Системная нежить. Real-RPG. том.5 - Тимофей Кулабухов
— О чём это он? — спросил Олег Суворова.
— Бредит, по всему видать, после боя такое бывает.
Меня подхватили сильные широкие руки. Повернувшись, я с удивлением, которое не мог выразить из-за невероятной усталости, обнаружил, что несёт меня Темник.
— Привет, друг! — слабо улыбнулся я.
— Я замотаю тебя в одеяло, босс, — пророкотал мой бывший телохранитель.
— Как сам?
— Поговорим утром. Вам нужен сон.
И я провалился в беспамятство, даже во сне у меня кружилась голова и болело всё тело, изувеченное океаном боли.
* * *
— Как ты? И зачем звал? — Локи был одет как всегда безупречно, в белоснежный костюм с серебристо-белой бабочкой, в рубашке светло-оливкового цвета. К этому добавлялась ещё и белоснежная улыбка.
— Ты беспокойный бог. Имеет смысл тебе показать всё это.
Мы шли большой делегацией по Мамаеву кургану. На свете есть ещё Малахов курган и оба кургана на «М» жирно отметились на Войне.
Их объединяло так же и то, что курганами, то есть чем-то намогильным, они первоначально не были. Первоначально. У истории свои планы на мертвецов.
Рознило то, что курган, названный в честь Мамая (который тут скорее всего никогда не был, в отличие от капитана Малахова, тот на своём холме вполне себе жил) так захвачен и не был, а масштабы сражений на нём и при нём знали мало аналогов в человеческой истории.
— Волгоград, Сталинград? Как правильно, мой неживой русский друг?
— А как не назови… Но сейчас будет уместнее называть Сталинградом.
— А я думал у вас Сталина того, не любят.
— Уважают.
…
— Здравия желаю, граждане туристы, — нам наперерез вышли трое военных, потрёпанных и одетых в сочетание латаной служебной формы и системного доспеха.
— Вам должны были из Генштаба звонить, — осадил я их решительный настрой.
— Сказали проверка из оттуда и подмога. Это вы что ли?
— Капитан Восковитин, — чуть наклонил голову я, что было максимально далеко от такого понятия, как воинское приветствие.
— Ты капитан? — удивился Локи.
— Ага. Капитан Джек Воробей.
— Капитан Джек Воробей, Вы самый жалкий из пиратов, о ком я слышал, — вытянув губы трубочкой, процитировал Локи.
— Но Вы обо мне слышали! — парировал я.
— Чё вы за клоуны такие? — возмутился армеец без знаков различия.
— Я царь, он бог. Обычные такие. А вы сами-то кто?
— Как кто? Отряд почётного караула Вечного огня.
— И большой клан?
— Двести восемьдесят бойцов. Я зам лидера клана, гвардии лейтенант Кривцов.
— Такое большое было охранение у Вечного огня?
— Нет, но надо было куда-то стекаться, вот мы и поделили город на укрепрайоны и держались от нежити. Те, что жили окрест, оберегали Вечный огонь.
— И как, сохранили, не потух?
— Если бы ты, голубчик, не был от Генштаба, то я бы тебе сейчас пару зубов высадил, для повышения градуса серьёзности.
— Уважаю.
— Чего? — набычился армеец.
— Уважаю, когда есть характер.
Нас неспешно догонял Олег. Он ухитрялся осматривать музейный комплекс без отрыва от своего задания.
— И всё же, огонь остался?
— Ну, допустим, всё с ним в порядке. Вам-то что? И что желаете проверить в первую очередь? Наши сортиры или столовую?
Я хмыкнул и открыл портал к основанию скульптуры «Родина-Мать зовёт» и позвал туда Олега.
Портал я не закрывал, так что следом прошли армейцы, на правах клана-хозяина, Темник и Локи.
Прямо у подножья из складки пространства показался молодцеватый Суворов.
Не знаю, как он это делает, но при виде него армейцы вытянулись и отдали честь, направляя свои руки к системных шлемам и каскам.
— Здравия желаем, товарищ генералиссимус!
— Здравия желаю, бойцы, добры молодцы, — позволил себе вольность Суворов.
Парни заулыбались.
— Место отменное, — заключил серьёзно настроенный Олег. — Группу подождём, оборудование разместим. Какую песню будем исполнять? У нас в репертуаре про это место пока нет песни.
— Нужную песню Вы, я думаю, знаете.
— И?
— А Вы как думаете, Олег? Учитывая место и ситуацию?
— «Вставай, страна огромная…».
— Да, — кивнул я. — Вам не нужны для неё условия. Не бывает идеальных условий, готовности, выбритых щёк для неё, не бывает сытости и выспанности, выглаженных брюк. Эту песню поют потому, что ни мы, ни наши условия — не идеальны.
Олег несколько секунд молчал. К нему подошёл Локи, в руках у которого появилась кружка горячего и, наверняка, непростого чая.
Они обменялись парой фраз. Олег посмотрел вперёд. Вид, надо сказать, с Мамаева кургана был невероятный.
— Это всё лишнее, Олег. Вам не нужна группа, инструменты, оборудование.
— Соло? Будет негромко, Кощей.
— Будет громко, — не согласился я и достал божественный нагнетатель.
— Пробуем? Готов?
И он запел.
Отвернувшись ото всех и направляя взгляд на восток, он, постепенно наращивая силу, пел.
С одной стороны, пел он на божественном пампинге, а с другой… Он пел проникновенно, ни к кому конкретно не обращаясь, пел как поют для себя, но только в полную силу.
— Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Используя интерфейс нагнетателя, я включил его на полную мощность, на самую божественную, мать его, силу.
Сумеречный дирижёр, активация.
А недремлющий Суворов водрузил мне на голову терновый венок.
Моё сознание прекратило существовать, вернее, было сфокусировано сразу в миллионах мест, я видел прошлое, ощущал его, миллионами глаз и проживал столько же жизней.
Я замерзал и мучительно умирал от голода в Ленинграде, я получил смертельное ранение навылет в висок под Смоленском. В брянских лесах, без обуви и знаков различия бежал в чащу, чтобы умереть или чтобы брянские крестьяне подхватили меня, и я стал грозой немецких тылов.
Я сгорал в небе над Крымом. Я расстрелял немецкого генерала, случайно, во время диверсионной вылазки. Миллионами рук я копал противотанковые рвы, окопы, блиндажи, щели и землянки, я клепал диски для ППШ, резал колючую проволоку и сам же на ней погибал, умирал от дизентерии, от ран, меня раненого и слабого от лихорадки вытаскивали на снег, чтобы на моих глазах повесить семью, что спасла меня, включая двух маленьких девочек-близняшек.
Меня забивали прикладом и кололи штыком, накрывало взрывной волной, рассекало тугой очередью пулемёта, давило в песчаном ростовском грунте гусеницами.
Я
