Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика - Игорь Владимирович Осипов
Из фургона раздался надсадный кашель. Рина вскочила, выхватила из свёрнутого клубка Грелки одну пробирку и залезла в повозку. Раздалось эльфийское бормотание. Снова кашель.
Через пять минут Рина вылезла наружу, потом села и зарыдала.
— Так плохо? — тихо спросил я.
— Если сегодня же не выберемся, то её может не стать.
Рина уткнулась лицом в ладони. Её плечи сотрясались от надсадного плача. Девушка что-то долго бормотала по-эльфийски, и только потом тихо заговорила по-русски:
— Я раньше ей завидовала. Даже ненавидела. А когда она потянула руки к корням Великого Древа, мне страшно за неё. Пусть она дура с ворохом палых листьев в ладонях, не хочу потерять.
Рина подняла на меня красные, наполнившиеся каким-то безумием глаза, а потом скинула себя рубашку, оставшись нагишом.
— Вань-Вань, — произнесла она и сделала шаг. Пальцы девушки легли на пуговицы на моей одежды, — я прямо сейчас отдам долг, но непорочными гаш молю, спаси её.
— Не надо гаш, — перехватив руки за тонкие запястья. Мы так и стояли некоторое время, глядя друг другу в глаза, голая заплаканная эльфийка и промокший насквозь человек. И не было в этом никакой эротики. Били лишь страх, усталость и неумолимо убывающие минуты, отведённые нам на это долбанное путешествие. — Не надо гаш, — повторил я и медленно обнял Рину. — Я спасу вас не потому, что ты должна. Я спасу, потому что Я должен так поступить. Потому что человек, а не скот на выпасе, как говорил ваш Кор.
Рина опустила голову мне на грудь. Снова послышались всхлипывания.
Я наклонился и прижался своей небритой щекой к её щеке. В какой-то момент захотелось сделать приятное и осторожно коснулся губами до длинного забавного ушка. Если правильно понял воспоминание древнего, то ухо эльфа — живая антенка. Потому эльфы не украшают и не портят свои уши. Потому гордятся ими.
Рина слегка дёрнула ухом, а потом неуверенно приподняла его, снова коснувшись моих губ.
— Я не люблю тебя, — прошептала она. — Но поняла, почему мать полюбила человека. Вы, люди, не вечнозелёные листья на Великом Древе. Вы словно капли летнего дождя, падающие на эти листья, принося с собой короткую свежесть и придавая сочность жизни. Под дождём все листья становятся ярче. С них смывает древнюю пыль.
— Не надо этого пафоса, — прошептал я и легонько-легонько укусил ухо девушки. Словно в краешек губ поцеловал.
Рина слабо кивнула. А мои руки скользнули с её плеч ниже, на тонкую талию, а затем на упругую попу. Но не так представлял себе эльфийские объятия.
Нервно сглотнув, вздохнул и отстранил девушку от себя.
— Я вас вытащу, но если надо очень быстро, то придётся рисковать. У меня есть в запасе безумный план.
Рина снова кивнула и посмотрела в мои глаза.
— Я верю тебе, человек, — прошептала она. — Обними меня ещё. Меня никто никогда не обнимал.
— Я холодный и мокрый.
— Ты тёплый, — тихо ответила она.
Я медленно прижал девушку к себе, соображая, что делать. Так и хотелось стоять вместе, и были только я и она: тёплый, небритый и уставший от одиночества человек и обнажённая, тоже уставшая быть одной эльфийка.
А время начало отмерять свой бег даже не минутами, а частыми-частыми каплями дождя, барабанящими по натянутому над нами тенту, убывая вместе с жизненными силами сестры.
Глава 23. Гуси-лебеди
Гречка сидел у костра и ёжился. Его уже достал дождь. Достали консервы. Достали тупые новички. И босс лишь послал на хрен гонца с запиской, где сказано, типа, бластер в лесу потерялся.
Пальцы разбойника крутили тонкую фляжку из дорогой нержавейки. Бесило и то, что коньяк кончился. Гречка уже сомневался, что найдут оружие древних, но решил для верности подождать ещё недельку. Неделя — само то. Никуда девка не денется. В Новомартыновске оставлен отряд, который перехватит ушастую бабу под самым носом у эльфийской общины. Отморозки знатные, из местной банды. Им было приплачено побольше. Схватят и потеряются в трущобах, ни один дозорный не найдёт.
Никуда ей не деться. На востоке фонящий лес упирается в ковыльное поле, на котором целых три круглых озера-кратера от древнего оружия. Там сила радиационного проклятья до сих пор велика, и живут только суслики-каннибалы. Они жрут и людей, и зверьё. Всех без разбора. Когда другой добычи нет, крупные питаются мелкими сородичами.
Эльфийка с компашкой может проскочить только вдоль придорожной лесополосы, но и там Гречка поставил засаду. На север, по обширному массиву фонящего леса, огибающему выморочную часть уничтоженной пятьсот лет назад Старой Столицы, тоже соваться самоубийство. С юга Гречка сам ждёт. И больше выхода нет. Все четыре стороны света заперты, как в загонной охоте на дичь.
Эльфийке остаётся либо пойти на прорыв, что бессмысленно, либо умереть от голода или клыков и когтей местных тварей. А патроны кончатся, потому как от мутантов придётся постоянно отстреливаться.
— Антон! — раздался крик дозорного, сидящего под небольшим навесом у нарочно сломанной телеги. Телегу с набитыми соломой мешками и несколькими наполненными камнями ящиками поставили, чтоб прохожие купцы и прочий люд не заподозрили неладного. Сам воз на берёзовой чурке. Рядом разбитое колесо валяется. Всех проходящих дозорный в зависимости от ситуации вежливо или грубо провожает мимо. «Да проваливай ты, без сопливых скользко!» или «Не беспокойтесь, разберёмся. Спасибо за заботу. Да мы сами».
— Что?! — проорал Гречка в ответ на своё имя.
— Глянь, не эту ищем?!
Разбойник провёл рукой под носом и встал. От сидения на месте уже щетина выросла.
Взобравшись на дорогу, отобрал у дозорного бинокль и всмотрелся в фонящий лес.
— Она, — пробормотал он. А вдоль кромки леса шла, шатаясь и едва переставляя ноги, эльфийка в изодранной окровавленной рубахе. В прорехах даже было видно бледную грудь. Девушка горбилась и словно старалась быть незаметной, но при этом и в лес не заходила.
— Она чё, решила краем проскочить? — тихо спросил дозорный. Гречка не ответил, его больше беспокоило то, что оружия древних при девке не было. Либо потеряла, либо выбросила. А может, и ангел, которого недавно видели, уничтожил. Слышны же были взрывы. И дым потом поднимался над деревьями.
Гречку даже не волновало то, что девка полуголая. Не до молоденьких цыпочек сейчас. А шлюшек и в городке можно за медяк купить.
