Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин
Вот всадник проскакал – здоровенный, на хорошем коне, с карабином и ножнами, в которых мог быть ножик размером с тесак, явно очень знатный. На кого он поехал охотиться?
Из палатки у дороги доносился запах жарящегося мяса. Может, шашлыков, а может, беляшей или чебургенов. Восхитительный запах. Сашка еле удержался, чтобы не подойти. Нет, сначала ночлег.
Палатка была всего одна, а ведь Ермолаев, да и Витёк, говорили, что где-то тут есть большой базар.
Звучала музыка, почему-то напомнившая Саше о сказках «Тысяча и одной ночи». И вот, медленной походкой пропыли две женщины в длинных черных закрытых платьях с длинными рукавами. Волосы закрыты платками. Лица вроде бы славянские, из их щебетания он ничего не успел разобрать.
Младший пошел дальше, ориентируясь на движение прохожих. База и правительственный район остались позади, наконец, он увидел крытый рынок. Частично крытый. Тот располагался на бывшей ледовой арене, похожей на чашу или Колизей. Половины крыши не было, видимо, обрушилась или ее разобрали. Оставшаяся часть хоть и имела проломы, но защищала как козырек от дождя и снега.
На его глазах по пандусу, по которому раньше, наверное, поднимались инвалиды на колясках, к воротам арены подогнали тех самых овец, которых он видел раньше. Створки распахнулись со скрипом, и отара скрылась в гигантском чреве. Этот вход был служебный, не для посетителей.
Ну и громадина! На такой огромной площадке можно скачки проводить.
По рынку он обязательно походит, но сначала надо найти приют. Почему-то Сашка решил, что останавливаться в заброшках – дурной тон. В этом городе обязана быть гостиница.
Пошел дальше.
Прошел мимо мечети. Она находилась в новом краснокирпичном здании, явно перестроенном после Войны из чего-то другого. Почти без окон, похожее на маленькую восточную крепость. Именно отсюда муэдзин звал на молитву с высокой башенки. Кричал он очень громко, и голос его Саша услышал еще за воротами. Но только сейчас до него дошло, что звучал тот из усилителя. А может, вообще в записи. Башня была очень узкой и человек бы там не поместился.
Напротив мечети примостилась маленькая русская церковь. Невысокое бревенчатое здание с покрытым желтым металлом куполом, тоже выглядело недавно построенным.
А возле развалин здания вокзала на постаменте, где раньше стоял какой-то памятник, он увидел посаженного на кол человека. Вроде бы, в древности так карали. Значит, хранят традиции… Только вместо деревянного обструганного кола палачи использовали железный толстый прут. Саша считал, что его уже ничем не возьмешь, но тут с трудом сдержал рвоту. Уж очень отталкивающе выглядело надетое на арматуру тело. Сразу прикинул его последние ощущения на себя. Подумал, что надо всегда иметь одну пулю для себя. Вспомнил, как в Орловке говорили, что сажают еще живыми и фиксируют так, чтобы прут не проткнул насквозь, а медленно входил во внутренности. Пару дней некоторые умирают, им даже воды дают. К груди худого синюшного бывшего человека была прибита гвоздями фанерная табличка, уже после смерти, потому что ни капли крови не выступило – «Конокрад, людоед. Нарушил Железный Закон».
После вокзала Саша стал замечать на стенах домов стрелки, указывающие в одну сторону.
«Ночлег – там!». Чуть дальше была еще одна, уточняющая, надпись: «Вы почти пришли!».
Глава 6. Чайхана
Стрелки привели к серой пятиэтажке. Большие окна первого этажа указывали на то, что там находится кафе или ресторан. Но часть их была заклеена какой-то непрозрачной пленкой, очевидно, чтобы защитить дорогие стекла от вандалов или от разрушающего воздействия времени. Несколько оконных проемов были без затей заложены кирпичом. Стандартные окна второго этажа чисто вымыты и украшены яркими шторами. Окна верхних этажей заколочены листами фанеры. Между этажами дом опоясывали неширокие карнизы. На вывеске по-русски, но буквами, стилизованными под арабские иероглифы, выведено:
«Караван-сарай «У дяди Гасана».
Чайхана + гостиница. Ночлег здесь! Также торговля и обмен».
Внизу приписка:
«Добрый путник войди в славный город Уфа, ты своим не поверишь ушам. Обещает отличный прием чайхана, что построил когда-то Гасан».
Саша хмыкнул. Такие стихи и он умеет писать. Но причем тут сарай? С виду здание вполне цивильное. Надо только узнать, сколько стоит их «отличный прием» и что в него входит. Для начала неплохо бы снять комнату и как-то помыться с дороги. А там неплохо и съесть что-нибудь более существенное, чем малина и лягушки. От взятых с собой в дорогу ягод опять крутило живот.
У входа − доска с объявлениями. Буквы тоже все русские, но некоторые слова непонятны. Сразу бросилось в глаза: «РАЗЫСКИВАЮТСЯ».
Чуть напрягся, когда подходил ближе, хотя смешно было ожидать увидеть там свое лицо. Нет. Все разыскиваемые, судя по карандашным рисункам, оказались бородатыми «бармалеями» (почему-то Саша так их про себя назвал).
Никакому Гасану заведение давно не принадлежало, а может, его и в природе не существовало. Сейчас владел им человек по имени Ринат. Так было написано у него на бэйджике. Невысокий, мордатый крепыш с аккуратной бородкой. В жилетке с множеством карманов, которая, как понял Саша, являлась чем-то вроде униформы купцов.
С виду и не скажешь, что не русский, даже глаза не темнее, чем у Саши, а шевелюра − так и вовсе светлее. Без шапочки. Но у русских такое имя не в ходу. В большом зале царил полумрак, но зону возле прилавка освещали две светодиодных трубки. Богато живет, раз у него электричество. Тут и вентилятор имеется. Сейчас его лопасти неподвижны, хотя в помещении довольно душно. Очевидно, включают только в самую жару.
Может, у него даже не бензиновый генератор, а солнечный? Такие трубки энергии немного жрут. Но стоит «свет-идиот» дорого. А солнечная панель – вообще целое состояние. Редкость большая.
Столы покрыты клеенкой, начищенный прилавок блестит.
– Здравствуйте.
– Здорово, корова. Не обижайся, эт присказка такая.
Речь у хозяина (Саша догадался, что это не наемный приказчик) была быстрая, он проглатывал окончания. А стиль общения тот, похоже, выбрал, увидев, что перед ним зеленый юнец. Но обижаться не на что.
– Я бы хотел у вас остановиться.
– Ты точно уверен?
– Ну, вообще-то, да.
– Я тебя услышал. Четыре за сутки.
– Рубля?
– Каких еще рубля-шмубля? Четыре рината. Так моя собственная валюта называется. Другой пока нет, ордынцы сюда рубль еще не провели. Я сначала ее «риалом» называл, как в арабских странах, но все путали. Задолбался. Пусть будет ринат, говорю.
