Кристаллы надежды на осколках веры - Нил Л.
Мне хотелось вмешаться и сказать, что за всю свою жизнь ни разу не слышал об этом. Спросите любого, кто меня знал, и он подтвердит, что я никогда не упоминал о заговорщиках. Как можно обсуждать что-то, о чем даже не догадываешься? Но мне не дали возможности высказаться, а конвой приготовился вмешаться. Прокурор тем временем вызвал первых свидетелей.
Ими оказались двое парней, с которыми у нас порой совпадал график смен. Они охотно рассказали, что мое поведение с самого начала выглядело странным. Дословно цитируя «он никогда не общался, был замкнутый и угрюмый. Сам себе на уме». На вопрос, видели ли они меня в день кражи, ответом было «Нет, но мы видели запись в журнале, а после смены он не задерживался на работе. Значит спешил».
— Господа, — задал вопрос судья, — Полагаете ли вы, что господин Аксел был способен на кражу имущества компании, войдя в сговор с тайной организацией?
— Не удивлюсь, что так оно и есть, Ваша честь, — не смутившись, ответил один. Кажется, его звали Вал. — Он всегда был странным.
— Есть ли у защиты вопросы к свидетелям? — спросил судья.
— У защиты вопросов нет, Ваша честь, — ответил адвокат.
А у меня были. Как можно решить обвинить человека в преступлении только на основании того, что я не хотел поддерживать их разговоры о походах в бар, и о том, что они устраивали, когда надирались до потери мозгов? И почему у адвоката не возникло мысли спросить, в каких отношениях мы находились? Даже элементарного «как часто я не поддерживал разговор, и о чем они беседовали» не последовало. Я дернул уголком губ и сжал пальцы в замок.
Тем временем обвинение пригласило следующего свидетеля. Кого они еще нашли? В зал вошел мой менеджер господин Норр. Он бросил на меня взгляд, от которого все сжалось внутри. Потому что маленькая надежда только что разбилась вдребезги. Когда господин Кай Норр заговорил уверенным поставленным голосом, я не верил собственным ушам. Тот, кто совсем недавно хвалил за успехи и говорил об уверенности в моем продвижении, сегодня каждым словом доказывал обратное. С каждым словом он будто стрелял мне в упор.
— Господин Норр, вы, будучи долгое время начальником господина Аксела, считаете ли его проступок преднамеренным действием или импульсивным поступком человека, поддавшегося слабости?
— Ваша честь, — холодно ответил Кай Норр. — Я считаю, что человек, с первого дня знающий устав и порядок компании, должен понимать, что в «Альфороне» нет места импульсивным поступкам. В нашем мире все подчинено строгим правилам, только благодаря этому мы смогли покинуть подземные поселения. Господин Аксел, к моему сожалению, оказался тем, кому не просто нет места на предприятии, подобном «Альфорону», ему не место в нашем обществе! Он считает, что его собственное мнение важнее закона. Сегодня он оправдал воровство, а завтра решит, что может зайти дальше. Он представляет угрозу для Кормонда.
Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Что он имеет в виду? Будто уловив мои мысли, менеджер повернулся в мою сторону и произнес:
— Господин Аксел, ваша проблема в том, что позволяете себе слишком много думать. С первого дня я заметил это и надеялся, что вы изменитесь. Из-за этой опасной ерунды, страдаете не только вы. Подвергаются смертельному риску жизни других людей. Ваш поступок — яркое тому подтверждение, — он понизил голос и произнес: — Думал, я не узнаю, что это ты украл кристалл? Надо лучше чистить следы. Я нашел твои отпечатки и слабое излучение люмитиста на столе контроля, и, наконец, вырванный из журнала отчета лист бумаги, который почему-то оказался не в мусорном ведре, а бесследно исчез.
— Это был утиль! Мусор! — выкрикнул я, не выдержав и сорвавшись с места.
— Тишина в зале суда! — призвал к порядку судья, стукнув молотком.
Сразу же отреагировала охрана, силой усадив на место. Но я заметил перемену во взгляде некоторых присяжных.
— Господин Норр, — вмешался судья, когда в зале наступила тишина, — учитывая размер ущерба, нанесенный «Альфарону», какое наказание для вашего, я так полагаю, уже бывшего сотрудника вы могли бы предложить следствию? Вы уважаемый человек и, хотя окончательное решение остается за судебной системой Кормонда, мы готовы выслушать ваши пожелания.
— Ваша честь, я настаиваю на высшей мере.
— Я не ослышался, господин Норр? — переспросил судья. — Вы просите за кражу осколка люмитиста приговорить господина Ниро Аксела к ликвидации?
— Именно так, Ваша честь. Я поясню, — бросив на меня презрительный взгляд, ответил менеджер, повернувшись к судье. — Этот «утиль», как назвал украденный предмет господин Аксел, на самом деле представляет собой ценный материал для разработки нового типа кристаллов, рассчитанных покрыть большую поверхность пустоши или океана. Пропажа одного осколка влияет на производственный процесс. А учитывая угрозу, упомянутую прокурором, расстрел — это слишком мягкое наказание против таких, как Ниро Аксел.
Что? За мелкую кражу высшая мера? У меня застучало в висках. Мой начальник действительно требует ликвидации? От неожиданности по пальцам прошла дрожь. Ликвидация была одной из жесточайших видов смертной казни в Кормонде. Человека помещали в резервуар и умертвляли, затем переводя тело в биомассу или органическое топливо. Говорили, что некоторые были еще живы, когда заливались реагенты, расщепляющие клетки тканей. Когда адвокат и на это заявление отказался вмешаться, я закрыл лицо скованными руками.
Наступила очередь «защиты». Адвокат, разведя руками, заявил, что нет ни одного свидетеля, готового выступить с моей стороны. Это конец. Нет! Я не сдамся так просто. С этими словами сел прямо, расправив спину. «Слишком много думаю», господин Норр? Пожалуй, вы правы. Крэп, даже если мое слово будет против всего мира, я выскажусь в свою защиту!
Но тут в зал суда вошел Леви. Учитывая ход заседания, вряд ли его оповещали о произошедшем.
— Ваша честь, — обратился он. — Меня зовут Леви Чейз. Извините за опоздание, но я хочу выступить на стороне защиты господина Ниро Аксела.
— Позволяю, — дал добро судья. — Вам объяснили ваши обязанности и то, что за дачу ложных показаний будет применено взыскание, вплоть до уголовного?
— Да, Ваша честь.
— Расскажите присяжным, кем вы приходитесь обвиняемому и как его можете охарактеризовать. Напомню, что выступая в суде вы обязуетесь отвечать на любые вопросы как со стороны защиты, так и обвинения.
Леви начал рассказывать о моих «заслугах», которые я никогда не воспринимал чем-то особенным. Например, как
