В тени короля - Ольга Ясницкая
Девятая недоверчиво прищурилась:
— В чём подвох?
— Его нет, — Керс показал ей связку ключей. — Твоё слово в обмен на мою жизнь.
— А если я обману?
— Это уже будет на твоей совести, подруга.
Поколебавшись недолго, она кивнула:
— Хорошо. Обещаю не выдавать твоих дружков.
Когда Девятая подобрала нужный ключ и избавилась от оков, Керс протянул ей нож, при этом усиленно стараясь скрыть дрожь в руках. Как бы он ни храбрился, а умирать всё равно страшно.
Перехватив клинок, ищейка покрутила его в пальцах и иронично оскалилась:
— Боишься?
— Делай что должно, — Керс втянул носом воздух, наслаждаясь последними секундами жизни. Это правильное решение. Хоть что-то хорошее он сделает в своей проклятой жизни. Ищейку казнят лишь за то, что выполняла свою работу, и из них двоих только он по-настоящему заслуживает смерти. Так где же та справедливость, которой кичится Перо?
Девятая толкнула его к стене, придавив горло локтем — наверное, испугалась, что он передумает. Лезвие заскользило снизу вверх по животу и остановилось на груди, упёршись остриём в самое сердце.
— А ты достоин уважения, малыш! — она приблизилась к его губам и наградила долгим глубоким поцелуем.
Керсу казалось, сама Госпожа целовала его как своего любовника, как избранного, и он уже не сомневался, что Она действительно существует и сейчас ждёт его, чтобы отвести к остальным освобождённым, отвести туда, где он сможет встретиться с Семидесятым. Пожалуй, не так уж и плохо провести вечность среди друзей, вместе с семьёй. Ведь остальные, чёрт возьми, тоже когда-нибудь присоединятся к ним, а вдвоём ждать куда веселее, со Слаем даже в Землях не заскучаешь.
Оторвавшись от его губ, Девятая долго рассматривала его лицо, и было в её взгляде нечто неуловимое, особенное… Керс ощутил холод металла, впивающегося в кожу, и сердце бешено заколотилось в попытке вырваться из груди и сбежать от смертоносного удара.
«Ну же, не тяни! Сделай это быстро». Он судорожно дышал, словно никак не мог надышаться перед смертью. Разум сопротивлялся, приказывал бороться, сделать хоть что-нибудь, но поздно, решение уже принято. Стараясь не думать, что сейчас произойдёт, Керс зажмурился и представил, что сидит у костра. Рядом в обнимку со своим Семидесятым весело хохочет Твин, Харо молча наблюдает за потрескивающим огнём, а сам он рассказывает какую-нибудь занимательную историю. Ему стало так тепло и радостно, захотелось побыстрее туда, где спокойно, где не будет ни треклятого Легиона, ни свободных, только свои, только семья, только осквернённые.
— Вот дерьмо! — ищейка яростно зарычала. Хватка отпустила, раздался хруст и звон стали. — Да что с тобой не так, мать твою!
Керс недоуменно уставился на Девятую. Та, раздосадованно пнув стену, молниеносно рванула к окну и, снеся стекло, как хрупкий лёд, выпрыгнула наружу. Нож ищейка прихватила с собой.
Ну вот, и сдохнуть не получилось! С таким выродком даже Госпожа не захотела связываться. Сползя по стене на пол, Керс расхохотался. В комнату с грохотом ввалился Триста Шестой, ошалело осмотрелся и, не обнаружив пленницы, схватился за голову:
— Какого хера ты натворил! Мне ж башку открутят, смерг тебя дери во все дыры!.. Да что ты ржёшь, недоумок?!
— Не убила!
— Так я сейчас это исправлю! — здоровяк рванул его за грудки и тряхнул так, что зубы клацнули. — На фига ты её отпустил, кретин!?
— Даже Госпоже не нужен, представляешь! — Керс продолжал давиться от смеха и всё никак не мог понять, почему друг смотрит на него с такой злой рожей. Это же чертовски забавно!
Глава 17
Юстиниан залил в себя остатки воды, утёр потрескавшиеся губы тыльной стороной ладони и с протяжным стоном бухнулся обратно на подушку. Служанка метнулась к монаршему ложу и, подставив чистый таз, торопливо понесла использованный из спальни. Короля рвало и лихорадило вторые сутки. На лбу болезненно блестел пот, волосы слиплись, лицо посерело и осунулось. Корнут сразу догадался о причине монаршей хвори — всё началось вслед за последней каплей «антидота». Аргус, проклятый хлус, намеренно забыл упомянуть о последствиях отказа от сего чудодейственного зелья.
— Такое впечатление, что я пил целый месяц не просыхая, — простонал король, состроив измученную гримасу. — Всё как в тумане… Давайте ещё раз: Ровена вышла замуж за Брутуса, Максиана вы так и не нашли, а мои скорпионы сбежали. Я всё верно понял?
— Да, Ваше Величество, — отозвался Корнут.
Юстиниан тихо выругался и, схватившись руками за голову, бессильно взвыл:
— Что значит сбежали?! Как это возможно, вы можете мне объяснить?
— Перо, Ваше Величество. Мерзавцы даже стрелу не поленились оставить.
Покривившись то ли от очередного позыва, то ли от бессильной ярости, король открыл рот, чтобы засыпать проклятиями сопротивленцев, но вдруг, застыв на мгновение, смерил Корнута колючим взглядом:
— Уходите! Сил моих нет смотреть на вас. Мне совершенно плевать, что вы будете делать, но я даю вам ровно месяц отыскать подонков. Всех до единого! И Максиана в том числе. Иначе полетят головы с плеч, и ваша в первую очередь.
— Будет сделано, Ваше Величество, — поклонившись, Корнут как провинившийся служка попятился к двери и выскочил в коридор.
Несомненно, головы полетят, но свою всё-таки хотелось бы сберечь. Как знать, быть может сегодня удача улыбнётся ему, и удастся выяснить хоть какие-то подробности. Если выйти на выродка, обнаружится и Перо, и старый змей — ниточка потянется до самого узелка.
Корнут едва поравнялся с опочивальней королевы, как дверь распахнулась, и навстречу вылетела взволнованная Лаура.
— Корнут, что всё это значит? — прошипела она, вцепившись ему в рукав сорочки. — Что вы сделали с моим мужем?
— Полагаю, это побочный эффект, Ваше Величество, но уверяю вас, скоро ему полегчает.
Наверное…
— Ему-то полегчает, а нам? С ним же говорить невозможно! — она всплеснула руками, воздев глаза к воображаемому небу. — Боги всемогущие! Разве вы не видите, Корнут, колдовство этой дряни никуда не делось! Той дозы явно недостаточно, а ведь всё так гладко шло!
«Ну конечно, почему бы и не идти всему гладко, когда в твоих руках безвольный король-марионетка. И крутила ты им довольно ловко: отмена гладиаторского сезона, сокрытие от совета известия о свадьбе, сто тысяч золотых на новые безделушки… Вкус власти столь упоителен, не так ли, милая Лаура?»
— Я постараюсь раздобыть ещё, Ваше Величество. Прошу
