. Но долго он не думал, руки сами схватили булыжник и сдвинули с места, затем второй, третий…
— Эй! Держитесь! — кричал он в пустоту, щурясь от вновь поднявшейся пыли.
Рукав куртки разошёлся по шву. Плевать. Едва не выдрал ноготь, в спешке схватив один из камней. Вспомнил он наличии перчаток в кармане, быстро надел и вернулся к делу.
Снова кашель, раздавшийся где-то там далеко, но в то же время так близко. Он видел их там, троих, в кромешном мраке, задыхающихся от нехватки воздуха…
Матвей не чувствовал усталости. Булыжник за булыжником, камень за камнем сдвигали его трясущиеся руки.
Раздался взволнованный голос сзади.
— Матвей? Ты чего делаешь? — Лейгур подошёл к нему и схватил за руку.
Матвей отпрянул от исландца и, не отрываясь от дела, произнёс:
— Кашель. Я слышал кашель… — Острый конец камня порезал его кисть. — Да помоги мне! Позови остальных!
Лейгур на мгновение замер, словно разрываясь между несколькими решениями. Он выбежал к выходу, положил указательный и большой палец в рот и свистнул так пронзительно, что у Матвея заложило в ушах, а после присоединился к разгребанию завала.
Минуту спустя Лейгур вытащил из груды тяжеленный камень, и находившееся под ним заставило обоих в ужасе отвернуться.
— Боже… Боже… — Матвей укусил собственный кулак, не в силах справиться с бурей нахлынувших чувств.
Ненадолго в тоннеле повисла ужасающая тишина. Первым заговорил Лейгур.
— Его надо вытащить.
Матвей кивнул и заставил себя вновь посмотреть на страшную находку.
— Я буду убирать камни, а ты… — Взглядом он указал на детскую перепачканную в пыли и грязи руку, торчавшую из-под завала. — Или мы можем поменяться.
— Нет, ты сильнее. Я сделаю.
Лейгур взялся за один из десятка сдавливающих остальное тело булыжников. Матвей коснулся холодной и отвердевшей руки и стал слегка на себя тянуть, пока совместными усилиями не удалось вытащить тело наружу.
В этот самый миг на Матвея упала тень. На входе в шахту стоял отец Эльзы, Отто, его глаза блестели слезами при виде лежащего на земле ребёнка, а тело сводила дрожь. Он бросился к Матвею, но к счастью для него (но к ужасу других родителей из Пирамиды), вытащенным из-под завала оказался один из мальчиков по имени Аксель.
Следом в шахту нахлынули и остальные. Без лишних слов и разъяснений они вновь взялись за работу.
— Пожалуйста, покашляй, пожалуйста… — шептал Матвей.
Второй труп нашёлся спустя пять минут, снова мальчик.
— Я слышал кашель, — объяснял Матвей подошедшему Эрику, хоть внутренний
