Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин
Лежали они перед стеной из икон. Вроде бы она зовется «иконостасом», хотя Саша слабо разбирался в вопросах религии. Почти все лики были смазанными, размытыми, но несколько (Саша не знал их имен) казались нетронутыми временем и непогодой. Они будто следили глазами и за паствой, и за тем, кто потревожил их покой. От этого зрелища даже ему захотелось перекреститься. На всякий случай.
Саша быстро ушел оттуда, не стал даже свечки брать, хотя в хозяйстве очень требовались. И дверь снова заколотил. Да еще, непонятно к кому обращаясь, пробормотал: «покойтесь».
Молодые, скорее всего, ушли в лагеря беженцев. А старые не бросили свои дома. И может, старики из Лозовой, где храма не было, ходили сюда, да в тот последний день, здесь и остались.
Сны были тягучими, странными, давящими, но никак не могли оформиться в явный кошмар. Однажды Сашка проснулся среди ночи. Вроде бы его разбудил какой-то непонятный звук. Вдруг накатил дикий страх. Сашу потрясывало. Сердце колотилось, как ненормальное. Несмотря на ударный труд пышущей жаром печки, куда он, не боясь угореть, подсыпал два ведра угля, ему стало холодно. Изнутри.
Что это было? С вечера парень на всякий случай заводил будильник (иначе он ведь теперь, после болезни, мог и полдня проспать), но до его звонка было еще далеко.
Долго лежал и прислушивался. Звук не повторялся.
Потом поднялся и пошел наощупь, ориентируясь по отсветам из поддувала, куда ссыпались красные угли.
Наткнуться на что-то ему не грозило. Мебели мало, и он знал комнату, как свои пять пальцев. Осторожно отодвинул засов и вышел в сени. Дверь за собой прикрыл, чтобы из жилой части избы не выходило тепло. Он хорошо утеплил ее, прибив по периметру уплотнитель из чего-то типа войлока. Борьба за тепло напоминала ему экономию воздуха в потерпевшей аварию подводной лодке или космическом корабле.
В сенях мороз почти, как на улице. Тут было незаколоченное окно, маленькое, как бойница, с чудом сохранившимся стеклом.
И он увидел недалеко от дома огоньки. Цепочку огоньков. Будто кто-то подвесил гирлянду невысоко над покрытой снегом землей.
Саша остолбенел, и какое-то время просто стоял. Огоньки, казалось, не двигались… Но нет – они приближались, медленно плыли, как блуждающие огни на болоте, как светлячки (если забыть, что на улице почти минус пятьдесят).
Дыхание сперло так, что он даже не смог вскрикнуть – воздуха не хватило. Заскочил в комнату с такой скоростью, что не помнил, как там оказался. С бьющимся о ребра сердцем закрылся на ржавый, но все еще крепкий засов. Для верности подпер дверь комодом. Им управлял какой-то древний инстинкт, который почти не консультировался с его разумом. Все решал сам.
Уже закрывшись на все запоры, даже не стараясь унять дрожь, Саша вспомнил, что вчера, когда таскал в дом уголь и дрова, видел на снегу отметки, которые показались ему просто «рисунком», созданным ветром, а на деле могли быть наполовину засыпанными отпечатками лап.
В тот момент мозг не распознал их. Будто заблокировал важный сектор памяти. Или посчитал, что такого не может быть, и это просто заяц… Но это был не заяц.
Страшно. Хотя Александр понимал, что у волков (а кто это мог быть еще?) нет рук, и они не смогут ни открыть дверь, ни выломать ее.
И тут до него дошло, что все эти несколько месяцев они могли быть рядом. Но он не видел их и не думал о них. Никто не ломился в дом. Пока Саша был в сенях, ему почудилось негромкое рычание. Но теперь снова тихо, стены хорошо изолировали звук. Хотя в этом имелся и жирный минус. Эх, сейчас пригодилась бы пара маленьких окошек для наблюдения из жилой части дома.
Твари выжидали. Или ушли?
Саше показалось, что он смог выдохнуть только минуты через две.
«Огоньки горят, но не на елке. Ты, дружок, не бойся, это волки», – вдруг сам собой придумался стишок в голове, и парень сдавленно засмеялся.
В самый раз для встречи 2070 года. Хотя по его подсчетам был уже конец января.Конечно, его дом – его крепость. Окна заколочены, а снаружи еще и ставнями закрыты. Ни одно создание не пробьется. Двери – две, обе прочные, с засовами.
Волки уйдут, оставят его в покое. А не уйдут… им же хуже. Он убьет парочку и съест. Найдет способ. Это еще не худшее, что может быть. Тревожнее было бы увидеть следы людей. Или услышать звуки мотора, ружейный выстрел, голоса. Вот от этого не спасли бы ни двери, ни засовы, ни толстые стены.
Так Александр успокаивал себя. И хоть он слышал много охотничьих историй про коварство серых, в Прокопе они больших проблем не доставляли, поэтому Саша их недооценивал. Думал, что опасны они для тех, у кого есть скот или дети. Охотники, которые ходили далеко в тайгу, считали волков добычей или досадной помехой, а не угрозой. Но, то опытные мужики, которые со своими ружьями были как одно целое.
Иногда маленький Сашка слышал другое. «Жрут все, что на четырех ногах, кроме столов и стульев. Но могут и то, что на двух. Умные, почти как люди. Хорошо, что у них лапки…», – вспомнил дедушкины слова.
Младший подумал, как ему везло во время пути. Сейчас он в более выгодной позиции. Но он плохо знает их повадки. Если убьет одного, будет ли стая мстить до упора или наоборот, сбежит? Только дьявол поймет психологию умных зверей, у которых есть и инстинкты, и «коллективный разум».
Утром Саша со всеми предосторожностями вышел из дома. Сначала вглядывался в окошко в сенях, потом приоткрыл дверь и выставил шапку на палке, на случай если кто-то затаился в «мертвой зоне» справа или слева. Долго прислушивался и только минут через пятнадцать позволил себе выйти в обнимку с ружьем. И обомлел.
Вся снежная поляна – бывший двор – была покрыта «лапками»: вверху четыре овальных пальца полукругом, внизу в основании − пятый в форме сердечка. Он насчитал четыре или пять двойных цепочек, которые шли вокруг дома по спирали, будто серые искали, нет ли способа попасть внутрь. Хотя он не следопыт, и их могло быть меньше… или больше…. Перед дверью следы тоже имелись.
