Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин
Да, крупный (и не очень) скот − большая редкость и ценность.
И да, убить козу или корову, дающую молоко, или свинью, дающую сало – было бы безумием. Причем безумием невыполнимым. С ним скотина не пойдет, забить и разделать на месте никто, конечно, ему не даст. Шумно, опасно… гораздо проще утащить курицу, свернув ей шею. Те, у кого их десяток, не пропадут без парочки.
Честно постучать и попросить продать? Не вариант. За последние патроны, ружье или золото? Золото у него заберут просто так, хоть оно и не очень ценно. Ружье и патроны отнимут в первую очередь. А там уже – или убьют, или просто изобьют и со смехом прогонят.
Нет, к этим людям нельзя выходить открыто. Мало они его гоняли, что ли? Так пусть теперь погоняют за дело, а не просто так.
Как узнать, который из этих сараев – курятник, и есть ли там куры? Нужна разведка. Просто перейти или даже переползти протоку? Нет, слишком он будет выделяться на снегу. Нужна маскировка. И тут Саша вспомнил, что в комнате с большим овальным столом (столовая?) в пузатом шкафу («буфет» – подсказала память) он видел белые скатерти. Да, еще есть в этом мире люди, которые едят в столовой, с красивой посуды, за столом, покрытом белой скатертью… Даже в Заринске это было редкостью, а в Прокопе тем более.
Хотя где они теперь, эти люди? Почему здесь никого нет? Ему-то это только на руку, но все же? Вдруг молнией мелькнула догадка – «Манькина Лагуна»! Семен Максимыч! Хозяин Сатки, сгинувший в Орде!!! А сынкам его, наверное, здесь жить не захотелось, а может, не могут поделить наследство. Или сами ушли куда-то помышлять. Зато понятно теперь, почему тут не разграблено все. Местные знают и боятся. А с чужими разговор короткий.
Саша взял скатерть и вышел к протоке. Положил скатерть на снег, отошел и придирчиво осмотрел свою «маскировку». Да, белое на белом – идеально! Он накрылся скатертью и пополз, на всякий случай – не очень быстро. Иногда осторожно выглядывал из-под своего укрытия, чтобы не сбиться с намеченной траектории. И вот Саша уже около забора, вроде добрался без происшествий. Из низенького сарайчика доносились звуки, которые ни с чем нельзя перепутать. Противное «ко-ко-ко». Похвалив себя за сообразительность, Данилов тем же макаром вернулся на остров. Сильно промерз, но был горд собой.
Дождался темноты. Какое-то время окна в выбранном доме светились. Но вот вроде все угомонились. Саша выждал еще немного и решил – пора. Еще одним хорошим знаком для него было то, что пошел снег. Он падал крупными хлопьями, и видимость сразу резко сократилась. Теперь, даже если хозяева и выглянут в окно, то увидят только снежную завесу. А главное – снег скроет его следы.
«Да ты везунчик, парень», − думал Саша, на ощупь пробираясь вдоль деревянного забора. Довольно высокого, но были места, куда можно поставить ногу. Главное, чтоб и с той стороны они нашлись.
Колючая проволока была натянута поверху, но Младший уже наловчился ее резать. Две минуты, и он перемахнул на ту сторону. Затаился, прислушался… Вроде, собаки здесь он не видел и не слышал, но мало ли… Вдруг ее только на ночь выпускают? Но нет, тихо.
И вот он увидел будку совсем рядом. Остолбенел, но тут же понял – пуста. И обрывок цепи в снегу. То ли сорвалась псина недавно, то ли волки утащили.
Так, отлично! Теперь – пробраться в курятник. Парень с детства почему-то не любил кур, а петухов боялся. У них он был очень боевой, клевакий, и маленький Саша, когда его посылали собрать яйца, всегда брал с собой длинную палку – отбиваться от петуха. Вот и сейчас он представил, что петух сразу кинется на него, как динозавр, Саша забьет его ногами в честном бою и заколет тремя ударами ножа, а ближайшим курицам, бросившимся врассыпную с кудахтаньем, перережет шеи, кривясь и от брызг липкой горячей крови, и от отвращения. К себе.
Ничего этого не было. Все случилось настолько просто, что, уже перейдя по льду и оказавшись на острове, Саша думал – в чем подвох? Где погоня с собаками, крики, выстрелы, цветистые ругательства? Почему его руки не пахнут кровью, а сам он не облеплен перьями и не испачкан жидкими куриными фекалиями?
Дверь в курятник оказалась закрыта на засов. Не понадобился его «набор юного взломщика». Саша зашел и в слабом свете фонарика рассмотрел сидящих на жердочках кур. Они не стали хлопать крыльями и кричать. Парень взял ближайщую в руки и, преодолевая рвотные позывы, свернул ей шею. Сунул в рюкзак. Потянулся за второй, за третьей… Это прошло уже проще. Вдруг зашевелился и начал издавать какие-то непонятные звуки петух. Пришлось свернуть шею и ему… Итого, четыре тушки. Достаточно, надо же и хозяевам что-то оставить. С тяжелым рюкзаком, набитым куриными трупиками, Саша снова полез через забор. Такой вот Дед Мороз наоборот.
Вскоре он был на берегу и смело ступил на лед.
На островке оказался очень быстро, там отдышался и убедился, что преследования нет. Он немного сбился в темноте и в снегу, поэтому вышел правее того места, где был днем.
Возле выбросившегося на сушу парусника, возвышалась какая-то конструкция, днем он видел ее, но не подошел. Кажется, это называется карусель? Нет – небольшое колесо обозрения, в нижней кабинке которого что-то белело. Посветив фонариком, Саша рассмотрел запертый там скелет. Посветив по-очереди в остальные кабинки, он увидел такое, что ему снова пришлось бороться с подступающей рвотой – почти в каждой находился труп разной степени разложения. Сейчас эти страдальцы, конечно, были замерзшие, но весной, а тем более летом… не хотел бы он оказаться тут летом… Так вот какие аттракционы у них тут! Может, это была мера наказания, но, сдается, знак предназначался для непрошеных гостей. Их в Сатке не жаловали. Если бы Саша заметил это предупреждение сразу, то боялся бы сильнее. Нет, он и так знал, что обворовывает не безобидных селян, а любителей грабить и мародерствовать... даже если тут не все такие.
